РЕВОЛЮЦИОННОЕ БОГАТСТВО - Элвин Тоффлер

Как мы видели, национальные валюты все в большей мере покидают страны своего происхождения. Увеличился пространственный охват не только гигантских межнациональных корпораций, но и небольших фирм, даже — благодаря связи через Интернет — отдаленных деревенских предприятий с микроскопическим бюджетом. Расцвела мечта о полностью интегрированной мировой экономике — такой, при которой ни единый из 510000000 квадратных метров земной поверхности не останется недоступным.

Реглобализаторы чувствовали себя на коне.

Тесты для воды «Эвиан» и кетчупа

На самом деле этот марш к реглобализации зашел не настолько далеко, как считают его сторонники и противники. Согласно Р. Вайнгартену, председателю Финансовой группы Белого дома, даже в финансовом секторе неопределенный термин «глобализация» «маскирует совершенно различную скорость перемен. Если валютные рынки действительно являются глобальными, то рынки ценных бумаг отстают от них, а фондовые рынки практически продолжают допускать на биржу главным образом только национальные ценные бумаги».

В отношении Европы, где интенсивное давление в пользу экономической интеграции привело к введению единой валюты и центрального банка, «Файнэншл таймс» констатирует, что «фондовые рынки остаются крайне разобщенными, характеризующимися мозаикой разных правил и регламентаций». Несмотря на появление сотен зачастую спорных новых законов и правил, нацеленных на создание единообразия, одна и та же бутылка воды «Эвиан» в 2003 году стоила во Франции 0,44 евро, а в Финляндии — 1,89 евро. Одна и та же бутылка кетчупа «Хайнц» стоила в Германии 0,66 евро, а в Италии — 1,38 евро, невзирая на надежды чиновников из Брюсселя.

Еще более существенным является замечание З. М. Беддоеса в «Форин полиси»: «Только 18 развивающихся стран имеют постоянный доступ к частному капиталу», и даже если бы таких стран было больше, «это не означает, что существует единый глобальный рынок капитала». Возьмем другой уровень: методы бухгалтерского учета отличаются от страны к стране, несмотря на попытки принять общие единые стандарты.

Тем не менее уже в 1990-х годах 35000—40000 мультинациональных корпораций имели 200000 филиалов или дочерних компаний во всем мире. Валютные депозиты в мире возросли с 1 миллиарда долларов в 1961 году до 1,5 триллиона к концу столетия. Прямые иностранные инвестиции увеличились до 1,3 триллиона долларов. Межнациональный долг к 2001 году достиг 1,7 триллиона долларов. Мировой торговый оборот вырос до 6,3 триллиона долларов.

Одним из самых адекватных на сегодняшний день критериев оценки масштабов глобализации является индекс, разработанный А. Т. Карни и журналом «Форин полиси». Он учитывает такие составляющие, как труд, прямые иностранные инвестиции, поток портфельных инвестиций, технология, путешествия и туризм, и на основе этих данных сравнивает страны. Этот индекс включает широкий набор и других переменных, от культуры и коммуникаций до количества иностранных посольств, а также количества межправительственных организаций, в которые входит данная страна.

На базе всех этих данных исследования 62 стран, проведенного Карни в 2003 году, выяснилось, что верхушку рейтинга самых глобализированных заняли малые страны — Ирландия, Швейцария, Швеция, Сингапур и Нидерланды. Соединенные Штаты заняли 11-е место, Франция — 12-е, Германия — 17-е, Южная Корея — 28-е, обогнав Японию (у нее 35-е место).

Уровень межнациональной экономической интеграции фактически упал в 2002 году из-за замедления темпов развития экономики США и падения прямых иностранных инвестиций в 2001 году, хотя общая сумма и превышала значения, отмеченные ранее 1999 года. Несмотря на полученные данные, «Форин полиси» мало сомневается в продолжении реглобализации; если же добавить к этому усиливающееся «взаимооплодотворение» валют, описанное выше, то причин для оптимизма будет еще больше.

«Желтая пыль»

Еще одна причина кроется в ремарке Харриет Бэббит, бывшем заместителе директора Агентства международного развития США: «Мы быстрее глобализируем наши пороки, чем добродетели».

К примеру, поданным ООН, незаконный оборот наркотиков составляет 400 миллиардов долларов, или примерно 8 % мировой экономики. Используя новейшие технологии, наркоиндустрия формирует гигантскую теневую экономику, объем которой во многих странах перекрывает объем легальной (или официальной) экономики и охватывает весь мир.

От Афганистана и Колумбии до школьных классов, от трущоб Рио до улиц Чикаго наркодилеры развернули одну из самых глобализованных индустрий мира. Ни одно правительство не в силах контролировать ее, даже если бы на то была соответствующая воля.

Глобальной является и индустрия секса. В албанских лагерях беженцев находятся похищенные в Румынии женщины, которых переправляют в Италию, где их превращают в секс-рабынь. Так называемые агентства в Бухаресте продают «танцовщиц» торговцам живым товаром в Греции, Турции, Израиле и даже далекой Японии. По данным ЮНИСЕФ, около миллиона бедных молодых людей, в подавляющей части девушек, ежегодно попадают в капканы, расставленные дельцами сексбизнеса.

Вот что написал в своей шокирующей статье редактор «Форин полиси» Мозес Наим: «Наркотики, оружие, интеллектуальная собственность, люди и деньги — все это не единственные товары незаконного оборота, приносящие гигантские прибыли международным сетям. Торгуют человеческими органами, вымирающими видами животных и растений, ворованными предметами искусства и токсичными отходами». Именно потому, что эта деятельность незаконна и пытается укрыться от преследований, маршруты продвижения ее «товаров» постоянно меняются.

Контрабандисты, обеспеченные фальшивыми документами, с помощью подкупленных чиновников легко ускользают от пограничного контроля в отличие от преследующих их по горячим следам полицейских, которые не могут пересекать границы. Как пишет Наим, правительства высокомерно защищают «суверенитет» своих территорий, однако этот суверенитет «нарушается буквально ежедневно не другими государствами, а не имеющими родины сетями, которые в целях наживы с легкостью нарушают и законы, и границы». Например, Венесуэла не позволяет самолетам США в своем воздушном пространстве преследовать драгдилеров из Колумбии, которые совершенно безнаказанно туда проникают.

Наим приходит к выводу, что наши попытки контролировать эту незаконную и антиобщественную деятельность теневой экономики провалятся, поскольку правительственные стратегии основываются на «ложных идеях, ложных предпосылках и устаревших институциях». Понятно, что он имеет в виду: для того чтобы остановить преступный бизнес, требуются глобальные или по крайней мере многосторонние усилия.

Кроме того, существует так называемая «желтая пыль» из китайских пустынь, которая периодически затягивает корейский Сеул. Из-за лесных пожаров в Индонезии удушливый смог вызывает одышку и кашель у жителей Малайзии и Сингапура. Утечка цианидов в Румынии отравляет реки Венгрии и Сербии. Глобальное потепление, загрязнение воздуха, озоновые дыры, наступление пустынь, нехватка пресной воды — все эти проблемы подобно наркоторговле и сексуальному рабству требуют для своего решения организованных региональных или даже глобальных усилий, желает кто-либо этого или нет.

Истинно верующие

Блага и издержки дальнейшей межнациональной интеграции являются сегодня предметом широчайших — поистине глобальных — споров. Ясно одно. Жизнь несправедлива. Экономическая интеграция и ее территориальные последствия не обеспечивают никаких равных возможностей, не устанавливают единых правил игры — это остается абстрактной идеей, не имеющей отношения к реальности.

Нет необходимости повторять все аргументы касательно преимуществ и недостатков расширяющегося пространственного охвата и глобализирующихся экономик. Даже достаточно точно выявить все pro и contra гораздо труднее, чем кажется на первый взгляд. Венгерский экономист Андраш Инотаи, генеральный директор Института мировой экономики в Будапеште, проанализировал плюсы и минусы для стран, присоединяющихся к Евросоюзу. Его оценка вполне применима и к экономической интеграции на глобальном уровне.

Обращаясь к двум глубинным основам, обсуждавшимся на страницах этой книги, он указывает, что «блага и потери в мире распределяются пространственно неравномерно» и что результаты различаются «и во времени тоже». Сиюминутные приобретения и проигрыши, отмечает он, могут обернуться своей противоположностью в долговременной перспективе. Иногда выгоды или потери поджидают нас здесь и сейчас; иногда они случаются здесь, но не теперь; другие — теперь, но не здесь.