Некромант. Рабочие будни - Галина Гончарова

Таши поставил паренька на знак отражения.

— стой и не дергайся. Если будет плохо — закрывай глаза. Если совсем накроет — выпей два глотка.

Таши протянул склянку. Паренек осторожно взял, откупорил, понюхал…

— Это…

— Винная выморозка. Крепкая, гадость. Но помогает.

— Хорошо… учитель.

Таши фыркнул. А ведь и правда — учитель. Мальчишке впервые объяснили, что к чему, как ему поступать и откуда у его силы ноги растут. Он и рад стараться. Да так, что даже клыки некроманту простил.

— Как девочку звали? — Таши занял свое место и взял в руки курицу.

— Тамира Амриант, — ответил Хоши. — Она точно мертва?

— Сейчас сами увидите.

Некромант ловким движением бросил в чашку с водой бусы.

Якорь для призванной души.

Перехватил курицу одной рукой. А второй вытащил привычный клинок из черной бронзы. Удобный, коротенький… ритуальный.

И ловко отрубил птице голову. С одного удара.

Птичья голова упала в чашу. Вода окрасилась красным — и Таши выпустил на волю свою силу.

Сила текла легко и свободно, привычным вольным потоком, билась о стены ограждающего круга — Шаши побледнел, но сдержал стон. Его с непривычки должно было сильно ударить… ничего, перетерпит.

Тело птицы полетело в центр пентаграммы, рядом с чашей.

— Тамира Амриант, лхеесе! Тшей шаррс!

Тамира Амриант, приди. Я жду.

Можно час читать заклинания и плясать пляски вокруг чаши.

Таши это дело презирал. Он не балаганный фигляр, который готов выдавить побольше денег из клиента любой ценой.

Он — некромант. И не превратит свое искусство в карикатуру.

Да и…

Его и так уже боятся.

Сила некроманта выплескивается, обжигает, краем затрагивает присутствующих — они и сами не замечают, как начинают потихоньку пятиться назад.

Выплеснутого недостаточно, чтобы потревожить магов или хоши. Но для присутствующих — более чем!

И пусть. Пусть боятся.

Кровь в чаше кипела все сильнее. Теперь казалось, что там и капли воды не было…

И медленно, очень медленно, в белесоватом паре над чашей начал формироваться силуэт ребенка. Девочки лет четырех.

Таши поморщился.

Дело дрянь.

Увы… дух — всего лишь отражение человека. И этот будет не умнее того самого ребенка лет четырех. Так что добиться от него осмысленного разговора будет… да не добьешься — и все тут!

Девочка огляделась, сунула призрачный палец в рот и прохныкала:

— Хочууууу к мааааамееее…..

Некромант развернулся к бледноватому Хоши.

— Что вы хотите узнать? Учтите только — это ребенок. Ума у нее — ноль.

— а я могу задавать ей вопросы?

— Можете. Я повторю, она ответит. Только к кругу ближе подходить не надо.

— с ней беседовать, как с ребенком?

— Точно.

Да, Хоши не зря держал все ворье Тивараса. Вперед он не шагнул. Но тихо и уверенно спросил:

— Малышка, а как мама тебя называла?

— Та-ами…

Остальное было делом техники.

Хоши спрашивал, Таши повторял, Шаши честно стоял в своем луче пентаграммы и боялся. Хотя чем дальше, тем меньше. Это в первые десять минут страшно. А потом вроде и ничего…

За час Хоши вытянул из девочки все и немного больше.

Как Тами гуляла на улице. Как рядом остановился паланкин, такой красивенький, как небо…

Как девочку поманил женский голос и пообещал красивую куколку. И даже показал. Таакую, в красненьком платьице…

Конечно, Тами подошла к паланкину. А схватить четырехлетнего ребенка, мгновенно оглушить и запихнуть в паланкин?

Сам Таши проделал бы это секунды за три. Никто и не заметил бы.

Потом девочка уже ничего не помнила. Явно чем-то опаивали. Так, смутно…

Холод, воду, черствый хлеб, нескольких других детей…

И под конец — как ее подвесили на цепях над большим сосудом — и убили.

Медленно.

Вскрыв вены и дав истечь кровью.

У Таши уже язык отваливался, когда Хоши кивком показал, что можно заканчивать допрос. И некромант не удержался от маленькой мести.

— Тамира Амриант! Рхе дершесс!

Тамира Амриант, ты свободна.

Дух девочки гортанно вскрикнул и рванулся вверх. А вот освобожденная сила, согласно закону о противоположностях — вниз.

Зрелище получилось впечатляющее. Тонкий столп концентрированного белого дыма, заключенный в меньшую пентаграмму. В нем мелькает что-то черное и серое, весьма неприятных очертаний… Шаши-таки закрыл глаза. Таши усмехнулся.

Привыкай, мальчик.

Хотя и длилось это все секунд пять. И закончилось — яркой вспышкой.

От чаши и следа не осталось.

От свечей — только пять лужиц воска. В единый миг прогорели до основания.

В полу, на месте меньшей пентаграммы, зияла аккуратная дыра вполне определенной формы. Зрители пребывали в глубоком шоке.

Таши вежливо кашлянул, привлекая к себе внимание — и вышел из пентаграммы. Обычно он так не поступал, но сейчас все запечатано. Это-то он знал. Никто не выберется. А если так — пентаграмма стала просто линиями на полу.

Некромант развел руками.

— чтобы храмовники не учуяли, приходится сбрасывать силу. Сами понимаете, я же не пять минут работал, канал держал… Но вы не переживайте. Там неглубоко. Метра два. Скажете хозяину — оон туда пару мешков земли высыплет — и забудет. Главное, что никто ничего не учует — и никто из нее не вылезет.

Первым пришел в себя Хоши.

— точно никто не учует?

— Силой клянусь.

— а насколько можно верить словам духа?

— Полностью.

— М-да. Некромант, это ведь ваши обряды…

— Наши, — даже и не стал спорить Таши.

— и что это может быть?

— Сами видите, от ребенка толку мало.

— Но все-таки?

— Вернуть молодость, красоту, потенцию, продлить жизнь… в зависимости от направления силы в ритуале.

— И это возможно?

Таши замялся, подбирая формулировки.

— Это… вот представьте себе, что есть ведро. Рассохшееся. Со щелями. И из него утекает вода.

— Так…

— ритуал поможет наполнить его. Но вода все равно будет утекать. А к имеющимся щелям добавится еще одна. И так — каждый раз.

— то есть в результате — все равно смерть?

— Она у нас всех будет, — пожал плечами Таши. — Но — да.

— И я так понимаю, сначала жертвы будут требоваться реже, а потом все чаще и больше?

— правильно понимаете, молодой человек.

Хоши выругался.

— так это и моего племянника уже могли…

— А его вещи тут были?

— Ложечка.

— Тогда пока жив. Только как его похитили. Неужто не знали?

— откуда бы.

Хоши криво усмехнулся.

— Жизнь у меня опасная. Сам понимаешь. И быть моими родными тяжко. Я из Тивараса родом, уезжал, вернулся — меня и не узнал никто. К сестренке зашел, сказал молчать. Она и помалкивала. А я им втихую помогал. Это уж сейчас, когда Дарни украли, а Шамира слегла…