Поступь Повелителя - Оксана Панкеева

Харган, который намеревался действительно взять ориентиры, только тайком, в очередной раз изумился бесстрашному нахальству собеседника.

— А ты не боишься, что я воспользуюсь ими для атаки?

Король пожал плечами, поднимаясь.

— Вы же не боитесь, что я заманиваю вас к себе в гости с целью убить?

— Как Генри и его приятелей? — Харган широко ухмыльнулся, но зубы короля не впечатлили. — Нет, не боюсь. А вот тебе бы стоило. Ты же не знаешь, что посоветует мне Повелитель.

— Я могу это предположить. Потому и затеял наш разговор. Сбор информации, анализ, выводы — никакой магии, только работа ума. Знаете, меня ведь уважают в этом мире отнюдь не за красивые глаза.

Харган слегка замешкался, вдруг сообразив, что не имеет понятия, какие глаза должны считаться красивыми для мужчины, и из-за этого не улавливает смысла сказанного.

— А они у тебя действительно красивые?

— Шутить изволите? Люди пугаются.

— Люди вообще пугливы, — ухмыльнулся Харган. — Ты бы видел, как меня пугаются.

— Напрасно. — Король вдруг посерьезнел, словно речь зашла о чем-то важном. — То есть, я имею в виду, они не того боятся. Внешность — далеко не самое страшное, что в вас есть.

Как бы в подтверждение его слов, лошади захрапели, заржали и заплясали на месте. Впрочем, когда пугающий пассажир скрылся в недрах кареты, немного успокоились и двинулись мерной рысью.

Харган пребывал в некотором смятении. Сам он отлично знал, что внешность — не самое страшное, но никогда не слышал этого от других людей. До сих пор приятное чувство, что тебя понимают, он испытывал только при общении с наставником. Понимание со стороны постороннего человека было странным и непривычным.

— А вот Алиса все время пугалась зубов… — непонятно зачем вдруг вспомнил он.

— Глупая женщина… — фыркнул Шеллар. — Можно подумать, вы этими зубами кусаетесь.

— Кстати, ее тоже казнили?

— Нет. Знаете, как раз ее я сентиментально пощадил. Все-таки когда-то она была моей фавориткой и подарила много приятных воспоминаний. Неприятных тоже, но к дамам я всегда был снисходителен. Даже когда они вслух называли меня уродом.

— А ты действительно по местным меркам такой уж урод?

С противоположного сиденья донеслось невеселое хмыканье.

— По вашим меркам это расценивается иначе?

— Две руки, две ноги, — начал рассуждать Харган. — Глаза, нос и рот на месте, вся кожа одного цвета, внутренние органы нормально развиты. Рост не выходит за пределы нормы. В чем заключается уродство? Только в нарушении формы лица?

— Не в самом факте нарушения, а в его восприятии с эстетической точки зрения. У вас существует понятие красоты, или физиологическая норма уже считается пределом мечтаний?

— Существует. Только оно отличается от вашего и редко встречается во плоти. — Разговор явно уходил куда-то не туда, и демон решил сменить тему. — Далеко ехать?

— Не очень. А что не так с порталами, что вам потребовалось сверять карты?

— Подозреваю, что мне подсунули фальшивую.

— Это интуитивное подозрение, или обнаружились фактические несоответствия?

— Не слишком ли много вопросов ты задаешь?

— Выберите тему для беседы сами. Возможно, у вас есть ко мне какие-либо вопросы?

— Есть, — злорадно ухмыльнулся наместник. — Например, подробный план твоего дворца и расположение охраны.

— Все это будет в вашем полном распоряжении, как только мы достигнем согласия по основному вопросу наших переговоров, — невозмутимо ответствовал Шеллар, и неясно было — то ли он не уловил издевательского подтекста вопроса, то ли ответ был настолько же издевательским. — И дворец, и охрана, и казна, и даже Камилла.

— Ты собираешься подарить мне одну из своих женщин? — Это действительно было смешно. Как будто не понимает, что они и так будут принадлежать наместнику Повелителя. Со всеми потрохами.

— Женщины у нас не являются собственностью. По крайней мере, незамужние. Они свободны выбирать себе любовника. Но готов спорить, что Камилла с Алисой повыдергают друг дружке все волосы за право пользоваться вашим расположением.

— И здесь корысть…

Презрение, которое пытался высказать Харган, получилось на удивление горьким.

— Простите, я полагал, что вас не интересуют их мотивы. Мне даже в голову не приходило, что вы нуждаетесь в чем-то большем, чем просто секс. Судя по тому, с какой легкостью и жестокостью вы насилуете и убиваете, трудно предположить, будто вас привлекают возвышенные чувства. Согласен, продажная любовь безнравственна. Но, на мой взгляд, все же нравственней, чем насилие.

— С чего ты взял, что меня беспокоит ваша нравственность?

— В таком случае с каких позиций вы осуждаете корысть?

— Мне противны трусы, предатели и корыстолюбцы. Не потому, что это «безнравственно», а потому, что вызывает отвращение лично у меня. По долгу службы мне приходится с ними общаться, использовать их, хвалить и поощрять. Но сколько бы ни уверял наставник, что они необходимы и полезны, мне все равно противно.

— Вы никогда не задумывались о причинах?

— Мне делать больше нечего, кроме как предаваться философским размышлениям.

— Я понимаю, на это может не хватать времени, но неужели у вас не было даже желания понять? Спросить у наставника, например, если вам столь неприятно анализировать собственные помыслы.

— У меня не возникало даже мысли, будто их надо зачем-то анализировать.

— И напрасно. Разбираясь в мотивах собственных поступков, начинаешь лучше понимать психологию других людей. Это очень полезно. Вот я, например, понимаю истоки вашей неприязни к трусам и предателям. Если желаете, могу объяснить. Кстати, затем вы можете спросить то же самое у наставника и сравнить, насколько совпадают наши суждения.

Харган отодвинул занавеску и выглянул в окошко. Карета только приближалась к городским воротам. Времени еще много.

— Это и вправду любопытно. Объясняй.

— Вы служите Повелителю с детства. Он сам воспитал вас, я не ошибаюсь? И воспитал именно для того, чтобы иметь верного, преданного последователя. Неудивительно, что наставник целенаправленно развивал в вас необходимые качества. Верность заложена у вас на уровне подсознания, любая мысль о том, чтобы предать того, кому вы служите, для вас кощунственна. Наставник никогда не платил вам денег за службу. Он платил любовью и пониманием, что несравненно ценнее. Ваши отношения всегда были выше низменных материальных расчетов. Вы служите бескорыстно, лишь из любви и уважения. Именно поэтому у вас вызывает резкое неприятие тот факт, что некоторые служат за деньги или иные блага и легко поменяют хозяина, если предложить им больше. Подозреваю, что слово «нравственность» никогда не звучало в ваших беседах с наставником, но все то, что он в вас воспитал, есть именно прочный моральный стержень, какой и должен быть у любого достойного человека.