Восемнадцатое мгновение весны. Подлинная история Штирлица - Эрвин Ставинский

Леман замолчал, ожидая, что скажет по этому поводу Клесмет.

– Я полагаю, что вы совершенно правы, – сказал тот. – Давайте решим так: пока мы не определимся с Эрнстом, вы не будете брать на работе никаких документов и встречаться с Эрнстом. Главное для вас сейчас – следить за обстановкой вокруг себя!

– Понятно, – кивнул головой Вилли, – но есть еще один небольшой вопрос.

– Говорите, я слушаю.

– Мои коллеги на работе пристают ко мне, чтобы я вступил в националистический союз полицейских чиновников. Я сказал, что подумаю. Как считаете, стоит вступить?

– Конечно, надо вступить. Только не стоит проявлять никакой демагогической активности, чтобы не вызвать к себе скрытого враждебного отношения сослуживцев.

– Понятно, – впервые за этот вечер улыбнулся Вилли. – А вообще, если меня уволят, я могу оказывать вам помощь в другом месте – на границе с Польшей. Моя теща владеет гостиницей в Швибуте. Это небольшой городок и крупная железнодорожная станция. По завещанию теща отписала гостиницу на жену. Там тоже будет хорошее место для разведывательной работы.

Пора было прощаться. В последний момент Клесмету пришла в голову мысль.

– Послушайте, Вилли, – сказал он. – Ведь вы были, если мне не изменяет память, когда-то членом «Союза африканцев»? Республиканские власти считали этот союз реакционным? Так? Расскажите при случае об этом нацистам. Такие мелочи сейчас имеют решающее значение.

И они пожали друг другу руки.

Позже в своем отчете в Центр, Клесмет писал:

«Провел совместную беседу с А/70 и А/201 по поводу отделения первого от второго. А/70 согласен начать новую работу по отдельным заданиям. Он догадывается, что его отделение связано не с желанием его лучше использовать, а со стремлением А/201 от него избавиться. Открыто об этом он не говорит и занимает пока выжидательную позицию. Руководить им необходимо с учетом его слабости – склонности к выпивке. Как сотрудник он, безусловно, опытный и знающий.

Учитывая опасения провала со стороны А/201 и его угнетенное состояние в связи с общей обстановкой в стране и по месту работы, я постарался успокоить обоих источников, прежде всего путем детального обсуждения вопросов безопасности их работы и повседневной жизни. Со встречи они ушли более уверенными.

Мне представляется возможным использовать для А/70 прикрытие – неофициальный компаньон в маленьком кафе. Подходящая кандидатура компаньона подобрана. Стоить это будет 300–400 марок. Деньги небольшие. Сообщите ваше мнение.

Карл».

Вилли остановил свой выбор на небольшой сумке из крокодиловой кожи с замком из топаза. Это было как раз то, что должно было понравиться Маргарет. Подарок предназначался ко дню рождения.

Пока приказчик заворачивал коробку с сумочкой, Вилли докурил сигарету. Курить на улице было невозможно, моросил мелкий холодный дождь.

Выйдя из магазина, Вилли в нерешительности остановился: может, воспользоваться близостью «Кемпинского»[18] и зайти перекусить? Посмотрел на часы: до встречи с советским куратором еще оставался целый час.

Он шел, осторожно обходя прохожих. Мысли его были далеко. Все чаще и чаще помимо собственной воли он возвращался теперь к тому, что осталось позади. Меньше всего хотелось думать о настоящем и почти страшно было думать о том, что ждало его впереди…

Если бы швейцар у подъезда ресторана не узнал старого клиента и не распахнул дверь, Вилли в рассеянности прошел бы мимо.

– Давненько не изволили заглядывать к нам, господин Леман!

– Много народу? – осведомился по привычке Вилли.

– Нет, вечернее время еще не наступило.

Действительно, просторный зал был почти пуст. Вилли направился в угол, где обычно любил садиться в прежние времена. Когда он проходил мимо возвышения, образующего нечто вроде ложи, оттуда раздался возглас:

– Леман! Ты ли это?

Вилли оглянулся и увидел поднятую руку. Его приветствовал невысокий плотный человек с ничем не примечательными чертами лица и тщательно расчесанными на пробор черными волосами. Хотя он не носил военной формы, но по манере держаться можно было признать бывшего офицера. Несмотря на полумрак, царивший в ложе, Вилли сразу узнал Новаковского, своего давнего знакомого. Но ему понадобилось подойти вплотную к ложе, чтобы определить: один из собутыльников, тучный тип с заплывшим красным лицом со шрамом у правой скулы, не кто иной, как предводитель штурмовых отрядов Эрнст Рем[19]. Третий был Вилли незнаком, хотя ему показалось, что он его уже где-то видел. Прежде чем Леман решил, стоит ли ему накануне встречи связываться с этой компанией, как Новаковский подхватил его под локоть и сильно потянул за барьер ложи.

– Ну вот, – весело воскликнул Новаковский, – я недавно только вспоминал, что давно тебя не видел и ничего не слышал о тебе!

– Да, да, – подтвердил Рем, – Новаковский утверждал, что вы из тех, кого не хватает нашему движению. Сейчас так мало осталось надежных людей, на которых можно положиться. – Он спохватился и указал на своего молчаливого соседа: – Вы знакомы?

Навстречу Вилли поднялся сутулый человек с худощавым лицом, маленькими, глубоко сидящими, хитрыми глазками и большими, плоскими, прижатыми к черепу ушами.

– Мой друг Эдмунд Хайнес! – представил его Рем. Вилли и Хайнес пожали друг другу руки: «Вот почему он мне показался знакомым, – подумал Вилли. – Руководитель штурмовиков Силезии, член секретной организации «Феме», тайный убийца, в прошлом проходил по ориентировкам полиции».

Хайнес, видимо, догадался, что Вилли его узнал. Его глазки сощурились еще больше.

– Как поживает ваш друг Эрнст? – вежливо спросил он.

– Не знаю, давно его не встречал.

– Зато я его видел недавно в «Захи». Передает тебе, Вилли, привет, – сказал Новаковский.

Вилли опустился на подставленный кельнером стул. «Интересная компания, ничего не скажешь! Новаковский, кажется, был на фронте вместе с Ремом. Фронтовые друзья. Он и Гитлера должен знать», – подумал Вилли.

– За приятную встречу, – Рем поднял бокал и сделал глоток.

Потом всем своим грузным телом он повернулся к соседнему столу, где, наклонившись над телефонным аппаратом и прикрыв рукою рот, чтобы разговор не был слышен, сидел четвертый из их компании. Вилли не было видно его лица; он заметил только широкую спину, туго обтянутую коричневым сукном и прорезанную наискось ремнем портупеи.

– Довольно болтать, Карл! – крикнул Рем. – Ни за что не поверю, что ты способен уделять столько внимания делам!

Он взял из вазы апельсин и бросил его в спину сидящего у телефона. Тот наконец положил трубку и подошел к столу. Вилли сразу его узнал: Карл Эрнст, группенфюрер СА, молодой, самоуверенный и на этот раз совершенно трезвый. Эрнст молча взял бокал и отпил несколько глотков. Потом поставил его на стол. Движения его были четкие и быстрые. Он не произносил ни слова, и, даже когда Новаковский представил ему Вилли, он только лишь молча кивнул.