Ракетоносцы. Адское пламя - Владимир Контровский

У пирсов и на рейде лениво покачивались корабли – их было до ста, и среди них тридцатидвухпушечный английский фрегат «Лебедь», кренговавшийся на берегу. Экипажи судов с явной неохотой скоблили борта, заросшие ракушками; вдоль причалов вальяжно прохаживались «деловые» горожане, по грязным улицам от одной таверны к другой переходили (и переползали) оборванные матросы, пребывавшие в разной степени опьянения.

И вдруг всё замерло, как будто время на миг остановилось. А затем деревья согнулись от порыва ураганного ветра, хлынул дождь – да такой, словно разверзлись хляби небесные, – и вспенившееся море стеной рухнуло на берег. Земля вздрогнула, и закачались деревянные причалы, а с гор донесся рокочущий гул, похожий на раскаты далёкого грома.

За первым толчком последовал второй, потом третий. Перепуганные люди не верили своим глазам: берег поплыл, сползая в море вместе с домами, улицами, церквями и кабаками. Город тонул, захлёбываясь в солёной воде, и вместе с ним тонули его несметные сокровища и люди, которым эти сокровища были уже не нужны.

Всего за нескольких секунд вся прибрежная часть Порт-Ройяла скрылась под водой; укрепления Форт-Джеймс и Форт-Карлисл исчезли, будто их здесь никогда и не было. Земля вздымалась и разбухала, дома качались и разваливались. Жалобно звенели, а потом замолкли колокола церкви Святого Павла – колокольня обрушилась и превратилась в груду обломков. Змеящиеся глубокие трещины, расколовшие землю, глотали строения и людей, охваченных паникой.

Разрушение Порт-Ройяла

«Небо покраснело, как раскаленная печь. Земля поднялась и вздулась, подобно морской воде, начала трескаться и поглощать людей. Сжала их как бы ужасными челюстями, из которых торчали только головы. Сначала с грохотом рухнула высокая колокольня, а за нею и вся церковь. Оживленные улицы исчезли в морской пучине. Роскошная резиденция губернатора и королевские склады разрушились, и их тоже поглотило море. Суда в порту сорвались с якорей и с треском сталкивались между собой, некоторые выбросило волнами на крыши домов. Трупы из размытых могил плавали рядом с жертвами катастрофы»[26].

Море отступило, но скоро вернулось исполинской волной и, с грохотом обрушившись на город, в одно мгновение накрыла его…

Через несколько минут всё было кончено. Стихия унесла жизни пяти тысяч человек, в гавани затонуло около пятидесяти кораблей, а сам город исчез под морской гладью. К заходу солнца тысяча восемьсот домов «Пиратского Вавилона» были разрушены до основания и скрылись под водой, и их ещё долго можно было видеть на небольшой глубине неподалёку от берега.

– У тебя богатое воображение, – заметила Мэрилин. – А что было потом?

– Потом? Многие из выживших перебрались в Кингстон – он тогда уже существовал, – но многие остались, и начали потихоньку восстанавливать разрушенный город. Но гнев божий не иссяк: вслед за землетрясением на руинах Порт-Ройяла вспыхнула эпидемия чумы, которая за месяц унесла жизни ещё трех тысяч человек. А в тысяча семьсот третьем году Порт-Ройял постигла новая катастрофа – город был почти полностью уничтожен пожаром. Потом тропические ураганы, пронёсшиеся над пепелищем Пиратского Вавилона, скрыли его останки под слоями ила и песка, и то, что осталось от Порт-Ройяла времён Генри Моргана, покоится сегодня на западной оконечности косы Палисадос – то самой, на которой мы с тобой сейчас стоим, – под пятиметровым слоем наносных отложений.

– Не понимаю… Что же мы тогда увидим? Кучу мокрого песка, по которой ползают крабы?

– Так город-то не исчез бесследно! Он просто ушёл под воду, и в позапрошлом веке ныряльщики британского флота совершили там несколько погружений, и убедились, что под водой сохранились и улицы, и развалины, и даже киль корабля Его Величества «Лебедь», затонувшего вместе с Порт-Ройялом в Судный день. Глубина там метров десять, не больше, а вода чистая и прозрачная. Я захватил маску, ласты и фотоаппарат для подводной съёмки – представляешь, какие получатся фото?

– Ты сумасшедший, да? – возмутилась Мэрилин. – Боже, с кем я связалась… Там же могут быть акулы, ты об этом подумал своей очень умной башкой? Это ведь не охраняемый пляж Кингстона, а открытое море, где эти милые рыбки резвятся как хотят. Если уж тебе так приспичило посмотреть на подводные развалины этого города грешников, надо было купить билет на экскурсию на специальной подводной лодке для туристов, со стеклянным дном, – я видела рекламу в нашем отеле.

– Мариночка, это ведь как секс в презервативе: вроде и оно, но здорово напоминает медицинскую процедуру, – он лукаво улыбнулся, зная, что для Мэрилин вопрос безопасного секса был одним из пунктиков. – А кроме того, с тобой мне не страшны никакие акулы – ты сама их всех перекусаешь.

– Да? И ты думаешь, что я полезу вместе с тобой в этот акулий заповедник? Даже и не мечтай: у меня, в отличие от некоторых, благоразумная голова на плечах.

– За что я тебя и люблю, – Павел рассмеялся и чмокнул девушку в щёку. – Не сердись, хотя когда ты сердишься, ты становишься ещё красивее.

– Да ну тебя…

Подобные пикировки для этих молодых людей, студентов Флоридского университета, были делом привычным, и нисколько не мешали их искренней привязанности друг к другу, хотя и Павел, и особенно Мэрилин старательно делали вид, что их союз – это просто так, на время, а потом каждого из них ждёт своя судьба: Павел вернётся к себе в Белоруссию, откуда он прибыл в Гейнсвилл, штат Флорида, по интернациональной студенческой программе, а Мэрилин… Впрочем, о будущем она не задумывалась: девушка была уверена, что у неё всё будет как у людей – карьера, дом, семья (наверное), – и даже лучше, чем у многих. И всё-таки она, выиграв по результатам университетского конкурсного тестирования поездку на двоих на Ямайку, взяла с собой не кого-нибудь из подруг, и даже не одного из парней из числа увивавшихся вокруг неё, а Павла, не обращая внимания на шёпот за спиной: «И чего это она, девушка из приличной американской семьи, ведущей свою родословную со времён второй войны с семинолами[27], нашла в этом русском варваре?». А она и сама не смогла бы ответить на этот каверзный вопрос…

В Порт-Ройял – вернее, туда, где когда-то стоял этот город, – они собрались в первые же дни своего пребывания на Ямайке. Взяли напрокат автомашину (древнюю, но способную передвигаться и, что самое главное, дешёвую), выехали из отеля ни свет не заря, когда весь Кингстон ещё спал (Мэрилин всю дорогу ворчала и зевала, выворачивая челюсти), но на полпути, за международным аэропортом Норман Манли, угодили в полосу очень густого и очень странного серого тумана. Туман этот, за какие-то минуты скрывший всё – и море, и небо, и дорогу, – был таким плотным, что им пришлось остановить машину: дорога стала извилистой, и свалиться в море на очередном повороте в их планы не входило.

Устав сидеть и ждать, – проклятый туман никак не желал рассеиваться, – они вышли из машины и отошли от неё на несколько шагов, к обочине, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в непроницаемом сером мареве, облепившем хайвэй.

Обоим было как-то не по себе…

– Нет, ты только посмотри, – Мэрилин вытянула руку, и ладонь её исчезла в густом сером тумане. – Никогда такого не видела – фантастика… И кажется, что этот туман можно потрогать: он какой-то осязаемый…

– Как кисель.

– Что?

– Кисель. Смесь горохового супа с кока-колой.

– Фу, какая гадость! Очень аппетитно, до тошноты.

– Тебя тошнит? – обеспокоено (даже чересчур обеспокоено) спросил Павел и добавил безмятежно: – Может, ты это, беременна?

Он видел, что Мэрилин нервничает (и сильно), и хотел её взбодрить. А Павел хорошо знал, что разговоры (и шутки) на тему деторождения и роли женщины в этом ответственном процессе действуют на Мэрилин, не чуждую идей воинствующего феминизма и убеждений сторонниц child-free[28], безотказно: она мигом взъерошивалась, принимала боевую стойку и выпускала коготки. И он не ошибся.

– Даже и не мечтай! – девушка фыркнула рассерженной кошкой. – Ещё чего! Я тебе уже говорила, и не раз, что секс – это в первую очередь удовольствие, а дети… Ой, что это? Слышишь? Что-то гремит… Снова землетрясение – как то, что разрушило Порт-Ройял?

За пологом серого тумана что-то погромыхивало, как будто там взрыкивал какой-то диковинный зверь (или даже целое стадо таких зверей), и доносился глухой рокочущий гул.

– Что это, а? – испуганно повторила Мэрилин.

– Погоди, – отозвался Павел. – Кажется, туман рассеивается…

Туман оседал, как будто втягивался в землю; в редеющем сером мареве проступили контуры берега, придорожные кусты и трава на обочине. А сама дорога… Павел не сразу понял, что его так удивило, а когда понял, вернулся к машине, присел возле неё на корточки и коснулся рукой земли.