Категории
Самые читаемые
PochitayKnigi » Проза » Современная проза » Лабиринт - Юрий Герт

Лабиринт - Юрий Герт

Читать онлайн Лабиринт - Юрий Герт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 50
Перейти на страницу:

— Это чудовищно! — сказал он хрипло, подняв кверху тонкий черный палец.— Тонут звезды в болотах порою ночною!..— Он схватил со стола пустую стопку и швырнул об пол. Метнулась официантка.— Уйди, бородавка! — его сумасшедшие глаза рванулись из орбит.— Тебе заплатят за эти стекла! А кто заплатит за звезды?..— Судорожно вцепившись в скатерть, он стал тянуть ее на себя, к нему бросились, с усилием разжали пальцы. Приникнув к плечу Марахлевского, сразу ослабев, он что-то негромко бормотал и плакал.

— Бумч!— сказал Олег.

— Кто это?— спросил я толстяка, которого, кажется, называли здесь «Кит». Он ответил недоуменным взглядом:

— Ты не знаешь Самоукина?.. Это великий художник.

— У него есть картины?

— Да,— сказал Кит.— Выйдешь отсюда — посмотри на противопожарный щит...

Я вспомнил: да, на торце дома, где находилась чайная, меня и раньше останавливал огромный, в полстены щит с дымными языками пламени и лицами людей, налитыми апокалипсическим ужасом. По низу щита ползла сложенная из спичек надпись: «Не играй с огнем!»

— Когда-нибудь,— сказал Кит,— он еще напишет на холсте то, что уже написано в его мозгу. А впрочем, он уже никогда ничего больше не напишет...

Так начался этот вечер, неожиданный, невероятный и первый в цепи таких же вечеров и ночей. Грянули музыканты, слабый ветер дунул в лицо, карусель тронулась — медленно, и все быстрее, быстрее, и все закружилось, замелькало вокруг, потом стерлось, расплавилось и уже, как спицы в колесе, ничего нельзя было видеть, отличать одно от другого — все неслось, крутилось, сливаясь во что-то пестрое, яркое, неистовое — мы мчались, обхватив шеи деревянных коней, цепляясь друг за друга, чтобы не оказаться выброшенными вон центробежной силой... Но в ту, первую ночь, это было увлекательно и страшно.

Я помню, как несколько раз поднимался Самоукин в засаленной рубашке, со съехавшим набок галстуком, как он хрипел, пророчески вздымая вверх свой черный тонкий палец; как Марахлевский что-то вопил об интуиции, а Кит, ни к кому не обращаясь, бросал в рот сизые маслины и повторял:

— Мораль — выдумка кретинов. Давно доказано: великое искусство всегда аморально...

Я подсел к Олегу. Мне многое хотелось ему сказать, когда я шел сюда. Но теперь все перепуталось у меня в голове: Самоукин, Гошин, Сосновский... Я только сказал:

— Мы — подонки.

Он понял, о чем я говорю, и рассмеялся.

— Мы — подонки,— повторил я.

— Ну и что?— сказал Олег.— Валяй, оставайся честным. Что дальше?..

Мы молча смотрели друг на друга, думая о вчерашнем.

— Выпей,— сказал Олег и взялся за бутылку. Он смеялся, но что-то мертвое было в его тоскливом смехе, во всем его лице — бледном, заострившемся, с постекленевшими глазами.

— Что ты смотришь? — сказал он с неожиданной злостью.— Что ты на мне увидел?

Он налил полный фужер и пододвинул ко мое.

— Или ты больше привык к чаю?..

Я взял фужер и выпил все до дна залпом.

* * *

— Изольда, — сказал Олег,— почему бы тебе не потанцевать с Климом?

— Я не умею,— сказал я, но встал и неловко обнял девушку. Она была белокурая, светлая, и я еще раньше заметил, какой у нее чистый точеный профиль и зеленые, как у ящерицы, глаза под припухшими веками.

Прикоснувшись к ее плечу, я подумал о Маше, подумал как о чем-то далеком, туманном, и мне захотелось, чтобы она сейчас увидела меня и для нее тоже все стало далеким и туманным.

— Я не умею,— сказал я, держа ее как можно дальше от себя, чтобы не наступить на ногу.— Я бревно, просто бревно.

— Я научу, если ты захочешь.

Голос у нее был прозрачный, холодный, и она не говорила, а роняла слова, с таким звуком падают сосульки, разбиваясь на звонкие, блестящие мелкие осколки.

— Не напрягайся,— сказала она.— Держись свободней. И смелее.

— Я смелый,— сказал я.

— Не очень.

Что-то дразнящее было в ее голосе, в полуприкрытых глазах.

— А теперь?..

Я резко прижал ее к себе и почувствовал грудью ее грудь.

Не знаю, как мы танцевали, просто толклись в общей толпе, никто не обращал на нас внимания, никому не было дела до того, что я умею и чего не умею. Я старался расслабить свое тело, и в те мгновения, когда это мне удавалось, я ощущал, как оно, раскованное, свободное, рвется и тянет меня в какой-то бурный, неудержимый поток.

— Ты просто слушай музыку,— сказала Изольда.— И ни о чем не думай. Я веду.

— Куда?..— Я засмеялся. Мне сделалось легко и весело.— Она права,— подумал я,—и не надо ни о чем думать. Ни о чем.

Я благодарно сжал ее руку.

— Ты философ.

— Нет,— сказала она,— я медик. И здесь недавно.

— После кораблекрушения?

Она не ответила.

— Кажется, ты входишь во вкус,— заметил Олег, когда мы вернулись к столу.— Вы еще не пили на брудершафт?..

Нам налили по бокалу.

Губы у нее были прохладные.

Как все просто,— подумал я, когда утихли смех и крики, под которые мы совершили обычный, видимо, здесь обряд.— Как просто!— Было что-то влекущее и отталкивающее в этой простоте.

Когда Изольда взяла из лежавшей на столе пачки папиросу, я сказал:

— Ты куришь и много пьешь. Зачем?

— Тебе не все равно?— сказала она, отставив два тонких пальца с зажатой между ними папиросой. На мундштуке ее губы оставили красный кружок.

— Нет,— сказал я,— ты белая и чистая. Ты — Изольда.

Что-то проснулось и вновь погасло в ее глазах.

— Ты чудак,— сказала она.

Я отнял у нее папиросу.

Расходились парами. Я пошел проводить Изольду. Она жила недалеко. В парадном было темно, и она долго рылась в сумочке, отыскивая ключ.

— Открой,— сказала она,— замок плохо открывается.

Я открыл дверь.

Она молча прошла в переднюю.

Я в нерешительности остановился на пороге.

— Что же ты?— сказала она, не оборачиваясь.

Я помог ей сбросить шубку, и мы вошли в небольшую комнату, чисто убранную, обставленную скромной старой мебелыо.

Изольда заглянула в зеркало над тумбочкой, поправила прическу.

— Я устала,— сказала она.— И ужасно болит голова. Хочешь кофе?

...Кофе?

— Нет,— вырвалось у меня поспешно.— Нет!..

К черту,— подумал я.— К дьяволу, к черту, ко всем чертям!..

— Я сейчас.— Она вышла.

Со стены на меня смотрел портрет мужчины с холодным строгим лицом и тремя кубиками в петлицах. У него были тяжелые веки.

Не знаю отчего, но меня резанула острая жалость. Странная девушка,— подумал я.— Кто она? Что толкнуло ее в эту компанию?

Она вернулась и, перехватив мой взгляд, которым я смотрел на портрет мужчины в военной форме, потушила верхний свет и зажгла настольную лампочку.

Теперь она была в халатике,— наверное, только он один был новым и ярким в этой квартире. Она с ногами забралась на кушетку. Я не успел ни о чем спросить.

— Иди ко мне,— сказала она.

Я присел около. Сквозь узкие щелки глаз мелькнули расширенные зрачки, ресницы вновь сомкнулись.

Я дотронулся до ее руки. Она была холодная. Она вся показалась мне холодной, бестрепетной, остывшей, и я обнял ее — торопливо, грубо, неловко, боясь показаться неумелым и словно кому-то за что-то мстя.

* * *

Я вернулся в общежитие далеко за полночь. Все спали. Учебники горкой громоздились на столе. Димка Рогачев похрапывал, перебирая во сне выпростанными из-под одеяла ногами. Я прикрыл его, быстро разделся и лег.

Однажды в ранней юности я встретился летним вечером со знакомой девушкой. Мы были влюблены друг в друга с робкой стыдливостью пятнадцати лет, когда слово «любовь» кажется слишком приземленным и грубым. И мы боялись этого слова, боялись взглядов, прикосновений,— мы просто шли, болтая, вдоль берега реки, обнесенного высоким земляным валом. Уже темнело. Мы взобрались на вал — и вдруг внизу, на отлогом спуске к воде, в сумерках увидели мужчину и женщину. Раздался вскрик. Я запомнил — его судорожно оскаленный рот и ее испуганные, звериные и неистово-счастливые глаза. Мы оба почти кубарем скатились на дорогу и остаток пути болтали что-то бессвязное, силясь притвориться, будто ничего но случилось. Но я долго испытывал доходящее до отчаяния омерзение к самому себе, к жившему во мне чувству, которое способно обернуться увиденным на берегу...

Все это вспомнилось мне, когда я вышел от Изольды.

Но то, что произошло между нами, было даже не любовью, а подобием любви, лживым, гнусным подобием, в котором участвовали мои руки, мои губы, мое тело, я сам.

И сейчас, ворочаясь в постели, я чувствовал доходящие до дурноты омерзение и брезгливость ко всему, что являлось мною.

Изольда тут была ни при чем. Наоборот, когда она уснула на моем плече, я испытывал к ней только благодарную, удивленную нежность. Она открыла мне, что мои руки, губы, тело способны приносить наслаждение, и я как бы впервые, заново ощутил самого себя.

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 50
Перейти на страницу:
Тут вы можете бесплатно читать книгу Лабиринт - Юрий Герт.
Комментарии