Поллианна вырастает - Элинор Портер

— Но я уверена, что им он покажется восхитительным, — такой довод привела Поллианна в ответ на возражения миссис Кэрью. — И только подумайте, как легко мы можем его осуществить! Елка — такая же, как была… кроме подарков, но мы можем положить под нее другие. Новый год совсем скоро, и вы только подумайте, как эта девушка будет рада! Разве вы не были бы рады… особенно если перед тем у вас не было на Рождество ничего, кроме стертых ног и куриной котлеты?

— Какой ты несносный ребенок! — нахмурилась миссис Кэрью. — Тебе, похоже, и в голову не приходит, что мы не знаем даже имени этой молодой особы.

— Да, правда, не знаем! И разве это не странно, когда я чувствую, что знаю ее саму очень хорошо? — улыбнулась Поллианна. — Знаете, мы так хорошо поговорили с ней в тот день в парке. Она рассказала мне все о том, как ей одиноко и как ей кажется, что нигде так не одиноко человеку, как в шумной толпе большого города, потому что другие люди не обращают внимания… Правда, там был один, который обращал, но она сказала, что он слишком обращает, а не должен бы обращать… Это вроде странно, если подумать, правда? Но во всяком случае, когда он пришел за ней в парк, чтобы взять ее куда-то с собой, она не пошла, а он был еще и очень красивый… пока не начал смотреть очень сердито, под конец. Люди бывают не такие красивые, когда сердятся, правда? Вот и сегодня в магазине была одна дама… Она смотрела банты и сказала… Ну, в общем, много неприятного. И она тоже сделалась некрасивой, когда… когда начала говорить. Но вы ведь позволите мне устроить елку на Новый год, миссис Кэрью? И пригласить эту девушку, которая продает банты, и Джейми? Ему уже лучше, так что он мог бы прийти. Конечно, Джерри пришлось бы привезти его в кресле… но ведь мы все равно хотим, чтобы и Джерри был на елке…

— О, конечно, Джерри ! — с иронией и презрением воскликнула миссис Кэрью. — Зачем же ограничиваться одним Джерри? У него, несомненно, множество друзей, которые тоже охотно пришли бы. И…

— Ах, миссис Кэрью, можно, да? — перебила ее Поллианна в безудержном восторге. — Ах, какая вы добрая, добрая , ДОБРАЯ! Я так хотела…

Но миссис Кэрью ахнула от ужаса и удивления.

— Нет-нет! Поллианна, я… — запротестовала было она.

Но Поллианна, совершенно неправильно истолковав этот протест, решительно подтвердила:

— Конечно же, вы очень добрая … лучше всех на свете! И я не дам вам сказать, будто это не так! Ну, вечер у меня, думаю, будет на славу! Пригласим Томми Долака и его сестру Дженни и двух детей Макдональдса, и еще тех трех девочек — я не знаю, как их зовут, — которые живут под Мерфи, и еще много других, если хватит места. Вы только подумайте, как они все обрадуются, когда я им скажу! Ах, миссис Кэрью, мне кажется, что у меня в жизни не было ничего такого совершенно замечательного! Ах, и все это благодаря вам! Можно мне прямо сразу начать передавать приглашения… чтобы они знали, что их ждет?

И миссис Кэрью, сама не веря в то, что такое возможно, услышала, как слабо произносит «да», которое, как она знала, обязывает ее устроить в канун Нового года вечеринку для десятка ребятишек из переулка Мерфи и молодой продавщицы, чье имя был ей неизвестно.

Возможно, память миссис Кэрью все еще хранила слова девушки: "иногда я удивляюсь, почему кто-нибудь из них не подумает о том, чтобы помочь девушкам, прежде чем они собьются с пути". Возможно, в ее ушах все еще звучал рассказ Поллианны о той же девушке, которая чувствовала себя такой одинокой в толпе большого города и все же отказалась пойти с молодым человеком, «слишком обращавшим внимание». Возможно, в сердце миссис Кэрью жила смутная надежда, что именно здесь, во всем этом, и можно найти тот покой, которого она так жаждала. А может быть, всему виной было сочетание всех этих трех причин с полнейшей беспомощностью перед лицом удивительного истолкования ее раздраженного сарказма, как широкого жеста гостеприимной хозяйки. Но чем бы это ни объяснялось, дело было сделано, и миссис Кэрью тут же оказалась в истинном водовороте идей и замыслов, в центре которого неизменно была Поллианна и ее гости. В смятении миссис Кэрью написала обо всем сестре, закончив письмо так:

«Что я буду делать, не знаю. Но, вероятно, мне придется продолжать в том же духе. Другого выхода нет. Конечно, если Поллианна начнет читать мне нравоучения… но до сих пор она нравоучений не читала, так что я не могу с чистой совестью отправить ее назад к тебе».

Читая это письмо в санатории, Делла вслух посмеялась над таким заключением.

— «До сих пор она нравоучений не читала». Вот именно!.. Дорогое дитя, благослови ее Господь!.. И однако ты, Рут Кэрью, покорно соглашаешься устроить у себя две праздничные вечеринки на одной неделе, и как мне стало известно, твой дом, который прежде был окутан смертельным мраком, теперь сияет огнями сверху донизу.

Но нравоучений она еще не читала… нет, не читала! Новогодняя вечеринка прошла замечательно. Это признала даже миссис Кэрью. Джейми в кресле на колесах, Джерри со своим ошеломляющим, но выразительным словарем и молодая продавщица (оказалось, что ее зовут Сейди Дин) наперебой предлагали развлечения более застенчивым гостям. Сейди, к большому удивлению прочих — а возможно, и своему собственному, обнаружила глубокие познания по части самых разнообразных и увлекательных игр; и эти игры, вместе с рассказами Джейми и добродушными шутками Джерри, до самого ужина не давали умолкать взрывам смеха, а после щедрой раздачи подарков из-под нарядной елки счастливые гости отправились домой со вздохами удовлетворения и усталости. А если Джейми (который вместе с Джерри уходил последним) и окинул все вокруг немного печальным взглядом, перед тем как попрощаться, то никто, похоже, этого не заметил. Однако миссис Кэрью, пожелав ему доброй ночи, наклонилось к нему и шепнула с беспокойством и смущением:

— Ну, Джейми, ты не передумал… насчет переезда?

Мальчик заколебался, но затем медленно покачал головой.

— Если бы так могло быть всегда… так, как в этот вечер… тогда я мог бы. — Он вздохнул. — Но так не будет. Придет следующий день, и следующая неделя, и следующий месяц, и следующий год, а уже через несколько дней я пойму что мне не надо было переезжать сюда.

Если миссис Кэрью полагала, что в своих усилиях помочь Сейди Дин Поллианна ограничится приглашением на праздничный вечер в канун Нового года, то она очень скоро была выведена из этого заблуждения, так как на следующее же утро Поллианна снова заговорила о Сейди.

— И я так рада, что опять нашла ее, — с довольным видом толковала она. — Если я и не смогла найти для вас настоящего Джейми, я все-таки нашла того, кого вы можете любить, и вам конечно же будет приятно любить ее, так как это просто другой способ любить Джейми.

Миссис Кэрью задохнулась от возмущения. Эта неизменная вера в ее сердечную доброту и эта непоколебимая убежденность в ее стремлении «помочь всем» иногда смущали, а иногда чрезвычайно раздражали. В то же время было невероятно отрицать трудно что-либо в подобных обстоятельствах, особенно под счастливым и доверчивым взглядом Поллианны.

— Но, Поллианна, — наконец слабо возразила она, чувствуя себя так, словно не может выпутаться из каких-то невидимых шелковых сетей, — я… ты… эта девушка никак не Джейми, ты же знаешь.

— Я знаю, — быстро и сочувственно отозвалась Поллианна. — И конечно же мне очень жаль, что она не ваш Джейми. Но она тоже чей-то Джейми… то есть я хочу сказать, что у нее тоже нет здесь никого, кто любил бы ее… и обращал внимание… Так что я думаю, всякий раз, когда вы вспомните Джейми, вам будет никак не нарадоваться, что есть кто-то, кому вы можете помочь — так же, как вам хотелось бы, чтобы другие люди помогли вашему Джейми, где бы он теперь ни был.

Миссис Кэрью содрогнулась и чуть слышно застонала:

— Но мне нужен мой Джейми.

Поллианна понимающе кивнула:

— Я знаю… «присутствие ребенка». Мистер Пендлетон говорил мне об этом… Только у вас уже есть «женская рука».

— Женская рука?

— Да, чтобы создать дом. Он сказал, что для этого нужна женская рука или присутствие ребенка. Это было, когда он захотел, чтобы я жила у него, а я нашла ему Джимми, и он взял его вместо меня.

— Джимми? — Миссис Кэрью взглянула на нее с каким-то испугом, который всегда появлялся в ее глазах при упоминании любой формы этого имени.

— Да. Джимми Бин.

— А… Бин, — пробормотала миссис Кэрью с облегчением.

— Да. Он был в сиротском приюте и убежал оттуда, а я его нашла. Он сказал, что хочет иметь настоящий дом с матерью вместо директрисы. Насчет матери у меня ничего не вышло, но зато я нашла ему мистера Пендлетона, и мистер Пендлетон его усыновил. Теперь его зовут Джимми Пендлетон.

— Но раньше он был… Бин?

— Да, он был Джимми Бин.