Гребень Клеопатры - Мария Эрнестам

— Можно уже уйти? — тихо спросила Мари.

— Не знаю, — шепнула Анна в ответ.

К ним подошла Эльса.

— В соседнем помещении накрыт стол, — сказала она. — Я постаралась устроить так, чтобы те, кто отважится прийти на похороны, вдоволь поели и выпили на поминках. Как все прошло? Мне все это напомнило спектакль. Похоже, никто из здесь присутствующих не скорбит о покойном. Печально, но это так. Да и я сама прощалась скорее не с мужем, а со своей старой жизнью, и приветствовала новую. Вот почему я хотела, чтобы вы присутствовали. И на поминках тоже. Я хочу познакомить вас с моими сыновьями.

Анна в панике огляделась по сторонам.

— Вообще-то у нас много дел… — начала она, но Эльса ее перебила:

— Пожалуйста. Я на вас рассчитывала. И ради вас устроила такое пиршество. И я вовсе не так спокойна, как кажется. Я выпила кучу таблеток. Без вас мне не справиться.

— Мы идем, — заявила Мари и последовала за Эльсой, не дожидаясь друзей.

Анна затылком чувствовала учащенное дыхание Фредерика. Она обернулась и взяла его под руку.

— Успокойся, — прошептала она и прижалась к нему. Эльса расслышала ее слова, но приняла их на свой счет.

— Я постараюсь, — сказала она и огляделась по сторонам. — Я поклялась себе, что теперь всегда буду спокойна.

Анна пошла вслед за Мари. Эльса рассказала, что дети хотят ей помочь, и младший задержится тут, чтобы продать дом и решить остальные проблемы.

Нагнав остальных, они сняли верхнюю одежду и присели за красиво накрытый стол: там были салат, хлеб, мясная нарезка и хорошее вино. Мари оказалась рядом с сыновьями Карлстенов, Фредерик — напротив Эльсы, а Анне досталось место в конце стола рядом с пожилым господином, который с ней здоровался. Теперь он повернулся к ней и представился:

— Мартин Данелиус. А вы, вероятно, Анна. Красивое имя. Мою жену тоже зовут Анной. Когда-то она была стройной, как и вы. И волосы у нее были такие же красивые. И та же радость в глазах. Простите старика, мне очень приятно смотреть на такую очаровательную женщину, как вы. Это дает мне силы жить.

Анна подумала, что комплимент несколько двусмысленный, но в устах старичка он прозвучал вполне безобидно. Она улыбнулась и хотела его поблагодарить, но тут Эльса постучала о бокал вилкой, призывая всех к вниманию. Она была в ярко-синем платье с отделанным белой лентой воротничком. Совсем не траурный наряд. Анна подумала: как быстро эта женщина преобразилась.

— Я не буду долго говорить, — начала Эльса. — Желаю всем приятного аппетита. Здесь присутствуют мои дети и их семьи. Большое им спасибо за поддержку. А еще я хочу поблагодарить друзей, протянувших мне руку помощи в тяжелую минуту.

Эльса сделала паузу, и на ее лице появилась такая грусть, словно она вот-вот разрыдается. Анна оглядела собравшихся. Интересно, хоть кто-то из них знал, что творится дома у Карлстенов? Сыновья должны были знать. Их жены тоже. Но коллеги? Соседи? Приятный пожилой господин, сидящий рядом с ней? Или все они видели лишь аккуратный фасад и даже не подозревали о том, что творится за стенами этого обычного шведского дома? Наверное, Эльса из страха перед мужем-садистом не отваживалась рассказать о своей «семейной жизни» друзьям. Теперь ей больше нет нужды притворяться, что все было хорошо, теперь она, как сама выразилась, свободна!

Свободна. Странно, что смерть одного человека может означать свободу для другого. Впрочем, наверное, Анна слишком наивна. Одни искренне оплакивают своих близких, другие радуются их кончине. Нередко наследники, пока священник говорит о вечной жизни, подсчитывают, сколько им достанется. Вечная жизнь их интересует гораздо меньше, чем земная, да еще и при деньгах. Человек во многих отношениях — существо примитивное.

Ей вспомнился Грег. Он обожал море и был опытным дайвером. Побывал во всех уголках света, изучал подводный мир и часто говорил Анне, что это придает жизни остроту ощущений. Для Грега дайвинг был не спортом, а скорее мироощущением. Оказавшись под водой, он забывал о существовании цивилизации. И именно благодаря этому жил настоящим и на суше тоже.

Анна знала, что ей никогда больше не удастся встретить человека, настолько независимого от общественных устоев, правил поведения и других людей. Грег с мокрыми кудрями до плеч. Вечно загорелый, с ожерельем из ракушек на шее. Грег, которого она так мечтала снова увидеть. Грег, который радовался скорому приезду Фандиты. Может, она уже уехала к нему, и сейчас они на барже в Амстердаме отмечают ее приезд.

Анна сглотнула и заставила себя прислушаться к словам Эльсы.

— …Как я уже сказала, то, что случилось с моим мужем… заставило меня еще раз вспомнить, как важно жить настоящим, не заглядывая в будущее и не вспоминая о прошлом. Это главное — не думать о прошлом. Свеча нашей жизни горит, пока кто-то ее не задует. И никому неведомо, когда именно это произойдет. Нам известно только настоящее. Вот почему я желаю всем вам на время забыть, почему мы здесь собрались, и насладиться угощением. Приятного аппетита.

Эльса всхлипнула и высморкалась. Сидящие за столом оживились. Блюда стали передавать по кругу, бокалы наполнились вином и водой. Анна попыталась отвлечься от мыслей о Греге. Сосед протянул ей блюдо с канапе, и она подумала: «Хорошо, что Эльса не попросила организовать поминки в моем кафе, — это было бы уж слишком». Рука ее сама потянулась к бутылке. Анна наполнила бокал и чокнулась с соседом, который любезно подставил свой. Они принялись за еду. Через какое-то время Мартин Данелиус вытер рот салфеткой и повернулся к ней.

— Какая хорошая идея пришла Эльсе в голову. Она разумная женщина, я всегда это знал. Мы с ней старые друзья. Познакомились в поездке много лет назад и с тех пор поддерживали связь. Даже встречались иногда. Я имею в виду, мы втроем — Эльса, я и моя жена. С Хансом мы почти не общались.

Анна оглядела своего случайного собеседника и решила, что его отличительное качество — заурядность. Среднего роста, лысоват, с широким лицом и самыми обыкновенными чертами лица. Фигура у него была крепкая, что наводило на мысли о том, что, вероятно, он занимается физическим трудом на свежем воздухе. От него веяло чем-то простым и уютным. «Любовью, — подумала Анна. — Этот мужчина умеет любить». Мартин Данелиус заговорил снова:

— Потом остались только мы с Эльсой. Моя любимая Анна несколько лет назад заболела и с тех пор не живет дома. Она… лежит в больнице… и не замечает ничего вокруг себя… — Его губы задрожали. Старик снова вытер их салфеткой, наверное, чтобы успокоиться. — Я знаю, что требую слишком многого. Нужно быть благодарным за те годы, которые мы с Анной провели вместе. Не всем выпадает такое счастье. Мы с ней познакомились еще в школе. Никогда не забуду ее косички с бантами и глаза, яркие, как драгоценные камни. Она была такой озорной и смешливой. Но не стану утомлять вас историей моей жизни. Я только хотел сказать, что она бегала по двору, когда другие девочки стояли, боясь испачкать платьица. Нет, моя Анна — особенная.

— Мне это знакомо, — вырвалось у Анны. Мартин рассмеялся.

— Я так и думал. Как увидел вас, сразу понял, что вы похожи на мою Анну, и дело не только в имени. Некоторых женщин — не сломить, как ни пытайся. Я никогда и не пытался. Влюбился в Анну с первого взгляда и люблю ее до сих пор. А вы верите в вечную любовь? В то, что двое людей могут быть созданы друг для друга? Как пробка для бутылки или крышка для кастрюли?

Улыбающийся Грег с мокрыми после купания волосами снова возник у Анны перед глазами. Это был словно удар. Она хотела что-то ответить, но смогла только еле слышно прошептать:

— Нельзя быть на сто процентов уверенным, что именно вы созданы друг для друга и только с этим человеком можете быть счастливы. Но, разумеется, когда двоим хорошо вместе, у них порой возникает такое ощущение…

Но Мартин Данелиус ее не слушал.

— Некоторые думают, что любить — значит быть счастливым всегда, каждый день. Но это не так. Любовь — нечто большее, чем просто быть вместе. Это тоже работа. Мне смешно, когда какие-то юнцы дают так называемые рецепты «как удержать любовь». Все это такая же глупость, как диеты, на которых сидят женщины, чтобы «встретить того самого, единственного». Посмотрите на меня. Я никогда не занимался спортом, но всегда много работал и правильно питался. И танцевал. Мы с Анной обожали танцы. И у нас было на них время, ведь мы не читали все эти глупости о том, что надо делать, чтобы найти свое счастье, а просто были счастливы, и все.

Анна подлила вина в бокал и, взяв блюдо, которое ей передали, положила в тарелки себе и соседям куски индейки. Попробовала кусочек. Мясо было превосходное, с привкусом чернослива, но почему-то ей стало трудно глотать.

— Вижу, вы действительно были счастливы.

Мартин Данелиус кивнул. Анна чувствовала, что слова старика о любви пробудили в ней то, о чем она старалась забыть. Похороны, мысли о церкви, воспоминания о детстве, переживания за Эльсу — все это вкупе с событиями прошедших нескольких недель встало в горле комом, который мешал дышать. Она нашла взглядом Мари, та болтала с одним из сыновей Эльсы, симпатичным брюнетом. Анна попыталась привлечь ее внимание, но Мари не замечала ее взгляда, полностью поглощенная трапезой и беседой. Фредерик ковырял вилкой у себя в тарелке, не поднимая глаз и ни с кем не разговаривая.