Криминальная история - Игорь Гриньков

И если прежде охотились преимущественно осенью, с сентября до первых чисел декабря, до начала гона, то теперь рогалей без устали били круглый год. А ведь каждый из них имел гарем от четырех до двадцати самок, которые приносили по одному — два теленка в год. В степи, буквально через шаг, можно было наткнуться на обезглавленную разлагающуюся сайгачью тушку или скелет. Браконьеры в спешке отрезали головы с бесценными рогами, бросая все остальное, килограммов двадцать — тридцать чистого мяса, на съедение хищникам и стервятникам. Однажды Мерген лично присутствовал при обыске на подворье одного такого браконьера: весь дровяной сарай был забит лирообразными, длиной до сорока сантиметров, рогами, полупрозрачными, светло-воскового цвета, заляпанными грязью и кровью.

Популяция сайгаков резко пошла на убыль, калмыцкая степь опустела, оставшаяся часть антилоп ушла на северо-восток в Казахстан. Лишь небольшие группы этих животных изредка появлялись подальше от населенных пунктов, как и в нынешнем случае, послужившим поводом для предстоящей завтрашней охоты.

По правилам, охотники залегали цепью, используя складки местности, а загонщики на машинах, сделав большой крюк, гнали встревоженных, испуганных антилоп на стрелков. Причем, любителям надо было покупать лицензию на каждую отстрелянную голову. Промысловики, в годы переизбытка популяции, перегораживали степь рыбацкими сетями и в них загоняли сайгаков. Потом подъезжали к запутавшимся, бившимся в сетях обезумевшим животным и перерезали им горло, причем, всем подряд: и рогалям, и самкам, и телятам. Многие антилопы погибали от разрыва сердца в результате стресса. Такой варварский способ «охоты» также сильно подкосил численность сайгачьего стада. Человек, прежде чем уничтожить, как биологический вид, самого себя, планомерно ликвидировал все окружающее его живое.

Стрельба по сайгакам с двигающейся машины тоже по всем понятиям относилась к браконьерскому способу добычи. Но, Мерген полагал, что, как прокурор района, имеет право на такую маленькую привилегию, также как и на охоту без лицензии…

Наутро следующего дня, спозаранку, компания охотников завтракала в егерском домике, в пяти километрах от села. Закусывали крупными кусками жареной кабанины; вчера младшему егерю удалось завалить в камышах крупную самку. Мерген позволил спутникам выпить только по одной рюмке водки, сам лишь пригубил — «за удачу!». Уже заканчивая завтрак, Мерген спросил у старшего охотинспектора:

— С Валдисом вопрос решил?

— Еще вчера я отправил его проверить восточную зону района, а это на границе с Астраханской областью, — ответил тот.

Валдис, латыш по национальности, появился в райцентре еще при советской власти, был направлен егерем по распределению после окончания техникума. Женился на калмычке, да так и осел в засушливом калмыцком селе, вдали от туманной мороси своей малой родины. Суровый, немногословный прибалт сразу снискал себе славу бескомпромиссного борца с браконьерами. Он штрафовал и привлекал к административной ответственности всех и каждого, кого удавалось взять с поличным, даже родственников жены, что, естественно, приводило к семейным скандалам. Супруга, доведенная до предела попреками многочисленных родичей, как-то сказала ему в сердцах:

— Из-за тебя я перессорилась со всеми родственниками, чурбан ты бесчувственный! Я ухожу от тебя!

Валдис, немного подумав, сказал ей тогда:

— Мне очень жаль, что ты так решила! Но это моя работа. Если я буду делать ее неправильно, я перестану уважать себя. Ты этого хочешь? Скоро сайгаков совсем не останется.

— Их и без тебя перебьют! — ответила жена, но решение свое изменила.

Даже когда Валдис сильно волновался, на его бесстрастном лице не появлялась и тени эмоций, лишь усиливался тяжелый прибалтийский акцент. Во время того разговора с женой акцент был особенно заметен.

С Валдисом невозможно было договориться «по-хорошему». Когда человека нельзя купить, то на него пытаются воздействовать другими способами. Несговорчивый егерь неоднократно получал угрозы, однажды его машина была обстреляна в степи. После конфликта на почве браконьерства с большой районной шишкой Валдиса два раза увольняли с работы, но он восстанавливался в должности через суд.

Мерген симпатизировал Валдису, ему нравились люди с внутренним стержнем, но встреча с егерем в сегодняшние планы прокурора не входила, она могла смазать все удовольствие от охоты…

Наконец, охотничья команда отъехала от егерского домика. За рулем «Нивы» сидел главный районный охотинспектор, рядом с ним с карабином в руках расположился Мерген, в утепленной камуфляжной униформе, подпоясанный патронташем и широким ремнем, к которому был пристегнут массивный нож в кожаных ножнах. На заднем сиденье примостился помощник прокурора Вадим с ружьишком-двустволкой. Позади «Нивы» следовал грузовичок с младшим егерем за рулем: в его обязанность входило находить подстреленных сайгаков, добивать подранков и грузить добычу в кузов машины.

Утро выдалось солнечным, но холодным и бодрящим. Резкий ветер высекал из глаз слезы и разрывал в небе в клочья редкие облака. Водитель-охотинспектор по одному ему известным признакам вел машину по бурой, кочковатой степи, огибая невысокие, пологие холмы, приближаясь к заветным сагам-солончакам, на которых сайгаки любили полакомиться солью. Вот показались и саги, обширные сероватые, совершенно гладкие участки, образовавшиеся на местах высохших соляных озер. В Америке на таких высохших соляных озерах, только размерами куда больше, испытывают сверхзвуковые болиды.

— Вот они! — вскричал водитель и, въехав на солончак, понесся по нему, взяв руль слегка вправо.

Мерген увидел, что параллельно движению «Нивы» и примерно в восьмидесяти метрах от нее, отклоняясь по параболе вправо, мчалась группа сайгаков, в пять — шесть голов, глинисто-серой с рыжинкой, уже почти зимней окраски, почти сливающейся по цвету с окружающим грунтом. Впереди шел большой рогаль, подросшие за лето телята почти не отставали от основной группы. Когда расстояние сократилось метров до тридцати, Мерген поймал в перекрестье оптического прицела карабина холку крупной, нагулявшей жир самки, и в такт сердечным толчкам, на выдохе, плавно нажал на спусковой крючок. Самка кубарем покатилась по поверхности саги, пуля перебила ей шейный отдел позвоночника.

— С почином! Классный выстрел, Мерген Николаевич! — восхищенно воскликнул охотинспектор. И здесь не было и доли подхалимажа.

Суть заключалась в том, чтобы поразить сайгака в голову, шею или ноги. В ином случае, даже изрешеченный дробью подранок мог уйти. Если его все же удавалось достать, то мясо оказывалось безнадежно испорченным, пропитанным кровью, а во время еды вы рисковали сломать себе зуб о крупную дробь или картечь. То, что делал Мерген, было высшим пилотажем: он стрелял не дробовым снарядом, а пулями, что требовало большего искусства, твердой руки, хорошего глазомера и отменных стрелковых навыков.

Почти одновременно с Мергеном выстрелил и его помощник Вадим. Его жертва также совершила кульбит-кувырок через голову, но потом поднялась на ноги и заковыляла в сторону, оставшись позади автомашины.

Мерген с водителем решили не преследовать первую группу и вскоре наткнулись на вторую шайку антилоп. На этот раз пуля сразила сайгака, попав ему прямо в голову. К Мергену пришло то состояние, которое он и ожидал всегда от охоты и которое практически невозможно описать словами: экстаз победителя при полном хладнокровии и расчете во время выстрелов.

Охота проходила на редкость удачно. Мерген практически не «мазал». Ближе к полудню кузов грузовичка был почти полон тушками убитых сайгаков; над бортами торчали тонкие ноги с раздвоенными копытцами и лирообразные рога.

— Ну, еще один заход, и баста! — удовлетворенно сказал Мерген.

Между тем, охотинспектор принялся внимательно разглядывать точку, появившуюся на горизонте, которая, медленно увеличиваясь в размерах, постепенно приближалась к ним.

— Валдис, — уверенно сказал он.

— Ну, и что из этого? — спокойно отозвался Мерген. — Ладно, едем домой. Только не спеши.

И они тронулись. В зеркале заднего вида Мерген наблюдал, как Валдис догнал на своей «Ниве» грузовик, остановил его, заглянул в кузов, что-то сказал младшему егерю и снова поехал за головной машиной. От взгляда Мергена не ускользнуло, что старший охотинспектор почему-то увеличил скорость.

«Ты куда это разогнался, Намыс Сергеевич?», — спросил он у водителя, — «Получается, что мы от него удираем?! Ты же его непосредственный начальник! Ты, что, не имеешь права на отстрел дичи? А, ну-ка, останови машину!».

Но Намыс Сергеевич только прибавил ходу. Машина Валдиса в это время поравнялась с их «Нивой» и шла в метрах десяти справа. Валдис делал знаки рукой остановиться. Мерген совсем разъярился: