Проект революции в Нью-Йорке - А Роб-Грийе

Значит, в этой тюрьме, как и во всех тюрьмах, имеются крысы, и именно этим объясняются порой короткие, а иногда более продолжительные тихие поскрипывания что слышатся временами в необитаемых частях большого дома. И совсем недавно узница также не ошиблась, когда ей почудились более резкие звуки вкупе с отчаянными воплями боли, идущими из этой комнаты. В самом деле, убийство совершилось лишь несколько минут назад: тело кажется еще теплым в ярком свете так и не выключенных прожекторов; обрамленное рассыпавшимися в беспорядке светлыми волосами кукольное личико с открытыми голубыми глазами и неплотно сомкнутыми губами еще сохранило цвет розового фарфора. Лицо же это вне всякого сомнения принадлежит Клавдии, мимолетной подружке, которая провела в доме несколько часов, выпила за компанию с Лорой чашку чая и поиграла вместе с ней, вырезая маски из черной бумаги.

Обнюхав еще не загустевшую кровь, которая стекает на плиточный пол многочисленными ручейками разной Длины, расходясь затем направо и налево, крыса явно смелеет: она поднимается на хвосте и начинает неуверенно перебирать передними лапками по телу казненной; та лежит на спине в расслабленной, беспомощной позе, и разорванные окровавленные клочья длинной белой рубашки не столько скрывают, сколько подчеркивают прелестные формы ее тела. Волосатая тварь, которую, видимо, особенно привлекают раны от семи кинжалов, воткнутых в самую нежную плоть в верхней части бедер и в паху вокруг смоляных курчавых волос, отличается столь крупными размерами, что, стоя на задних лапах на полу, ухитряется обследовать иссеченную тонкую кожу от промежности до пупка, где из-под широкого клока легкой льняной ткани вновь выглядывает обнаженный живот, в этом месте оставшийся нетронутым. Именно сюда крыса вонзает зубы и начинает затем поедать внутренности.

Кажется, будто дрожь пробегает по телу жертвы, возможно, еще живой, и рот ее приоткрывается чуть больше. Пытаясь спастись от этого кошмара, Лора нащупывает узкий карман своего платья, не в силах отвести глаз от отвратительной сцены. С некоторым трудом ей удается извлечь маленькую капсулу, которую она без колебаний отправляет в рот.

Возврат. Лора не понимает, почему... Обнаженные бедра, одна нога подогнута в колене... Нет! Щиколотки теперь разведены в разные стороны при помощи конопляных веревок, наложенных в несколько витков и закрепленных за тяжелые литые подставки прожекторов;

но одна из веревок плохо натянута, и колено слегка подогнулось. Нет! В ярком свете двух других прожекторов через широкую прореху, идущую от горловины рубахи до подмышки, видна очень длинная шея, округлое плечо и большая часть упругой груди, чья околососковая окружность будто выкрашена сепией. Веревка обхватывает также и руку, тремя витками, глубоко врезаясь в кожу и заломив назад локоть, конечно, чтобы соединить его с другим локтем; но его не видно, равно как и запястий с ладонями, скрытых за спиной, по всей видимости, связанных и зафиксированных на полу посредством какого-нибудь приспособления. Очевидно, что девушку привязали таким образом, чтобы дать ей возможность извиваться и уклоняться, но в строго рассчитанных пределах, лишь для того, чтобы насладиться смехотворным сопротивлением жертвы. На полу, примерно в тридцати сантиметрах от обнаженного плеча, валяется недокуренная сигарета, и дымок от нее тянется вверх в спокойном воздухе легкой и тонкой... На этот раз жертва действительно пошевелилась, сомнений быть не может: голова откинулась набок, подогнутое колено подтянулось выше, отчего веревка натянулась. Крыса... Нет! Нет! Возврат.

Лора не понимает, почему поезд застыл без движения в самой сердцевине туннеля, среди лязга визжащих тормозов и грохота железа. Во внезапно наступившей тишине она смотрит направо, а затем налево - на две небольшие двери, ведущие из тамбура в вагон. Но выйти можно только в одну, потому что в покинутом ею вагоне за стеклом по-прежнему стоит вампир из метрополитена, который пытается, к счастью, тщетно, справиться с задвижкой, чтобы вновь схватить свою добычу.

Итак, ей опять удалось ускользнуть от преследователей. Сегодня вечером она снова сумела разоблачить их переодевания и трюки. Она протягивает левую ладонь к медной ручке, чтобы пройти в другой вагон, но не завершает начатого движения: в самом конце прохода, за таким же точно стеклом в эту минуту появляется доктор Морган, зловещий преступный хирург со своим неподвижным и очень белым лицом, по которому его всегда можно узнать на страницах газет, хотя это, по всей видимости, маска. Вот они, эти тонкие губы, усталые черты, взгляд за очками в стальной оправе, одновременно острый и усталый после многих бессонных ночей; он почти прилипает к стеклу, чтобы не упустить из виду жертву, намеченную для экзекуции в сегодняшнем приказе, вокруг которой сжимается кольцо...

Поскольку и этот выход блокирован, Лора выпускает ручку двери и готовится перешагнуть через металлические поручни, чтобы убежать по путям, пользуясь тем, что поезд по какому-то чудесному совпадению еще не тронулся. Вглядываясь в темноту в надежде выбрать лучшее место для прыжка, она встречается взглядом с черными блестящими глазками крупной крысы, застывшей в угрожающей неподвижности. Эти отвратительные и опасные твари кишат в подземных галереях, что вполне нормально, поскольку сюда выходят отверстия городских стоков. Животное, появившись оттуда, кажется, специально поджидает ее, чтобы сожрать живьем или, в любом случае, покалечить, обезобразить, заразить холерой, чумой, сыпным тифом...

Повинуясь инстинкту, Лора бросает в звериную морду задвижку из желтой меди, которую так и держала в правой руке, после того как отомкнула зажим и вытащила ее из двери вагона, спасаясь бегством. В смятении своем она напрочь забывает, что решила использовать ее в качестве оружия, если будет настигнута насильником, чтобы нанести ему удар чем-нибудь более жестким, нежели ее хрупкие кулачки. Впрочем, этот жест отчаяния оказался совершенно бессмысленным: крыса подпрыгивает, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, дабы увернуться от неловко брошенного метательного снаряда, который падает на землю, не задев ее, а затем отхаркивает ядовитую слюну, целясь в противника, ставшего отныне безоружным - с намерением продемонстрировать собственную решимость. Девочка мгновенно осознает, что ловушка окончательно захлопнулась. Она с отчаянием смотрит на продолговатую остроконечную металлическую задвижку, с которой столь опрометчиво и неумно рассталась, тогда как несколькими секундами раньше еще питала надежду унести ее в свою комнату, чтобы уложить рядом с другими орудиями под съемной доской паркета.

У Лоры не остается времени спросить себя, какие же еще средства остаются в ее распоряжении, равно как и о том, что ожидает ее в случае неудачи. Прежде чем она успевает подыскать хоть какую-нибудь подходящую железку в ржавых сочленениях узкой платформы и поручней, обе небольшие двери одновременно распахиваются; она попадает в руки двух мужчин, и каждый из них ловким движением с силой хватает ее за запястье: слева доктор Морган, пересекший пространство вагона так, что ей ничего не удалось услышать или увидеть, хотя его массивная фигура должна была бы привлечь ее внимание, а справа - вампир метрополитена, которому, наконец, удалось повернуть язычок замка с помощью острых ножниц, оказавшихся (случайно?) сегодня вечером в его кармане, как уже было сказано.

Спокойная мощь обоих врагов, зажавших ее в двойные тиски, делает всякое сопротивление бесполезным, что оказывает успокоительное, в некотором смысле даже приятное воздействие на тело и душу. Быстрее, чем можно написать (думает Бен Саид, повернувшийся, не вставая с места вполоборота, чтобы лучше видеть эту сцену), девочку выволакивают на середину вагона, к центральной двери, которую в то же мгновение открывает молодой W, ловко просунув лезвие ножа в предохранительную коробку (что уже было им проделано в соответствии с личными планами на предыдущей станции с целью помешать нормальному функционированию механизма). Жертву принуждают спуститься на пути, причем оба стража держат ее так крепко, что она уже не чувствует своих рук. Всего пять или шесть шагов по еле заметной дорожке вдоль полотна, и все трое исчезают в углублении в стене, чей прямоугольный, отчасти сводчатый вход напоминает обычные укрытия - из тех, что время от времени встречаются в подземных галереях.

Дверь вагона тут же закрывается, и поезд немедленно трогается, дабы продолжить маршрут, прерванный заговорщиками для проведения этой операции, настолько стремительной, что машинисты ничего не заподозрили. Покинув свой командный пост, W произносит "Хоп!" И направляется к банкетке в конце вагона, потирая при этом руки. Дойдя до лже-Бен Саида, он дружелюбно хлопает по плечу владельца длинношерстого пальто, отчего тот вздрагивает. Затем W усаживается напротив и спрашивает, обращаясь к человеку, выдающему себя за мелкого буржуа с гомосексуальными наклонностями, перед которым теперь незачем ломать комедию, утаивая сообщничество, в чем бы оно ни выражалось: