Два мага - Михаил Волконский

Под влиянием спокойных, рассудительных речей индуса князь мало-помалу успокаивался. Кутра-Рари говорил с ним долго и остался вместе с Цветинским до самого вечера. Они ушли тогда только, когда Бессменный заснул.

– Можно мне вас проводить? – спросил Цветинский индуса, выходя с ним. – Мне нужно поговорить с вами. Вы куда теперь?

– Домой, – ответил Кутра-Рари, – на Миллионную.

– Тем лучше. Я там поужинаю как следует.

Они вышли на набережную Большой Невы и взяли лодку к Мошкову плоту, служившему ближайшей к Миллионной пристанью.

Вечер был тихий, безветренный, солнце садилось, золотя безоблачное небо, на котором горел высокий петропавловский шпиц и вырисовывался профиль крепости. Лодка быстро шла по течению.

– Ну хорошо, – заговорил Цветинский, – мы на сегодня успокоили князя, завтра можно еще, пожалуй, поддержать в нем надежду. Но так обманывать дольше его невозможно. Как только он почувствует себя крепче, он захочет опять отправиться к Таврическому дворцу. Тогда что делать?

– Тогда посмотрим, – ответил Кутра-Рари.

– Впрочем, может быть, одно из ваших предположений и окажется справедливым, – начал рассуждать Цветинский, помолчав. – Я вот и хотел сказать вам, что завтра думаю наведаться в Таврический дворец и разузнать там, что можно.

Кроме первого предположения, высказанного в утеху Бессменного, индус приводил еще и много других, и теперь даже Цветинский чувствовал, что и у него в душе шевелится что-то вроде надежды.

– Отчего же? Пройдите в Таврический дворец завтра, – согласился Кутра-Рари.

– Но сами как вы полагаете? Можно будет узнать что-нибудь утешительное для него?

– Не знаю, постарайтесь!..

Так и не вышло ничего из этого разговора с Кутра-Рари: тот отделывался или односложными словами, или общими фразами. Как ни старался Цветинский выпытать у него хоть что-нибудь положительное – ничего не мог сделать.

На пристани, когда они выходили, куранты крепости играли десять часов. Кутра-Рари вынул свои часы – великолепнейший золотой хронометр – и сверил их.

– Теперь без десяти минут десять, – сказал он, – через десять минут мы будем дома; если вы хотите зайти ко мне, может быть, узнаете интересные для вас вещи...

«Вот оно, значит, я недаром отправился с ним, он все-таки расскажет мне что-нибудь», – подумал Цветинский и произнес:

– Я всегда рад узнать интересное, а тем более от вас, который умеет возбудить любопытство.

Они прошли на Миллионную, к знакомому Цветинскому трактиру, но индус повел его не с главного хода, а со двора, по черной лестнице. По ней они вошли в коридор с номерами. Кутра-Рари шел впереди, Цветинский следовал за ним. Индус направился не к тем комнатам, в которых принимал Бессменного, а в противоположную от них сторону, вынул из кармана ключ и отпер одну из дверей.

Они вошли в маленький номер, совершенно жилой по виду. Стояла мебель, была кровать, но никакого признака вещей не было заметно, точно эта комната ждала еще своего постояльца. Между тем ключ от двери был у Кутра-Рари, и он вошел сюда как хозяин.

«Вы живете здесь?» – хотел спросить Цветинский, но индус сделал ему рукой знак молчать и показал на стену соседней комнаты, приложив палец к уху. Цветинский понял, что надо не говорить, а слушать.

– Я должен сказать вам, граф, – послышалось за тонкой стеной соседнего номера, – что это продолжается слишком медленно. Так долго ждать нельзя...

– Но нельзя также исполнить слишком скоро, – ответил другой голос, по которому Цветинский сейчас же узнал, что говорит не кто иной, как граф Феникс.

– Однако вы получаете огромные деньги, – возразили ему.

– Без денег тут ничего нельзя сделать.

– Но и несмотря на то, что денег дано вам достаточно, вы ничего не сделали?

– Как ничего не сделал? Я принят отлично в Таврическом дворце и стал в такое положение, что могу бывать там ежедневно... Я думаю, этого вам достаточно, чтобы убедиться, что я не теряю времени.

– Но оно все-таки идет! А между тем планы необходимы. Нам известно, что Потемкин готовит здесь новые средства для борьбы с турками. У него должны быть документы по этому поводу, нам нужно иметь их во что бы то ни стало, мы за это платим вам деньги.

– Вооружитесь терпением! Мои агенты возле него и при первом удобном случае...

– Надо создать этот случай как можно скорее.

– Так и будет сделано... У него все секретные бумаги в одном месте – надо лишь пробраться к ним и снять копии.

– Если вы знаете, где хранятся бумаги и ваши агенты возле Потемкина, что мешает им исполнить это?

– Бумаги заперты.

– Подберите ключ.

– Замок секретный.

– Сломайте его!..

– Я не ожидал, – проговорил Феникс, рассмеявшись, – что вы выкажете такую наивность. Сломать замок! Да сию же минуту станет тогда известно, что посторонний хозяйничал в этих бумагах, и тогда придется начинать опять все сначала. Тогда все планы будут изменены, и прежние никуда не будут годиться. Нужно снять копии, не возбудив ни малейшего подозрения; тогда можно рассчитывать на успех.

– Как же вы надеетесь достигнуть успеха?

– Я вам не могу открывать заранее свои действия. Могу сказать только, что первая попытка...

– Не удалась?

– Не совсем.

– А вы уже делали ее?

– Да, пожар в Таврическом дворце был устроен мною.

– Вы надеялись воспользоваться суматохой пожара?

– Отчасти. Если бы пожар принял большие размеры, пожалуй, можно бы было воспользоваться им, но его потушили сравнительно скоро.

– Можете вы назвать мне хоть одного из ваших агентов в Таврическом дворце?

– Одного могу, надеясь, однако, на вашу скромность. Это обрусевший итальянец Тубини, музыкант; он мой человек.

– Вы можете доказать мне это? Согласитесь, граф, что кто платит деньги, тот желает убедиться, что делает это не напрасно, тем более что вы просите нового кредита.

– Очень хорошо. Я дам вам доказательство, что Тубини – мой агент. Довольно вам будет этого?

– Довольно.

– И тогда я получу просимый кредит? Да? Тогда я вам обещаю, что дело будет кончено скоро.

– Очень буду рад. Я приехал сюда, чтобы получить планы, и без них не уеду, но помните, что мне надо спешить со своим отъездом.

– Вы уедете скорее, чем можете ожидать этого.

– Очень буду рад. А пока до свидания. Когда увижу вас с итальянцем?

– Завтра у меня. Приезжайте ко мне завтракать...

Они простились, и слышно было, как отворилась дверь соседней комнаты, где происходил разговор, и из нее вышли.

Цветинский обернулся к Кутра-Рари. Тот сидел с закрытыми глазами, как будто не то спал, не то дремал.

– Благодарю вас, – сказал Цветинский, – действительно, вы мне предоставили случай услышать очень интересные вещи.

– Теперь идите ужинать, – усмехнулся индус, – вы можете сделать это с легким сердцем. Сегодняшний день не пропал у вас даром.

Цветинский последовал этому совету.

Важное сообщение

Случай на маскараде с Надей стал известен. Ее видели с открытым лицом и узнали некоторые из гостей, бывшие на обеде у Елагина, когда она появилась в первый раз в обществе. Любопытство праздного, сплетничавшего народа было уже задето таинственным и быстрым отъездом ее из дома Елагина на другой же день после первого своего появления. Досужие светские кумушки не могли угадать, куда и почему вдруг исчезла только что показавшаяся Надя, но, когда об этом спрашивали Елагина, он отмалчивался или давал неопределенные ответы. Само собой разумеется, что, когда стало известным, что его воспитанница была на маскараде у Шереметева, интерес к ней возрос еще более и вопрос «где она?» стал еще занимательнее. Пересуды увеличились, делались различные предположения и сочинялись целые легенды, но ни одна из них не подходила даже отдаленно к истине. Таврический дворец никому не пришел пока в голову. Однако слухи достигли этого дворца, и Потемкин узнал о них.

Первым делом он велел призвать к себе «Тубинова» – так на русский лад звали итальянца Тубини, служившего в штате светлейшего.

Итальянец, благообразный старик, появился перед Потемкиным, склонив голову и спину; эта поза как-то сама собой выходила у него при разговоре со светлейшим, но своего благообразия он не терял и в этом положении.

– Мне не были доложены подробности случая на маскараде, – заговорил Потемкин, возвышая голос.

– Никаких особенных подробностей не было, ваша светлость, – согнулся еще ниже Тубини.

– Как не было? Ты только сказал, что вам пришлось уехать, потому что вы попали под шкалики и запачкали костюмы.

– Костюм синьорины был запачкан, но мое оранжевое домино не пострадало нисколько.

– Я не о твоем глупом домино говорю. Ты мне не сказал главного, что с нее упала маска и ее видели и узнали.

– Я не придавал этому большого значения...

– Как не придавал? Ты знаешь, что я не хочу, чтобы знали, что она у меня!