Речь и этикет - Гольдин Валентин Евсеевич

Напиши о здоровье отца и вообще, как вы там живете. Мы здесь пока все здоровы, а это самое главное.

Крепко жму твою руку и обнимаю тебя.

Коля.

Оба письма эмоциональны, содержат просьбы, вопросы, пожелания, и в каждом из них несколько обращений, расположенных именно в тех частях, о которых мы только что говорили.

Вместе с тем для современной русской речи нельзя сформулировать правила о том, где в тексте непременно должны стоять обращения, где их не может не быть. Объясняется это многими причинами, и некоторые из них нетрудно понять.

Во-первых, каждый письменный или устный текст организован как целое. У его создателя есть определенная цель, которой он старается достичь своей речью. Для многих видов текста выработались типичные формы начала и конца, определенные приемы построения главной его части. Так, школьное сочинение на литературную тему обычно начинается вступлением, в котором вводится тема сочинения, показывается, чем интересна она автору, почему из нескольких тем выбрана именно эта; нередко во вступлении объясняется, какая из разных сторон темы будет раскрыта. Автор сочинения напоминает во вступлении читателю те важнейшие факты, которые помогут понять основное содержание сочинения, вызовут к нему интерес, как-то настроят читателя.

Хорошее сочинение всегда своеобразно, не повторяет учебник или другие школьные сочинения даже на ту же тему. Но при всех индивидуальных особенностях хорошего сочинения оно подчиняется законам этого жанра, законам построения школьного сочинения вообще, и, читая его, можно понять, что перед нами школьное сочинение, а не что-то другое. Цельность построения текстов позволяет учиться их созданию. Можно научиться писать письма, сочинения, деловые бумаги, правильно строить устное выступление на собрании, доклад в научном кружке и т. д. Внутри цельного текста существуют многочисленные связи, смысловые и формальные, скрепляющие его. Это позволяет находить в текстах лишние или разрушающие его элементы, замечать недостающие, позволяет работать над текстом. Но нормальный текст обладает и единством адресации, то есть весь целиком и каждой своей частью напразлен одному и тому же адресату. Неважно, кто этот адресат.

Он может совпадать с создателем текста (заметки в записной книжке обычно адресуются самому себе), может быть конкретным лицом, как в приведенных письмах Н. Островского, может быть собирательным адресатом типа адресата "Пионерской правды" или "Комсомольской правды" и т. д. Существенно лишь то, что текст адресуется в целом. Итак, текст - нечто цельное и адресуется он целиком одному адресату. Какое же место в связи с этим должно занимать в тексте обращение?

Используем сравнение. Вот перед нами разостлан платок.

Он похож на текст тем, что обладает цельностью и формой:

у него есть середина и края, центр и периферия. Как можно этот платок поднять? По-видимому, самыми разными способами. Можно потянуть его за один из концов, можно подхватить его в центре или в любой другой точке, все равно поднимется весь платок, поскольку его части связаны. Правда, в каждом случае платок будет принимать разные формы, но и текст в зависимости от того, где помещено в нем обращение, будет несколько по-иному выглядеть, по-иному восприниматься. Главное же - где бы ни поместили мы обращение, оно адресует весь текст, если он действительно представляет собой единство.

Но сходство текста с платком, конечно, неполное. Начало и конец определяются у платка условно, а в тексте свободно менять направление, в котором мы его произносим или читаем, не удается. Бывают тексты без выделяющегося смыслового центра и тексты, у которых отдельные части явно неравноправны в смысловом отношении. Поэтому нам вовсе не все равно, где находится указывающее на адресата обращение: лучше, если в начале текста, чем в конце; лучше - в наиболее важной его части, чем в малосущественной; можно в одном месте, но можно и в нескольких: ведь и платок мы поднимаем иногда за несколько точек сразу. Обращения-регулятивы явно тяготеют к тем местам текста, где речь идет о нас или об адресате. Таким образом, цельность текста позволяет размещать обращения достаточно свободно, а его организованность, устроенность, неоднородность налагают на размещение обращений свои ограничения. Вот первая причина того, что для многих типов современных русских текстов нельзя сформулировать не знающие исключений правила, как располагать обращения.

Во-вторых, недо помнить о том, что обращение - не единственный способ адресовать текст и не единственный способ выразить отношение к адресату. Так, говорящий может дотронуться до адресата, подойти к нему поближе, заглянуть ему в лицо, посмотреть в глаза, и все эти действия даже без обращений хорошо покажут, кто адресат речи. Само содержание текста во многих случаях достаточно четко выделяет адресатов, и обращение к ним оказывается необязательным. К вокзальным объявлениям о прибытии и отходе поездов не нужно присоединять обращений именно по этой причине. Нередко обращение заменяется специальным текстом, показывающим направленность речи. Такими текстами являются, например, аннотации, помещаемые в книгах. Аннотация кратко определяет содержание книги и обычно сообщает, на кого книга рассчитана. В аннотации к этой книге (или в специальном подзаголовке) будет сказано: для учащихся VII-VIII классов. И, конечно, вы не забыли, как много существует средств этикетной модуляции речи.

Обращение - лишь одно из них, хотя и очень важное. Значит, даже там, где обращение может стоять, где появление его весьма вероятно, мы не всегда его используем.

Многое зависит и от культурной традиции. Современное письмо почти всегда начинается с обращения. Древнейшие же из дошедших до нас частных посланий, писанных на Руси, строились по-другому. Вначале сообщалось, от кого письмо и кому. Обращения в зачине письма не было, именования отправителя и получателя входили в формулу начального приветствия "Поклон от... ко...". Эта традиция держалась в России долго, до XVIII в.

Вот полный текст одного из писем на бересте (письмо найдено в Новгороде, датируется предположительно XV в.):

Поклонъ от Михаили к осподину своему Тимофию.

Земля готова, надобе семяна. Пришли, осподине, целовекъ спроста, а мы не смиемъ имать ржи безъ твоего слова.

Имать - по-древнерусски "брать". Исследователи разделили текст на слова и предложения, расставили в нем современные знаки препинания, выделили собственные имена прописными буквами, и теперь смысл послания Михаила к его господину понятен: приказчик сообщает, что земля готова к посеву, требуется разрешение феодала, чтобы взять семена. Письмо начато традиционной формулой без обращения. В середине письма обращение есть: осподине. Обратите внимание, где оно стоит в предложении с просьбой, в котором упоминаются сам господин и его действия ("пришли")

В древнерусском языке, как и во многих других языках, обращение-существительное ставилось в специальной форме, в так называемом звательном падеже. В письме Михаила осподинезвательный падеж слова осподин. Надобности повторять в тексте, кому адресовано послание, здесь не было, но нельзя было не подчеркнуть своей зависимости от господина при его упоминании. Слово осподине и употреблено в этикетных целях, это обращение-регул ятив.

Обращения-индексы сами по себе не являются вежливыми или невежливыми. Их этикетная информация минимальна, и восприятие их зависит в основном от ситуации, в которой они использованы. Так, индекс "Дежурный" в некоторых специальных условиях, например в условиях классных занятий в школе, может быть приемлем. Такое же обращение постороннего к человеку с повязкой дежурного - грубовато. Телефонистки междугородных линий обращаются друг к другу Дежурненькая, добавляя к индексу уменьшительно-ласкательный суффикс и делая таким образом речь более вежливой. Есть и другое средство этикетного изменения индексов: к ним присоединяют регулятивы Товарищ дежурный! Дорогой Иван Иванович! Милый Петя! Гражданин Петров!