От имени науки. О суевериях XX века - Олег Мороз

С тех пор через руки Михайлова прошли сотни болящих. Кому помог, те оставили восторженные благодарственные записи в специальном журнале (штуки три таких журналов Владимир Федорович таскает в своем портфеле). Кто не получил помощи, о тех журналы умалчивают.

Почти все благодарственные отзывы начинаются одинаково: «После воздействия биополем…» Надо полагать, сам Владимир Федорович и подсказывает, как писать.

О характере своей деятельности, он отзывается в таком же роде: он, дескать, не лечит, а «корректирует биополе». Как можно корректировать то, о чем никто понятия не имеет? Но вот поди ж ты — можно, оказывается. Провел рукой по больному месту — откорректировал. И то сказать: за лечение «радиотехника-механика» могут привлечь, а за корректировку — привлеки попробуй. Неизвестно, что это такое и к какому ведомству относится.

— Так что же вы все-таки от редакции хотите? — спрашиваю. — Претензий у вас вроде бы никаких к нам нет — ник газете, ни к автору очерка.

— Я бы мог, — говорит Владимир Федорович, — обнародовать, мне это разрешено, здесь государственной тайны нет, полезность всего этого дела, чтобы можно было опубликовать явление, как можно себя лечить своими руками — грубо так называют. А так — корректировать биополе самого себя. Голова ли болит, горло ли болит, насморк, кашель, желудок, печень, кишечник или что еще там не работает…

Понятно. А что, если в самом деле обнародовать, раз государственной тайны нет, а полезность налицо? Плюнуть на все и обнародовать? Что из того, что у нас литературная газета, а не медицинская, зато скольким людям можем помочь!

Первая Михайловская «полезность» — способ обезболивания. Он исключительно прост: вы проводите рукой по тому месту, где болит, хватаете нечто воображаемое, что олицетворяет эту самую боль, и отшвыриваете ее от себя. Снова хватаете и снова отшвыриваете. И так до тех пор, пока не полегчает. На научном языке (в заявке на изобретение, поданной Владимиром Михайловичем и составленной при чьем-то квалифицированном содействии) это звучит так:

«…Поставленная цель достигается тем, что при снятии боли, согласно изобретению, поглаживание производится сжатыми между собой вторым, третьим и четвертым пальцами, ладонной стороной руки. При этом в момент прохождения болевой зоны все пальцы сжимают в кулак с последующим отведением кулака от поверхности тела и разжиманием».

Уловили? Хватаете и отбрасываете. Хватаете и отбрасываете. Сжимаете пальцы в кулак с последующим отведением и разжиманием.

«Еще большая эффективность достигается, если кроме проведения пальцами одной руки и сжатия их в кулак дополнительно проводить по тому же месту аналогичным образом пальцами другой руки».

Ну это естественно. Одна рука хорошо, а две лучше. Попеременно отшвыриваете то одной, то другой, то одной, то другой… Словно соскабливаете с себя что-то к вам прилипшее.

Когда научитесь лечить себя, можете лечить других. Хотите — очно, хотите — по телефону. По телефону это делается так: вашему пациенту велите приложить телефонную часть его трубки (куда обычно ухо прикладывается) к больному месту — допустим, к печени, — а на своем конце начинайте поглаживать ладонью микрофон.

— По проводам, что ли, биополе передается? — уточняю я у Михайлова по ходу дела.

— По проводам, — охотно отзывается он.

Вот так. Один-два сеанса — и печень здорова.

Вторая «полезность», о которой Владимир Михайлович желает поведать миру, — защита от зловредного «поля Земли».

— Все болезни — это влияние Земли, — убежденно говорит он. — Был я как-то по обстоятельствам в одном учреждении. У секретаря с любопытства стал проверять место, где она сидит. Ну и говорю: «Вы стол переставьте вот сюда, иначе заболеть можете. Или защиту сделайте — оцинкованное железо или дюралюминий положите, ковриком прикройте, под ковер поместите, все в порядке будет». Прихожу во вторичное мое посещение, все так же осталось. Я спрашиваю: «А вы почему не выполнили мою рекомендацию?» — «Вы знаете, — говорит, — мы этот вопрос обсуждали, обговорили, поговорили, что будет некрасиво, неудобно, да тут телефоны надо переставлять…» Вот человек не имел понятия, в чем будет дело, а я знаю, какие последствия могут быть, и, чтобы ей это было понятно, говорю: «А что вы лично себе выбираете — рак, инсульт, инфаркт, гипертонию, полиартриты, астму?» Она на меня так посмотрела с укором да и говорит: «Вы знаете, на этом месте уже трое от рака умерли». — «А вы знаете, что вы кандидат четвертый?» — «Да что вы? Я завтра же скажу, чтобы мне все это сделали!»

Вот так Владимир Федорович проводит профилактическую работу среди населения. В том, что касается перестановки рабочих столов в учреждениях, экранировании их дюралюминием и оцинкованным железом, — тут он неумолим. Достанет из кармана уже знакомую нам оловянную пульку на капроновой леске, подержит мгновение над каким-то местом — и сразу определяет, что это за место. Раскачивается пулька — значит, место гиблое; неподвижно висит — здоровое.

Мой письменный стол он строгим голосом велел переставить в противоположный угол, подальше от окна.

В тесном «предбаннике», где сидит секретарша, стол переставлять некуда — должно быть, по этой причине его местонахождение было определено как вполне подходящее.

Ураганом прошелся Владимир Федорович по другим кабинетам редакции, повсюду требуя незамедлительной перестановки казенной мебели, и перед тем как навсегда покинуть помещение, долго держался, как за последний оплот, за стол вахтера, который, к сожалению, тоже нельзя было никуда передвинуть от входной двери.

Но тут мы несколько опередили события. Пока что Владимир Федорович сидит у меня в кабинете и рассказывает о тех «полезностях», которыми он собирается одарить человечество.

— Что лучше — искать таблетку, чтобы лечить болезнь, или не создавать эту болезнь? — весело спрашивает он меня.

— Не создавать, — отвечаю я, не задумываясь.

— Вот! — удовлетворенно подхватывает он.

Чтобы «не создавать болезнь», надо переставить куда надо не только рабочие столы в учреждениях, но также кровати и кушетки в квартирах.

— Учтите, ко мне приходящие на прием все сидели с планами квартир, — говорит Владимир Федорович, — и без плана квартиры я их не принимал.

На планах квартир «радиотехника-механика» интересует одно-единственное — спальные места. Подержит он пульку над соответствующим нарисованным прямоугольничком и тут же заключает, «за здравие» место или «за упокой».

— Ну хорошо, — пытаюсь я докопаться до истины, — допустим, какое-то поле существует в квартире, но почему же оно на бумажке-то должно существовать?

— Вот в том-то и дело: мы далеки от этого понятия, а придется соглашаться. Вот посмотрите, что делается, — говорит Владимир Федорович, колдуя над планом моего жилья. — Я не качаю, нет.

Когда пулька начинает раскачиваться над очередным «гиблым» местом, я обращаю внимание на рукав его пиджака: он едва колышется в такт пульке. Если движение в самом деле исходит от оловянного грузика, такого не должно быть.

— А ну-ка дайте мне попробовать. У меня пулька висит неподвижно.

— Не получается, да? Правильно, я согласен с вами, что у вас не получается.

Он извлекает из своего портфеля журнал «Наука и жизнь» («Видите, науки у меня полный чемодан»).

— Вот статья о «лозоходцах» {«Лозоходство» — метод поиска подземных вод при помощи лозы, проволочной рамки и т. д., которые человек держит в руке и которые будто бы поворачиваются в тот момент, когда он проходит над «водоносным» местом}. Вот смотрите, только двадцать процентов мужчин и сорок процентов женщин к этому способны. Так что не смущайтесь, что вы не подходите к этой категории.

Двадцать и сорок. Прошу и вас, уважаемые читатели, запомнить эти цифры. Хотя Владимир Федорович и стремится, чтобы его услышала вся всесоюзная, а может быть, даже мировая общественность, на деле получается так, что воспользоваться его советами относительно сохранения здоровья может только часть этой самой общественности. И если у вас тоже не получится с пулькой, стало быть, вы из другой части.

Вдоволь пошутив и поиронизировав над Владимиром Федоровичем, неизбежно упираешься в вопрос: как же все-таки эти «радиотехники-механики» помогают, облегчают, снимают боль? Ведь не может же быть такого, чтобы все, кому будто бы полегчало, поголовно лгали, обманывали, самообманывались.

На протяжении многих тысячелетий, с самого зарождения человеческого мозга, психики, неизменной спутницей человека была вера. Сильно поверить во что-то было почти равнозначно осуществлению этого чего-то. Стоило человеку уверовать, что он нездоров, и его действительно одолевал недуг. Стоило поверить в выздоровление — и он поднимался с одра болезни. Все дело именно в том, чтобы поверить твердо, по-настоящему. Во все времена были люди, игравшие в этом деле роль катализаторов, дрожжей, — колдуны, кудесники, волхвы, шаманы… Теперь вот — экстрасенсы. Если бы все они имели врачебные дипломы, если бы хоть немного ориентировались в накопленном человечеством знании и не несли безграмотную чепуху про биополе и губительное поле Земли, никаких проблем не было бы. Самое досадное, что мощный врачующий механизм веры сплошь и рядом используется сейчас невежественными и бескультурными людьми, что придает всему этому делу сомнительный, анекдотический привкус.