Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы - Сергей Хрущев

Я снова задал ему вопрос о том, как же намереваются укрыть от глаз американцев следы пребывания ракет. На сей раз отец от меня просто отмахнулся.

В Вашингтоне Маккоун пытался найти подтверждение своим опасениям, хотел удостовериться в присутствии баллистических ракет на Кубе или… получить опровержение. С этой целью над Кубой 29 августа долго летал очередной У-2, в том числе над Сан-Кристобалем, где советские саперы уже начали подготовку к сооружению первых стартов Р-12. Однако проявленные фотопленки не внесли ясности. Никаких следов баллистических ракет обнаружить не удалось. Зато на фотографиях разных районов острова то тут, то там выявлялись 75-е. Их старты росли как грибы после дождя. Удалось сделать и новое открытие. На побережье Кубы, развернутом в сторону Флориды, начали сооружаться позиции противокорабельных крылатых ракет. На острове явно что-то происходило. Но что?

Трудно сказать, какие сообщения поступали в ЦРУ от несомненно присутствовавшей на острове агентуры. То, что сейчас рассекречено, говорит о фрагментарности донесений. В них сообщалось о перевозимых грузовиками таинственных «серебристых цистернах, с двумя предохранительными клапанами» (я и сейчас не представляю, что это такое), о масштабных земляных работах, об обустройстве позиций зенитных ракет. Какая-то информация содержалась и в обычных письмах, отправляемых кубинцами своим родственникам, эмигрировавшим в Соединенные Штаты. По Кубе ползли упорные слухи о поступлении из СССР «странного советского вооружения».

Однако пока американская администрация не придавала особого значения тревожной информации. Видимо, Кеннеди не мог себе представить, что Советский Союз осмелится сунуться со своими ракетами в Западное полушарие. А возможно, он и не считал их такой уж угрозой безопасности своей страны.

Как бы то ни было, 5 сентября в ответ на вопросы журналистов президент США сказал, что не располагает какими-либо данными о наличии на Кубе ракет «земля — земля» или другого наступательного вооружения.

Этому заявлению предшествовала встреча брата президента Роберта Кеннеди с советским послом Анатолием Добрыниным. Я уже упоминал, что для обмена особо срочными и деликатными посланиями во время Берлинского кризиса отец и Кеннеди использовали своих доверенных лиц: Михаила Харламова и Пьера Сэлинджера.

Новым каналом, предназначенным для общения в обход бюрократии Государственного департамента, которой президент, по словам отца, не особенно доверял, два лидера избрали неофициальные встречи Роберта Кеннеди и советского посла Добрынина. В случае необходимости он обращался прямо к отцу, минуя промежуточные инстанции.

Роберт Кеннеди выразил озабоченность возрастающей советской военной активностью на Кубе. Посол с легкой душой ответил, что ему об этом ничего не известно. Его не посвящали во вступивший в заключительную фазу план. Добрынин передал Роберту Кеннеди заверения отца, что на Кубе не устанавливается никакого наступательного вооружения, в частности ракет «земля — земля».

В результате перепалки с президентом Эйзенхауэром по поводу У-2 отец усвоил, что обман в арсенале американской политики в порядке вещей, и теперь решил воспользоваться преподанным ему уроком.

Кеннеди удовлетворился разъяснением, полученным из Москвы. Отец тоже не проявлял особой обеспокоенности, все шло по плану. Он в конце августа отправился в Крым, а оттуда в Пицунду, догуливать прерванный встречей очередных космонавтов, Андриана Николаева и Павла Поповича, отпуск. Его отъезд из Москвы совпал с пресс-конференцией Кеннеди в Вашингтоне. Казалось, оба руководителя уговорились сохранять спокойствие.

К тому же новый полет У-2 5 сентября не принес особых сенсаций. Он проконтролировал районы Сагуа-ла-Гранде, где по сообщениям агентуры началось какое-то строительство, но ничего подозрительного не обнаружил. Правда, удалось сфотографировать первые МиГ-21, но эта информация не относилась к разряду неожиданной. Кубинцы уже давно летали на МиГ-15, МиГ-17. Затем появились МиГ-19. Теперь пришла очередь МиГ-21.

Тем временем Че Гевара, прилетевший 26 августа в Москву с поправленным Фиделем Кастро текстом секретного договора о размещении ракет на Кубе, вел переговоры с Малиновским. 30 августа он встретился с отцом в Крыму. Кубинцы привезли предложение Кастро немедленно объявить о постановке ракет. Тем самым, по их мнению, не только поднимался престиж соглашения, но Куба как бы вырастала в глазах мирового сообщества. Кто посмеет помешать заключению договора между двумя суверенными государствами?

Отец только улыбнулся в ответ. В его глазах идея Кастро выглядела, по меньшей мере, наивно. Он стал объяснять Че, что право правом, а сила силой. И она сейчас у Соединенных Штатов. Вот когда ракеты займут позиции, тогда Куба сможет говорить со своим соседом на равных. Не раньше.

Если американцы узнают о наших намерениях, то они найдут тысячу способов помешать их реализация. У своих берегов они господствуют безраздельно. Что толку ссылаться на международное право, суверенитет…

Подписание договора отложили на конец года, на ноябрь. Пока же решили руководствоваться парафированным Малиновским и Че Геварой проектом.

На практическую реализацию плана отсутствие формальных подписей никак не влияло, отец и Фидель Кастро верили друг другу на слово.

Осуществить церемонию подписания соглашения предполагали на Кубе. Отцу очень хотелось посетить остров. Не столько в пику американцам, хотя и это желание присутствовало, сколько не терпелось ему своими глазами увидеть, что делается в первой стране Западного полушария, выбравшей социализм. От ее успехов или провалов зависело многое, ведь по Кубе станут равняться и остальные народы Латинской Америки. На нее они будут оглядываться, выбирая дорогу в будущее. По мнению отца, не все шло как надо. Кастро, увлеченный революционной борьбой, не уделял должного внимания развитию народного хозяйства. Это его сильно беспокоило. Он намеревался оглядеться сам, а потом начистоту поговорить с Фиделем.

Но это в будущем. Сначала следовало покончить с установкой ракет. До ноября еще предстояло дожить. Че Гевара дружески распрощался с отцом и отбыл домой в Гавану.

Несмотря на успокоительные официальные заявления, волнение в США нарастало. Одновременно усиливалась и агрессивность в отношении Кубы.

6 сентября к Добрынину пришел Теодор Соренсен, специальный помощник президента США. Он жаждал допытаться, что же все-таки происходит на Кубе? С чем связана такая активность? Посол об этом знал не больше Соренсена и заверил его, что в соответствии с давно заключенным долговременным соглашением ведутся рутинные работы по укреплению обороноспособности кубинской армии. Он особенно подчеркивал, что советская военная помощь имеет исключительно оборонительную направленность и Куба никак не может угрожать своему столь могущественному соседу. В подтверждение своих слов Добрынин передал послание отца, в котором тот заверял, что Советский Союз воздержится от любых действий, «способных усложнить международную обстановку перед выборами в конгресс США».