Ангел-наблюдатель (СИ) - Ирина Буря
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я уже сказал, — произнес Игорь сквозь зубы, — что глубоко сожалею о неумышленном раскрытии великой государственной тайны. Табличек, извините, не повесили «Посторонним вход воспрещен».
— Посторонним? — вскипел я, когда Татьяна мучительно сморщилась. — А ты можешь себе представить, что было бы, если бы ты раньше об этом узнал, если у тебя сейчас ума не хватает все спокойно выяснить и трезво взвесить?
— Не могу! — отрезал он. — Отталкиваться не от чего. Не случилось с откровенностью встречаться, все больше вранье попадалось. Но еще раз торжественно обещаю больше не быть источником ваших неприятностей.
— В жизни можно быть источником разных неприятностей, — устало бросила Татьяна. — До сих пор ты для нас никогда таким не был. Гордости — да, радости тоже, даже волнений, но не обиды и равнодушия. Моя жизнь вообще по-настоящему началась, когда в ней твой отец появился, а потом и ты — я впервые почувствовала, что где-то кому-то нужна.
— Мне трудно разделить твои чувства, — снова похолодел его голос. — Если я не ошибаюсь, вопрос о моей нужности все еще решается.
— Где? — прищурилась Татьяна. — Там, где тебя никто не знает? Тебя больше волнует их отношение, чем наше? Здесь ты нужен всем — и нам, и Дарине, и ее родителям. Так же, как и она нам всем нужна. Мы все здесь друг другу нужны! Особенно в такое время.
— Вот это точно, — кивнул он, чуть искривив губы в пренебрежительной усмешке. — Сейчас почему-то все друг другу нужны стали. Раньше, правда, один Дарин вид вам неприятен был, и каждое слово Марины с Максом вам поперек горла становилось, даже с Тошей вы не прочь были пнуть друга при любой возможности. Хотя я, конечно, понимаю, — перевел он взгляд на меня. — Если вы всю свою бесконечную жизнь живете, как все небесные тела — каждый на своей орбите, с которой сходите лишь во время вселенской катастрофы — то вам и на земле трудно от этих привычек отучиться.
— Небесные тела, говоришь? — усмехнулся я против воли. — Ну, тебе, конечно, виднее. Я в том космосе редко бываю, так что спорить с тобой не стану. А вот на земле, на которой я в полной памяти примерно столько же, сколько и ты, нахожусь, я одно очень твердо понял — нужно уметь отличать слова от дел. Благодаря твоей матери понял — это она меня с очень разными людьми познакомила, и наши не менее разные ангелы вокруг нее и ее друзей собрались. Притянулись к ним, если следовать твоему сравнению.
Игорь опустил глаза, и у меня затеплилась надежда.
— С некоторыми из них, — продолжил я настойчивее, — я с первого дня душа в душу ужился. С другими всю свою жизнь здесь ругался, ругаюсь и буду ругаться. Но отлично знаю — и отнюдь не умозрительно, в отличие от тебя — что каждого из них из любой пропасти вытащу, если они туда свалятся. Так же, как и они меня. Без дифирамбов и расшаркиваний. А потом опять можно ругаться. И тебе желаю, чтобы тебе очень крупно в жизни повезло — чтобы рядом с тобой в ней были те, кто не хвалить тебя будет, а абсолютно все в ней с тобой делить. А до тех пор попридержи-ка ты язык о том, чего на себе еще не испытал. Я ясно сказал?
— Вполне, — поднял он на меня все также непроницаемый взгляд, и надежда моя угасла.
Нетрудно догадаться, что делиться такими новостями я ни с кем не рвался. Да мы, собственно, практически ни с кем и не виделись. Игорь с Дариной после нашего возвращения на землю категорически отказались от того, чтобы я за ними даже после школы заезжал — и на дополнительные занятия, и домой потом сами добирались. Тоша с Галей сдвинули рабочий график, чтобы уходить раньше и успевать забирать с занятий Аленку — та по стопам старших пошла и одними обязательными уроками не ограничивалась. Она, правда, все больше то одним, то другим рукоделием прямо в школе занималась. Поэтому я даже по вечерам хоть мельком перестал их встречать.
Не скажу, что меня не беспокоило это дальнейшее отстранение Игоря от нас. Не говоря уже о его еще большем сближении с Дариной. Пользуясь его терминологией, раньше сила нашего с Татьяной притяжения хоть как-то уравновешивала Даринино и удерживала его на каком-никаком расстоянии от нее. Во избежание того самого космического катаклизма. Не прибавляли мне оптимизма и слова Татьяны о том, что по рассказам Гали Дарина дома тоже в оппозицию ко всем стала. Не такую, правда, резкую и откровенную, как Игорь — притворства в ней всегда на троих хватало — но при отсутствии всех сдерживающих факторов эти два метеорита грозили стать совсем неуправляемыми. И разнести друг друга к чертовой матери.
У Тоши мне тоже толком ничего не удалось узнать. Когда мы у Светы на дне рождения, наконец, все собрались. Только я отвел его в сторону, чтобы выяснить, с какой это стати Дарина опять в Игоря мертвой хваткой вцепилась, как к нам тут же подкатился Максим. С тем же вопросом, как оказалось. Тоша вдруг как с цепи сорвался, зашипев, что никто бы ни в кого не вцеплялся, если бы у некоторых мозгов хватило не болтать, о чем попало и где попало. Максим вызверился в ответ, что одно дело — услышать что-то, и совсем другое — далеко идущие выводы из услышанного делать. Чем как раз Игорь и занимается, и Дарину против всех настраивает. Тут уж и я не сдержался, напомнив им, кто именно подал детям пример тайного сговора за спиной других.
Говорили мы недолго, но вдохновенно. Конец их бесплодным пререканиям положил опять-таки я — как только заметил, что за нашей оживленной беседой Игорь наблюдает. Пристально и с крайне неприятной усмешкой. А Даринины безмозглые покровители усмотрели в этом окончательное доказательство того, что именно он их противостоянием с нами дирижирует.
Больше я с ними не разговаривал. Ни с кем. Даже с Игорем. Татьяна мне все уши прожужжала, что сейчас главное — не спровоцировать Игоря с Дариной, чтобы они из чувства противоречия во все тяжкие не кинулись. Что им просто нужно время, чтобы свыкнуться со своим
