Седой Кавказ - Канта Ибрагимов

С обеда начался крик, драки, взаимные обвинения, выстрелы в воздух. Самбиев не смог работать и перешел в кабинет с окнами во двор.

Вечером Домба-Хаджи Докуев и еще несколько стариков выступили по телевизору с обвинениями в адрес «недовольных», прямо называли фамилии зачинщиков, показали фото главного возмутителя – жалкого старца, оказывается, «агента КГБ», которого Арзо хорошо запомнил по искренним выступлениям. Потом еще и еще обличали толпу лидеры разного калибра, зачитали указ, запрещающий митинги, шествия и прочее, пока действует «ЧП».

Наутро толпа стояла. К обеду начались крики, споры, стычки. Арзо по делам вышел из здания Совмина и уже покидал площадь, как раздался сухой щелчок, крики: «держите, убили!» Он хотел уйти, но ноги сами повели обратно. Он растолкал кучу: по изношенному пальто узнал ничком распластавшегося старика, в седой плеши затылка – сажей дырочка, под головой растеклась кровь.

Придавленный голос рядом.

– То, что мы и думать не смеем, они сделали… Нам конец.

– Будь прокляты вы все! – крикнула простоволосая женщина, с растрепанными космами, со слезами на глазах, исступленно махая кулаком в сторону здания Совмина.

Тотчас Самбиев вернулся в кабинет, написал заявление об уходе «по собственному желанию» и, не дожидаясь резолюции министра, забрал трудовую… Издалека он обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на уже обшарпанное здание Совета Министров… Оказалось, не зря…

После нескольких месяцев бесплодных мытарств Арзо сник. Теперь нигде не бегал, от всеобщего вранья и пустых хлопот устал, да и денег в кармане просто не было. И как ему ни было стыдно, кормильцем семьи, вопреки его желанию, оказалась Полла. Случилось то же, что и в Столбищах: вначале подружки и знакомые Ларисы Валерьевны повадились к Полле, потом их знакомые, и круг разросся. В Грозном кур, и тем более яиц, нет – дают деньги, не дают – Полла не в обиде, и даже просит не беспокоиться. Заработанное она складывает в широкую вазу.

Арзо деятельностью жены недоволен, ворчит, тем не менее, к своему стыду, почти каждый день содержимым вазы пользуется, и однажды случилось так, что он поехал в Ники-Хита, там на непредвиденные дела вконец потратился и несколько дней не мог выехать в Грозный – не на что было.

От отчаяния Арзо впал в подавленность, следом, как обратная реакция психики – нервный срыв, с криком на мать и оплеухой Лорсе, и вновь спад, растерянность, угнетенность, внутренний надлом, самоистязание; от душевных пыток – переосмысление реалий бытия и своего места в нем. «С волками жить, по-волчьи выть», – итог его страданий. От этого открытия он воодушевляется, внутренне мобилизуется, со скрежетом в зубах злится на себя, готовится к борьбе, к отчаянной борьбе за жизнь, за достойную жизнь, за завидное существование.

Конечно, мысли хороши, но безденежье сковывает любую инициативу, даже поездку в город. И только когда обеспокоенная задержкой мужа Полла примчалась в село, Арзо с ее помощью смог выехать в Грозный, где кипела «волчья жизнь под Луной»*…

Приехали супруги в Грозный, а у Россошанских гость – родственник покойного Леонида Андреевича, пожилой, крепкий на вид, краснощекий мужчина – Тополев.

Вечером Дмитрий и Арзо обихаживали гостя – щедро наливали. Потом поинтересовались, каким ветром занесло Тополева в эти неспокойные края. Выяснилось, что бывший председатель райпо Одесской области, ныне экспериментирующий предприниматель, согласно бартерному договору отгрузил в район Кисловодска триста тонн мяса в обмен на бензин. Одну цистерну топлива он получил еще до отгрузки: как встречный шаг, знак доверия. От этого жеста начинающий предприниматель так расщедрился, что в ответ отправил всю партию мяса, для ускорения операции под посевную компанию. С тех пор ни капли топлива он не получил, и более того – партнеры, некто Малинин и его фирма, – исчезли.

Под прессом долговой кабалы Тополев выехал в Кисловодск, и будучи дотошным советским торгашом, он с завидным упорством, через железную дорогу, выяснил, что его вагоны, не разгруженные в Кисловодске, были переадресованы в Грозный, на республиканский хладокомбинат.

Прямо с вокзала Тополев отправился на хладокомбинат, без труда выяснил, что его мясо действительно здесь, встретился с директором – женщиной Розой, и после недолгого общения, вооруженная до зубов охрана вышвырнула Тополева за ворота и пригрозила – уноси ноги, пока живой.

Рассказывая все это, гость под воздействием спиртного окончательно растрогался, пустил слезу, твердил, что дороги домой ему нет, за семью страшно.

Будучи также под хмельком, Самбиев стал бить кулаком в грудь, мол, чеченцы не такие, справедливые, что он лично завтра, пусть только рассветет, поедет с Тополевым на хладокомбинат и не только отнимет мясо, но и заставит грубиянов извиниться.

Самбиева и Тополева не вышвырнули, их просто не впустили, послали подальше.

От задетого самолюбия, от стыда перед гостем Арзо, кипя душой, заставил себя призадуматься. Ясно, что на грубую силу надо противопоставить, что-то похлеще. У Лорсы, сбитая в неясных передрягах, сплоченная группа из пяти-шести человек, которых Арзо видел мельком. С двоими общался; и глаза одного – Гарби, ростом – метр с кепкой, наводили на него ужас встречи с убийцей. Конечно, рискуя, можно натравить Лорсу на хладокомбинат, однако какие силы стоят за спиной государственного предприятия – неизвестно, и поэтому идя на затраты, а главное, оберегая людей Лорсы, и его репутацию (о ней Арзо особо печется), Самбиев-старший, по рекомендации младшего брата, встречается с командиром чеченского танкового полка.

Танковый полк есть, набран штат военнослужащих, однако тыловое обеспечение отсутствует. Лидеры республики требуют, чтобы «волки» сами себя прокармливали. Обещанные Арзо пять процентов, а это пятнадцать тонн высококачественного замороженного мяса, на несколько месяцев решат проблему с питанием полка.

На рассвете танк и БТР под командованием Лорсы Самбиева приперли мощные ворота хладокомбината. Не впускать технику – невозможно, ворота вот-вот снесут. Вслед за воротами сдаются и остальные «редуты», Арзо и Тополев без оружия, а с договорами и накладными обошли все холодильники, все выяснили и оккупировали кабинет директора. Вскоре примчалась взмокшая Роза с обескровленным от страха лицом; она ничего не знает, просто приняла продукцию на хранение. Условия хозяина продукции обсуждению не подлежат; за хранение и обслуживание, хладокомбинат получает десять процентов, потворство аферистам – прощается.

Безмерная радость Тополева вскоре сменяется такой же озабоченностью: а куда теперь деть это мясо? Перевозить продукцию невыгодно, да и некуда: юг России – продовольственная житница, а в Чечне предпочитают потреблять парное мясо, и цена его невысока. После очередного застолья решено: по генеральной доверенности хранящаяся продукция поступает в распоряжение Арзо, в течение полугода он обязан рассчитаться с Тополевым, по возможности- нефтепродуктами.

Две недели нанятые Самбиевым люди продают замороженное мясо на рынках и в магазинах республики – реализация мизерна, затраты обращения – велики. Нехитрый анализ подсказывает Арзо – через полгода он может попасть в кабалу к Тополеву. Как ни храни, а мясо – скоропортящийся продукт, к тому же идет хищение, и только одна польза – вдоволь наличных средств для существования.

После консультаций с технологами пищевой промышленности вся партия доставляется на пустующий мясокомбинат. В счет выполнения договоров мясокомбината полученная колбаса отправляется в Тюменскую область, в город нефтяников Нижневартовск. Вскоре экспедитор мясокомбината сообщает, что колбасу продали, даже уже съели, а денег нет, предлагают взамен нефть.

Что такое нефть на мясокомбинате не знают, не знает этого и Арзо, однако он давно об этом бизнесе, от которого зависит современная жизнь, думает, посему дает свое согласие и вылетает в Нижневартовск.

В Нижневартовске бардак: только что ликвидирована государственная монополия – головное объединение «Тюменьнефтегаз»; маленькие, разрозненные нефтедобывающие предприятия предоставлены сами себе, сознательно кем-то расшатываются, идут к упадку, чтобы потом, в процессе акционирования и приватизации быть выкупленными за копейки.

Принадлежащие Самбиеву, а точнее кооперативу «Бук» по бартерной сделке тысяча двести тонн нефти никого не интересуют: нефть течет рекой, стоит копейки и девать ее некуда – график транспортировки по трубе расписан на два квартала вперед, самбиевскими «каплями» никто заниматься не желает, не серьезно, да и не знает он, куда ее транспортировать.

И все-таки дотошность Самбиева до того допекла, что главный инженер НГДУ «Покачинефть» выдал справку о принятии на бесплатное хранение нефти кооператива «Бук» сроком на шесть месяцев.