Второе правило волшебника, или Камень Слёз - Терри Гудкайнд

Около кресла Исповедницы Кэлен увидела собравшихся. Наверное, здесь собралось около половины Совета. Но в главном кресле кто-то сидел. Хотя в последнее время древний закон соблюдался не слишком строго, но если простой член Совета садится в главное кресло, это считалось государственным преступлением, равнозначным провозглашению переворота. При приближении Кэлен разговоры стихли.

В ее кресле сидел принц Фирен Кельтонский. Он положил ноги на стол и, видимо, не думал их убирать при приближении Кэлен. Принц смотрел на нее, но слушал какого-то бородатого человека, который нашептывал принцу на ухо.

Советник был в балахоне и стоял, спрятав руки в рукава. «Странно, — подумала Кэлен. — Советник, а одет, как волшебник».

Принц Фирен между тем изобразил на своем лице искреннюю радость, убрал ноги со стола и встал.

— Мать-Исповедница! — воскликнул он с преувеличенной любезностью. — Как мы рады твоему возвращению!

Прежде вместе с Кэлен всегда был волшебник, но сейчас она осталась одна.

Защитника у нее не было. Но нельзя обнаружить свою слабость.

Она гневно посмотрела на принца и сказала:

— Если я еще раз увижу тебя в кресле Матери-Исповедницы, я убью тебя!

Он усмехнулся:

— Ты применишь свою власть к члену Совета?

— Я перережу тебе горло, если потребуется. — Человек в балахоне не сводил с нее глаз. Остальные члены Совета побледнели.

Принц распахнул синий плащ и положил руку на пояс.

— Мать-Исповедница, я вовсе не хотел нанести тебе оскорбление, — сказал он. — Тебя так долго не было. Мы уж не чаяли увидеть тебя живой. Во дворце не было Исповедницы уже... — Он повернулся к другим членам Совета. — Пять или шесть месяцев? — Он поклонился ей. — Я вовсе не желал оскорбить тебя, Мать-Исповедница. Твое кресло, разумеется, принадлежит тебе.

— Сейчас уже поздно, — сказала Кэлен, обращаясь к членам Совета. — Полное заседание Совета состоится завтра с утра. Присутствовать должны все. В Срединных Землях — война!

Принц Фирен поднял брови:

— Война? Но от чьего имени она объявлена? Здесь не обсуждался столь важный вопрос.

Кэлен обвела взглядом всех присутствующих и наконец посмотрела в глаза принцу.

— От моего, от имени Матери-Исповедницы.

— Все зашептались. Она подождала, пока шепот стихнет, и продолжила:

— Повторяю, завтра присутствовать должны все. Пока вы свободны, господа.

Кэлен повернулась и направилась к выходу. Она не узнавала лиц воинов, стоявших на страже. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Зедд рассказывал ей, что чуть ли не вся дворцовая стража погибла во время налета д'харианцев. И все же ей было бы приятно увидеть знакомые лица. В центральной части дворца Исповедниц была огромная лестница, свет проникал сюда сквозь стеклянную крышу, посреди лестницы — огромная площадка, и отсюда расходятся коридоры, арка входа в каждый коридор украшена медальоном с портретом одного из прежних правителей различных стран Срединных Земель. Перила сделаны из того особого желтого камня, который как бы светится изнутри. На гранитных подставках установлены золоченые светильники. На центральной площадке были также статуи восьми Матерей-Исповедниц. Лестницу сооружали почти сорок лет, причем за счет Кельтона, в качестве частичной компенсации за отказ кельтонских властей вступить в союз Срединных Земель, что привело к войне. Тогда же решили, что медальонов с портретами кельтонских правителей не будет. Но теперь Кельтон был могущественным и полезным членом союза, и Кэлен считала, что глупо наказывать людей за грехи предков.

Она немного постояла на центральной площадке и стала подниматься выше.

Наверху, у входа в коридор, который вел к ее комнате, собрались служанки. Все поклонились Матери-Исповеднице. Она подумала, как это, должно быть, нелепо выглядит, когда три десятка нарядных, аккуратно причесанных, чистеньких служанок кланяются женщине в грязной одежде из шкур, несущей лук и тяжелый мешок. Значит, о ее возвращении уже стало известно всем.

— Благодарю вас, дети мои! — сказала Кэлен.

Они расступились, пропуская ее. И тут начались вопросы: «Не желает ли Мать-Исповедница принять ванну?» «Не желает ли сделать массаж?» «Не желает ли сделать прическу?» «Не желает ли принять посетителей?» «Не пожелает ли выслушать советников», «написать несколько писем», и все в таком же роде.

Кэлен обратилась к домоправительнице:

— Бернадетта, я хотела бы помыться с дороги. Больше ничего не нужно.

Две служанки тут же бросились исполнять ее пожелание. Домоправительница Бернадетта посмотрела на наряд Кэлен.

— Не желает ли Мать-Исповедница почистить или починить что-нибудь из своей одежды?

Кэлен вспомнила про голубое платье, которое лежало в мешке.

— Кажется, кое-что действительно надо почистить. — Она вспомнила о том, что почти вся ее одежда перепачкана в крови во время недавних сражений, и добавила:

— По-моему, многие вещи также нуждаются в стирке.

— Хорошо, Мать-Исповедница. Не приготовить ли белое платье для сегодняшнего вечера, Мать-Исповедница?

— Для вечера?!

Домоправительница Бернадетта покраснела.

— Курьеры уже посланы в Королевский Ряд, Мать-Исповедница. Все хотят поздравить Мать-Исповедницу с возвращением.

Кэлен застонала. Она смертельно устала, и ей вовсе не хотелось устраивать прием, говорить гостям светские любезности, а также выслушивать прошения о предоставлении определенных сумм. Причем просители клялись, что они не ищут особой выгоды, но лишь хотят как-то выкарабкаться из неприятного положения, в котором они оказались волею обстоятельств.

Домоправительница посмотрела на нее с укоризной, как это бывало, когда Кэлен была маленькой. Бернадетта словно хотела сказать: «У тебя есть обязанности, я надеюсь, ты отнесешься к ним, как подобает при твоем звании».

На самом же деле она сказала:

— Все с нетерпением ожидали возвращения Матери-Исповедницы и будут счастливы видеть ее в добром здравии.

Кэлен позволила себе усомниться в этом. Очевидно, домоправительница имела в виду другое: Кэлен следует дать всем понять, что Мать-Исповедница жива и на своем месте. Она вздохнула.

— Разумеется, Бернадетта. Спасибо, что напомнила мне о любви ко мне людей и о том, что они беспокоятся обо мне.

Домоправительница улыбнулась и склонила голову.

— Да, Мать-Исповедница.

Когда остальные служанки разошлись, Кэлен тихо сказала:

— Я помню то время, когда ты могла бы шлепнуть меня, чтобы напомнить мне о моих обязанностях.

Домоправительница снова улыбнулась: