Заповедник гоблинов: Фантастические романы - Клиффорд Саймак

Он изо всех сил ударил мечом надвигавшегося великана. Острая сталь обрушилась великану на макушку. Лицо его развалилось надвое, из разрубленной головы хлынули кровь и мозг, и Харкорт снова взмахнул мечом, готовый разить снова и снова. Распустив по подбородку слюни, к нему потянулся тролль, но прежде, чем Харкорт успел нанести удар, на голову тролля опустился массивный железный шар, размозжив ее вместе со слюнями. Аббат с ревом расчищал себе путь булавой в самую гущу Нечисти, которая лезла и лезла, как будто ей нет конца.

«Слишком их много, — подумал Харкорт. — Сколько мы ни перебьем, их натиск будет продолжаться, и в конце концов они нас просто сомнут».

Гарпия подпрыгнула высоко в воздух, расправив крылья, и ринулась на него сверху. Но она еще не успела дотянуться до него, как стрела угодила ей прямо в разинутую пасть, пронзив насквозь. Гарпия рухнула на Харкорта. Левой рукой он отшвырнул ее прямо в лицо великану, приближавшемуся слева. Великан потерял равновесие и начал падать. Булава аббата угодила ему в голову, и он свалился на землю, под ноги наседавшей Нечисти.

В глазах у Харкорта все заволокла багровая пелена ярости и отчаяния. Больше отчаяния, хотя он этого еще не сознавал. Справа от него возвышался Шишковатый с секирой, столь же багровой, как и пелена, стоявшая перед глазами Харкорта. Острое лезвие секиры раз за разом погружалось в толпу наседавших врагов.

И вдруг Харкорт увидел, что справа от него, между ним и Шишковатым, стоит еще один человек — воин с мечом, разящим точно и насмерть. «Не может быть, — подумал Харкорт, — Из всех нас меч есть у меня одного». Он успел мельком увидеть только силуэт этого человека, лишь ощутил его присутствие, потому что не мог ни на секунду повернуть голову и посмотреть в ту сторону. «Если рядом появился еще кто-то с мечом и бьется вместе с нами — спасибо ему». Но ни на что, кроме благодарности, времени у Харкорта не оставалось.

Кто-то из Нечисти наскочил на него с разинутой пастью, и он нанес удар прямо в глотку. Он не успел заметить, кто это был — великан или тролль, сейчас все они казались на одно лицо. Они превратились в одного безликого врага, которого нужно колоть и рубить. У этой чудовищной безликой тени были только сверкающие клыки и безжалостные когти, и нужно было одно — разить и разить ее как можно чаще и как можно сильнее.

Он утратил всякое чувство времени. Не осталось ни прошлого, ни будущего, а одно только жгучее настоящее. Он спотыкался о лежащие на земле извивающиеся туши, стараясь не упасть. Ноги скользили по залитым кровью камням. Казалось невероятным, что битва все продолжается, что он и его товарищи еще держатся, а ряды наступающих не редеют.

Нечисти не было конца, как будто новые и новые массы ее сыплются в гущу боя по какой-то невидимой трубе, чтобы встать на место убитых.

Снова и снова под звон тетивы у него над головой пролетали стрелы, чтобы повергнуть на землю какое-нибудь истекающее пеной. от ярости чудище, которое приблизилось слишком близко. Это значило, что Иоланда еще там, сзади, на ступенях храма. Прорваться к ней Нечисти пока не удалось, а тех, кто пытался это сделать, она валила стрелой, не давая им подойти близко. Справа от него все еще виднелся аббат, а слева должен быть Шишковатый, хотя его что-то давно не видно. Может, Шишковатый уже сражен, а он об этом ничего не знает? Но тут же справа все еще продолжал сражаться кто-то другой с мечом.

И вдруг между Харкортом и аббатом врезалось в гущу врагов что-то очень массивное. Оно обрушилось на Нечисть, раздавая удары направо и налево. Передние ряды Нечисти качнулись назад по всему фронту, потому что массивная фигура оказалась не одна — их было несколько. Теперь, когда атака начала выдыхаться, Харкорт смог бросить взгляд в ту сторону и увидел, что это приземистые, угловатые горгульи. Продвигаясь вперед на крепких кривых ногах, они молотили могучими кулаками, похожими на дубины, повергая на землю Нечисть, которая оказывалась у них на пути. Трещали черепа, ломались кости, а горгульи все дальше вклинивались в толпы Нечисти, передние ряды которой уже не двигались вперед, а пятились назад, пытаясь отбиваться и преодолевая натиск тех, кто напирал сзади.

Горгульи?! Откуда взялись горгульи и почему они пришли на помощь людям против Нечисти? Харкорт не видел здесь никаких других горгулий, кроме тех, что смотрели на них со стены над входом в храм. Неужели это те самые горгульи? Наверное, потому что никаких других здесь нет. Харкорт бросил быстрый взгляд через плечо и увидел, что над входом в храм сидит как будто меньше горгулий, чем раньше: часть мест, которые они раньше занимали, теперь пустует. Перед входом в храм стояли на ступенях Иоланда и Нэн, обе с луками в руках. Где Нэн могла найти лук и стрелы? До сих пор у нее их не было, да она и сама говорила, что охотник из нее плохой. Но она стояла там, на ступенях, рядом с Иоландой, держа в руках лук.

Бросив назад только один взгляд, Харкорт снова повернулся, чтобы встретить Нечисть лицом к лицу. Но Нечисти перед ним не оказалось — во всяком случае, в пределах досягаемости. Нечисть удирала через ворота, а за ней двигались горгульи, повергая на землю всех, до кого могли дотянуться. Они не издавали ни звука — смертоносные, неумолимые, целиком поглощенные истреблением. И тут он увидел, что это те самые деревянные горгульи, что были вырезаны из дерева взамен упавших каменных.

Он обернулся, чтобы еще раз взглянуть на поредевшие ряды горгулий над входом в храм, и в поле его зрения попал незнакомец, который сражался рядом с ним. Он сразу узнал его.

— Децим!

Римлянин поднял свой меч.

— Приветствую тебя, Харкорт, — сказал он. — Мы с тобой неплохо поработали.

Он был в легких доспехах, на шлеме торчало одно-единственное алое перо, помятое и обломанное. Остальные куда-то исчезли.

Увидев, с каким удивлением уставился на него Харкорт, центурион усмехнулся.

— Вид у меня не самый лучший, — сказал он. — Не слишком похож на того блестящего офицера, какого ты видел там, у реки.

— Я думал, ты погиб, — ответил Харкорт, — Мы нашли поле битвы — то есть мы его видели. Я смотрел, не видно ли там твоих алых перьев.

— Я же тебе говорил, что наш тщеславный трибун всех нас угробит.

— Да, помню.

— Он всех и угробил — кроме меня. Я единственный, кто остался в живых.

К ним, хромая, подошел Шишковатый. Шерсть на левом боку у него была вся в крови.

— Это один великан меня задел, — ответил он на вопросительный взгляд Харкорта. — Ничего страшного, просто несколько царапин. Я немного увлекся и подпустил мерзавца слишком близко.