Невозвращенцы - Михаил Черных

Круг для поединка, как положено чертить углем, не стали. И так бой ведется серьезный, на смерть, бежать никто не станет. Больше никаких долгих приготовлений не было. Поединщики сошлись в центре двора по взмаху князя Володимира, все же это была его земля, и ему, если что, отвечать за все на ней происходящее и пред великим князем, и пред Богами, начался бой.

По идее, вооруженный одноручным прямым, обоюдоострым мечом (Это выдавало западное происхождение оружия. Прямые клинки ковать проще и дешевле, так как металл туда может идти худшего качества, чем на гнутые сабельные) Гельви должен был быстро проиграть Ярославу, вооруженному более современной саблей. Но лучшее оружие не дает обязательной победы своему владельцу. Гораздо большее значение имеет мастерство.

Гельви оказался настоящим мастером. Тому, как он играл клинком, могли позавидовать многие воины Перуна. Ярославу пришлось отбросить всякие мысли об атаке, и сосредоточиться только на защите. Но защитой поединок не выиграть… Гельви в свою очередь, после первого яростного натиска, чуть сбавил темп, и начал планомерно прощупывать оборону противника. От этих атак у Ярослава уже текла кровь из нескольких царапин, когда он умудрялся отклонить удар в самый последний момент. Впрочем, убедившись в низких навыках своего противника, Гельви не торопился заканчивать поединок. Игра с беспомощным противником его забавляла, тем более, что волхв попался сущий новичок. Тот забыл приготовить поле, закрыв его известной словесной формулой «то уж богам судети», так что Гельви в любой момент мог призвать своего бога, и получить силу и неуязвимость берсерка. Конечно, расплата будет жестокая, но это потом. Но здесь не понадобиться…

— Готов ты к встрече с Богами, холоп?

— Я. Уже. С. Ними. Виделся.

— Да? — Удивился Гельви, и легким финтом, обведя клинок волхва, рассек длинной царапиной тому ногу. — Значит, уже знаешь куда идти!

Бой продолжался больше трех минут. За это время Ярослав выложился полностью. Его шатало, он слабо соображал, что происходит, отбиваясь на одних инстинктах. Поэтому услышав у себя в мыслях голос Ужа, он сначала ничего не понял.

— … Хватит же! Очнись! ОЧНИСЬ!

— Что? Где? — Ярослав разорвал дистанцию, чтобы без помех поговорить с черным, и одновременно с этим чуть восстановить дыхание и стереть затекающий в глаза пот. Шнурка он, по забывчивости, вокруг головы не повязал.

— Все готово!

— Да?

— Да! Можешь делать, как задумывал.

— Какая рука?

— Правая.

— Хорошо. Начали.

Ярослав отдышался и поднял глаза на ухмыляющегося Гельви. Тот, рисуясь, медленными размерными шажками сократил дистанцию на расстояние удара и сделал приглашающий жест мечом.

— Боги простят тебя за твое предательство. Они любят даже таких детей…

— Я не нуждаюсь не в чьих прощениях! — на мгновение Гельви потерял над собой контроль, чем и воспользовался Ярослав.

Бой закончился молниеносно, причем таким образом, что потом еще много-много лет после, об этом видоки рассказывали своим детям и внукам. Волхв перекинул свою саблю в левую руку и рванулся вперед, сокращая дистанцию. Левая рука уже была ранена и саблю поймал неудачно, поэтому встречный выпад Гельви он смог отразить лишь частично. Змеепоклонник собирался насадить волхва на меч, как жука на булавку, и насадил. Правда, благодаря неудачно подставленной сабле, кольчуга оказалась порвана не в районе солнечного сплетения, что было бы смертельным ранением, а с левого бока. Прямой удар, на который наложился еще прыжок Ярослава вперед, разорвал звенья кольчуги, пронзил боковые мышцы, хорошо еще, что не задел внутренних органов, и второй раз разорвав кольчугу, вышел со спины. С мерзкой ухмылкой Гельви собирался чуть повернуть меч, чтобы расширить и так серьезную рану, но времени у него уже на это не осталось.

Все это воины видели, а многие и чувствовали не раз за вою жизнь. Схватка, раны, победы — ничего необычного, но дальше…

Волхв поднес свою пустую правую руку к покрытой кольчугой груди своего врага и… ПОГРУЗИЛ ТУДА РУКУ! Битва закончилась, потому что не успели зрители протереть глаза, как волхв вытащил десницу обратно. На теле Гельви не осталось раны, да и кольчуга оказалась не повреждена, но в руке Ярослав сжимал бьющееся человеческое сердце! Черное! Еще мгновение, и не уронив на землю даже капли крови, сердце в высоко поднятой руке волхва вспыхнуло темным, злым, коптящим пламенем.

Гельви пошатнулся и рухнул на землю. Остатка сил ему еще хватило начать:

— Но почему? Ты же тоже… — и умер, так и не договорив до конца.

Ярослав опустил руку. На ней не осталось ничего: ни огарка, ни копоти, ни даже пепла. Сердце выгорело без остатка.

— Похороните его со всеми почестями. Сильный и храбрый воин был. А все, зло, что владело его душой, уже сгорело. Он чист теперь. — промолвил Ярослав. Несколько человек согласно кивнули, подняли и понесли тело Гельви в сторону.

— Князь Ростислав! Слышишь ли ты меня?

— Да, — как и все пораженный случившимся, утвердительно кивнул тот.

— Свидетельствуешь ли ты, князь Ростислав, что нету меж тобой и мной, и меж вами с князем Володимиром крови?

На миг оба князя, а также их ближники еще раз потрясенно замерли. Самые дальновидные из них уже поняли, что теперь вражда с кровавыми битвами неминуема, а тут такие слова. «Крови действительно не было. Значит… Значит крови не было!»

— Да. Я князь Ростислав свидетельствую, что нет меж нами крови.

— Вот и добро. Тогда здрав будь князь Ростислав.

— Здрав будь… Здрав… Прощевай….

— И вам всем по-здорову, — тот правильно понял намек, что видеть его больше не желают, повернул коня и уже собрался ехать, когда его догнали сказанные в спину слова Ярослава.

— Вира на тебе, Ростислав. Отдай ее сам, чтоб не наследовать сыну. — И только после этого Ярослав позволил себе упасть.

Лечение, в отличие от предыдущего раза, не заняло много времени. Очнулся он к вечеру, перевязанный заботливыми слугами князя Володимира. Потом последовала истовая молитва, обращение к богам, и на следующее утро Ярослав встал как новенький. От серьезной раны остались только два розовых шрама. Боги щедро одаривали своих детей за угодные поступки.

Не отстали от них и люди. Князь Володмир оказался действительно древнего и влиятельного рода, пусть и временно ослабшего. Сказал Ярослав, к примеру, «Нужно в Киев!», значит он попадет в Киев. Волхв получил все, что надо для быстрой и легкой дороги. Проводника, подорожную по княжеству Володимира, а также грамоту, с которой мог, коли ему захочется, попасть на прием к самому Великому Князю.

И вообще, у Ярослава сложилось мнение, что несмотря на блестяще проведенные переговоры, похороненную не родившись вражду и отличное поле, его попросту… боятся. И хотят спровадить как можно быстрее и как можно дальше, но не теряя лица и не нарушая правил гостеприимства. Посмотрев на чувства окружающих истинным зрением, волхв получил тому полное подтверждение. Хотя, представив ради любопытства, как устроенное им представление выглядело со стороны, для простого человека, Ярослав только содрогнулся и простил их. «И как такого не бояться?»

Страх людей, не льстил Ярославу. Страх людей «плохо пах» для его обостренных чувств, печалил и раздражал. Поэтому волхв сделал вид что ничего не понял и позволил себя выпроводить прочь.

Проводник, которого дал ему князь Володимир оказался превосходным спутником. В дороге молчалив, но на вопросы отвечает подробно; за лошадьми ухаживает; пищу и лагерь, если пришлось остановиться на ночь не в деревне, приготовит отлично. Не спутник — а золото.

Дорога до Киева ничем интересным не запомнилась. Все было совершенно обычно. В проезжаемых мимо селениях, уже привычно, Ярослав останавливался, если чувствовал чью-то сильную боль, ибо она была теперь и его болью. Помогал, чем мог, если его чем-нибудь пытались отблагодарить, то не отказывался, а если попадался какой скобарь, что благодарил его всего лишь словами, то не обижался и спокойно ехал дальше. Единственное, что напрягало, так это то, что каждый староста, или просто зажиточный крестьянин, норовил подсунуть ему в постель свою дочку.

Хотя, чего тут лукавить, поначалу Ярославу это даже нравилось. Длительное воздержание оно ни к чему хорошему не приводит. Не даром же у волхвов даже понятия такого не было — целибат. «Какой же отец хочет без внуков остаться?» — удивлялись они в ответ на расспросы Ярослава. Но когда это повторилось на шестой день, Ярослав приуныл, а на десятый — так вообще захотел некоторое время ночевать в лесу.

Но каждая дорога имеет конец. У внешних стен Киева Ярослав распрощался со своим проводником и прошел через ворота.

Киев оказался на редкость малолюдным городом. Кроме стражи на воротах, причем стояли на посту какие-то безусые юнцы и дряхлые старики, у которых мечи в руках дрожали, волхв встретил буквально по пальцам считанных жителей. Ярослав даже заподозрил неладное, поэтому следующего он решил расспросить. «Языком» оказался молоденький парнишка, бегом торопящийся куда-то в сторону ворот.