Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

– Боюсь, что будут. Подождут, пока раны затянутся, а затем применят другой метод. Более жесткий.

Снова молчание.

Уго быстро попрощался с адвокатом, не желая знать, каким будет этот другой метод.

На следующий день виноделу пришлось оплачивать не только содержание Мерсе, но и жалованье палача, который пытал его дочь.

Между тем война в Неаполе продолжалась. Посчитав оскорблением то, что Альфонс не приехал лично, чтобы вместе со своей армией защитить Неаполь, королева Джованна передумала и решила усыновить Людовика Анжуйского.

Узнав об этом, король Альфонс отправил в Неаполь дополнительные войска и нанял знаменитого кондотьера Браччо да Монтоне – тот с тремя тысячами всадников вступил в бой с войсками Сфорцы. Папа, выступавший на стороне анжуйца, в свою очередь, послал другого командующего – Анджело Тарталью де Лавелло во главе армии из тысячи конников, примкнувшей в скором времени к Сфорце.

Кондотьеры уже воевали – король Альфонс более не стал медлить и почел необходимым объявить войну герцогу Анжуйскому. И в июне 1421 года Альфонс прибыл в Неаполь вместе с армадой из восемнадцати галер, восьми парусников и многих малых кораблей, которые под командованием Берната Эстаньола вышли из порта Мессины.

Пытка клиньями состояла в том, что жертве накладывают дощечки на пальцы рук и ног. Раны от веревок зажили, но пальцы сжимались все сильней и сильней по мере того, как палач допрашивал Мерсе, требуя от нее признания.

Она плакала и вопила от боли. Писарь царапал на листках вопросы судьи и ответы подсудимой: «Нет. Я невиновна! Это графиня! Боже! Верните моего ребенка! Нет!» Судья подал знак – и палач надавил еще сильнее. У Мерсе ломались кости. Она выла от боли.

Но продолжала все отрицать.

Еще сильнее.

– Я невиновна!

Судья закрыл глаза и приказал палачу давить крепче.

– Нет!

– Твоя дочь перенесла вторую пытку.

В этот раз Жоан Борра попросил помощника внести для Уго и Катерины табуреты.

– Ваша милость, прошу, передайте моей дочери, что у нас все хорошо и что мы ждем ее возвращения.

– Непременно передам, – сказал адвокат, как будто ему разрешалось свободно входить к Мерсе, и на этот раз не поставил на вид, что не является ничьим посыльным.

«У нас все хорошо», – говорили Уго и Катерина. «Вот бы Мерсе узнала, что Арнау в безопасности со своей бабушкой», – с первого дня твердила русская. Но как ей сообщить? Тюремщик неподкупен. Вероятно, ему уже заплатил отец графини. Весточку не послать никак. «Она знает, – хотел верить Уго. – Если бы ребенка нашли, викарий или судья ее бы известили. Она должна понимать, что, если ее держат в тюрьме и допрашивают, это значит, что никто ничего не знает о ребенке. Как только он найдется, допросы и пытки станут совсем иными».

Они закончили разговор и молча, сотрясаясь всем телом от боли за Мерсе, даже не слыша уличного шума, вернулись в таверну. Там их ждал лудильщик, тот самый, кому был заказан новый перегонный куб, – он приводил все новые и новые отговорки, чтобы его не делать. Теперь куб был не просто готов, но и установлен. Под большим нижним котлом ярко горел огонек – Педро наблюдал за пламенем с чувством удовлетворения. Мальчик для проверки наполнил его водой.

Пар шипел. Дистиллятор блистал на свету. Как только в таверну вошли Уго и Катерина, лудильщик, еще совсем недавно относившийся к ним с откровенным презрением, опустил голову и пошел к двери.

– Стой, – окликнул его Уго, – я должен заплатить тебе остаток.

– Нет необходимости. Заплатишь, когда сможешь.

Как только лудильщик ушел, к ним тотчас заглянул какой-то человек:

– У вас есть огненная вода?

Катерина вопросительно посмотрела на Уго. Мерсе пытали и…

– Завтра утром, – тихо пообещал Уго.

Работа пошла им на пользу хотя бы потому, что подарила несколько блаженных часов забвения. А вечера и ночи стали для них настоящим испытанием. Они ложились и, не смыкая глаз, плакали рядом друг с другом.

Люди стали проявлять к ним все больше сочувствия. Разнесся слух, что Мерсе уже выдержала два этапа пыток, – и все больше людей склонялись к тому, что она невиновна. «Как бы она вынесла все эти мучения, если бы дело обстояло иначе?» – задавались вопросом женщины. Уже находились и такие, кто открыто винил графиню в исчезновении Арнау.

– Жаль, что закон не разрешает пытать дворянок, – слышалось в таверне.

– А королеву Сибиллу пытали, – вспомнил кто-то.

– Да, но то был приказ самого короля Хуана.

Уго проигнорировал эти слова поддержки и подошел к Катерине.

– Вот эти самые люди отвернулись от нас после разграбления, – шепнул он ей, с усмешкой глядя на посетителей. – А кто-то даже принимал в нем участие.

– Это те же люди, которые нас кормят, – ответила Катерина. – Посмотри на дело с такой стороны. У нас почти никого не осталось, любовь моя. Мерсе и ребенок… Твоя сестра, может быть. Педро, Лусия, Симон… возможно, его преподобие. И больше никого. Такова реальность. Давай же за нее держаться.

Неаполь торжественно встретил короля Альфонса с его войском и полутора тысячами знатных особ Каталонии, Арагона, Сицилии, Кастилии и самого Неаполя. И пока кондотьер Браччо да Монтоне сражался против Сфорцы и герцога Анжуйского на неаполитанских землях, король Альфонс отправил восемь галер на Сицилию, где им предстояло должным образом перевооружиться, затем зайти в Пизу, где к ним присоединились еще две галеры, а после направиться в Геную, чтобы атаковать врага прямо в его логове.

Предупрежденный о готовящейся атаке, дож Генуи Томмазо ди Кампофрегозо отправил сражаться с каталонцами армаду под командованием своего брата Баттисты. Битва при Фос-Пизане завершилась триумфом каталонцев: они уничтожили пять из восьми генуэзских галер, обратили в бегство еще две и взяли в плен самого Баттисту ди Кампофрегозо.

Победа короля Альфонса в морской битве при Фос-Пизане имела два важных последствия. Во-первых, генуэзцы сдались герцогу Миланскому Филиппо Марии Висконти и их земли перешли в его владение. Во-вторых, папа Мартин Пятый, узрев полную победу Альфонса над генуэзцами, объявил перемирие между арагонцем и герцогом Анжуйским, который уже смирился с поражением и признал права Альфонса как наследника королевы Джованны.

Но если в Неаполитанском королевстве установилось шаткое перемирие, то в Кастилии дело обстояло иначе. Фердинанд Антекерский, который посредством войны, подкупа и коварства добился короны Валенсии, Арагона и Мальорки, а равно и решения в Каспе, сделавшего его правителем Каталонии, создал для своих детей, инфантов Арагонских, все условия, чтобы они закрепились не только на этих землях, но и в