Стихия (СИ) - Барминская Марианна

— Насколько я понял, нас не собирались тащить прямо на поле боя, — спустя несколько минут молчания тихо заговорил брат. — Церемония планировалась состояться по другую сторону Лабиринтов, на берегах Ашьолы, чтобы обе Долины могли принять участие.

— Мне все равно. Я. Туда. Не отправлюсь. Может, твоя психика гораздо круче моей — да что там, она действительно куда более уравновешенна — но это не означает, что ты совершенно прав, а я, такая истеричка, неуважительно отношусь к традициям жителей Миртрана. По крайней мере, теперь, после всего пережитого, я буду стараться уважительно относиться к самой себе. А путешествие к Лабиринтам однозначно мне навредит. И вообще… Грета собиралась со мной о чем-то поговорить, вот и обсудим. Когда эта церемония должна состояться?

— Когда Данила с Эрикой очнутся, — вместо друга ответил притихший Ян.

— Значит, день или два у меня точно есть. Или Хранители уже начали там подготовку?

— Ник, ну откуда мы знаем? — устало вздохнул Сеня.

— Ну мало ли, я же не знаю, что вы тут делали, пока я валялась в отключке. Вон, вам проводят экскурсии по Миртрану, может, видели что-нибудь. Или это вообще была ваша идея, а вы не признаетесь. — Вспышка гнева сменилась зудящим во всем теле раздражением — так и хотелось говорить без остановки какие-нибудь гадости, чтобы задеть друзей побольнее. Никогда не могла контролировать это состояние, наоборот, я упивалась им, получая какое-то мрачное удовольствие.

— Всё, Ник, хватит. Мы поняли, — примиряющим тоном проговорил Максим, взяв меня за руку, чтобы посадить рядом и притянуть к себе, но я выдернула руку из его теплой ладони. Получилось чересчур резко, о чем я тут же пожалела. Молча, одним только взглядом попросила у Макса прощения в надежде на понимание. Он встал рядом со мной и положил руку на мою напряженную спину.

— Наверное, мы пойдем. Утро вечера мудренее и все такое. Завтра увидимся, — за нас обоих попрощался мой любимый командир и повел меня прочь из этой давящей со всех сторон комнаты. Может, спрятанная в ее стенах энергия и на нас все-таки негативно повлияла? Хотя куда еще в нас впитываться негативу? Кажется, и так уже через край плещется.

— Моя комната в другой стороне. Вроде бы, — неуверенно сообщила я, пока Макс вел меня по темным коридорам тихого храма.

— А мы не в твою комнату идем.

— В твою?

— А что, очень хочется? — обернувшись, полюбопытствовал парень. Вот я даже не знаю, чего мне сейчас хочется больше: слегка придушить его или засмеяться. Хотя нет, знаю: закричать. Прямо сейчас мне просто необходимо было заорать, но в ночном храме такое вроде непозволительно. Да и в дневном тоже. Грос бы на месте взглядом испепелил. Видимо, Макс прочитал на моем лице что-то такое, что заставило его посерьезнеть. — Всё-всё, молчу. Скоро придем, и ты сама все увидишь.

Мы нашли лестницу и спустились вниз, в подвал. По спине тут пробежали мурашки, стоило мне только вспомнить тот отвратительный допрос и ледяной взгляд Максима, отказавшегося возвращать мою Стихию. Отогнав от себя неприятное наваждение, я продолжала послушно шагать за экс-повелителем Огня. И когда он успел изучить карту храма, что так уверенно передвигается по всем темным закоулкам? Я не совсем понимала, откуда идет блеклый холодный свет: его словно сами стены излучали. Наконец, дойдя до нужной двери, Максим потянул её на себя и в этот раз зашел первым.

На стенах и полу тут же загорелись шары-ночники размером с футбольный мяч, озарявшие тусклым, но уже теплым светом овальную каменную комнату. Местами у стен стояли скамейки и стеллажи с аккуратно разложенным на них спортивным инвентарем, а по центру на небольшом удалении друг от друга висели несколько боксерских груш. И всё здесь явно не прохлаждалось без дела: избитые груши, истертые перчатки и прочие потрепанные вещи свидетельствовали о том, что эта комната пользуется большим спросом среди Хранителей. Я изумленно посмотрела на Максима, который в очередной раз словно открыл передо мной дверь в другое измерение.

— Это что? — с трудом произнесла я, разглядывая комнату, которая никак не вязалась с образом Хранителей. — В смысле, я вижу, что это, но…

— Неожиданно, да? — с улыбкой произнёс Макс. — Оказывается, наши миролюбивые товарищи тоже держат себя в форме, и под балахонами скрываются не только магические способности.

— Но и супер-тела… — добавила я, все ещё находясь под впечатлением. — Ты-то откуда узнал про это место?

— Один Хранитель показал, увидев, в каком состоянии я находился первое время после пробуждения.

— И… Помогло?

— А ты проверь сама, — снова эта хитрая и в то же время мягкая полуулыбка. Максим подошёл к одному из стеллажей и, взяв что-то, бросил это мне. Я поймала сбитые перчатки для миниатюрной женской руки. Почему-то сразу вспомнилась Миса. Неужели и она тут часто бывает? Вообще не представляю!

— Думаешь, сейчас самое время? — уточнила я, разглядывая темно-серые перчатки. — Ночь уже, и все такое… — Не понимаю, что меня смутило больше: наличие этой комнаты в храме или Максим, жаждущий увидеть, как я истерично буду колотить по груше. Он тоже взял перчатки и сразу же их надел.

— А когда будет то самое время? Завтра, или послезавтра, или после нашего возвращения на Землю? Что, твой яростный запал уже сдулся? Не хочешь отомстить этой груше за то, что даже после победы в войне тебя и дальше хотят заставить страдать?

— Она ни в чем не виновата!

— А здесь никто ни в чем не виноват, и все равно вокруг продолжает твориться какой-то апокалипсис, стараясь ударить побольнее. Примерно вот так!

Макс ударил по груше, заставив её качнуться в мою сторону и чуть не попав по лицу. Первым порывом было заорать, что он вообще уже офигел, но я сдержалась. Стояла, вытянутая, как струна, в каждой мышце чувствуя напряжение, которое рвалось на волю. И только спустя несколько секунд догадалась, что не нужно подавлять в себе это желание. Именно этого и пытается добиться мой командир. Который, кстати, снова попробовал достать меня, толкнув грушу сильнее. Резким, но не слишком удачным взмахом руки я остановила её, тут же ощутив противную боль в запястье.

— Ай, — непроизвольно вырвалось сквозь стиснутые зубы. Гневно зыркнув на этого наглого брюнета, который уже действительно начинал меня бесить, я надела перчатки, замотав крепление на запястьях. — Мне же, вообще-то, больно! — крикнула я, сделав лёгкий удар по груше, примериваясь к ней.

— Что-то по тебе незаметно, — возразил оборзевший Максим, ударив ещё сильнее. Я зарычала и толкнула снаряд сильнее, но мой более уравновешенный противник легко уклонился.

— Незаметно? — Ещё удар. — Да вместо меня одна сплошная боль.

— Ну так какого хрена ты позволила ей занять твоё место? — Много, слишком много презрения сквозило в голосе Максима. Или мне кажется? Он схватился за грушу обеими руками и с размаху отправил её в полет, выбрав пунктом назначения моё лицо. Пришлось отскочить в сторону, чтобы меня не снесло. Чёртов командир, каким обнаглевшим был, таким и остался!

— Думаешь, так легко с ней справиться? — глядя на раскачивающийся кожаный цилиндр, спросила я.

— Ты хотя бы начни, — с усмешкой произнёс Макс. — От одного нытья особой пользы не будет.

— Нытья? — меня захлестнула волна возмущения. Да как он смеет! — Нытья, говоришь? То есть проговаривать вслух свои страхи — это нытье? — Удар поднял облачко светлой каменной пыли.

— Конечно.

— То есть когда я заявляю, что не вернусь на полигон смерти, который будет сниться мне всю жизнь, — это я ною? — Два быстрых удара.

— Именно.

— А уж когда я просила судьбу прекратить мои мучения — это, наверное, был верх нытья? — Три удара, отбивших ритм.

— А ты быстро соображаешь, моя любительница поныть.

— Замолчи! — заорала я и, прокрутившись на носочке, в отработанном и давно забытом движении ударила по груше ногой. Отвыкшая от подобного нога тут же заболела, разозлив меня ещё больше. Какое хрупкое, слабое тело! Неудивительно, что его захватила боль, вытеснив меня далеко за его пределы. Перенеся вес тела на здоровую ногу, я принялась безостановочно бить по груше, словно она являлась виновницей всех моих бед. Словно она и была тем самым олицетворением боли, которую я всей душой желала выдернуть из себя с корнями. Несчастный снаряд стойко выносил мои удары, позволяя видеть в нем всех, кого я ненавидела: Эдайлу, Краймиуса, зверя, убившего семью Лира, саму безликую войну. Мы не заслужили эту боль, мы никогда её не заслуживали! Мы только начали жить, а у нас уже отняли самых дорогих людей. Мы только начали выходить из тьмы, а нас забросили в самый центр ада. Несправедливо. Несправедливо!