Посредник - Андрей Мартьянов

– На том берегу видели, – Старый указал в сторону севера. – Издалека. К ним нельзя подходить, табу. Место, где погибли безымянные, становится нечистым, охотник, осквернивший себя нечистотой, должен уйти из рода.

– Строго здесь… Нам как раз на противоположный берег и надо, – сказал Славик. – Алёна, они согласятся прикрыть экспедицию с тыла? А мы финнам соли подбросим в количестве.

Выслушав, охотник стал мрачнее грозовой тучи. Понизил голос. Его родичи и вовсе притихли, обменялись настороженными взглядами.

– Если идти по берегу на полночь, – ровным тоном радиоведущего программы новостей переводила Алёна, – в одном пешем переходе увидишь болото. Плохое болото, гиблое. Ручьев много, земля пропитана водой, ногу негде поставить. Туда никто не ходит спокон веку. Но люди рассказывают, будто на островах, за трясинами, есть капище чужого народа. Очень старого народа, жившего в этих краях задолго до того, как пришли мы, а с нами сумь, лопь и весь.

– Это кто такие?

– Дальние предки современных финнов и карел… Не мешай!.. Скверный был народ, недобрый, и боги у них были дурные.

– Это-то они откуда знают?

– Опять перебиваешь? Традиция устного предания при родовом строе очень сильна, они могут помнить происходившее и тысячу лет назад – легенды несут в себе весь опыт племени, накопленный веками. Сейчас попробую выяснить…

Рядом с емью живет много разных людей – повествовал Старый. Совсем издалека, с заката и полуночи, приходят на больших ладьях свеи и даны, поближе располагаются земли ливов и эстов, вверх по реке живут кревы-кривичи, чудь и словене. Много разных, у каждого народа свой обычай и свои боги. Они не такие, как емь, другие. Но чужаками их никак не назовешь – охотник-емь может взять в жены девушку из чуди, с кревами мы издавна торгуем, «люди севера» берут меха в обмен на редкие товары… Мир-Калев велик, для всех есть место, никто не в обиде.

Но когда Калев только появился и на небо взошли Пейва, Куу и Техти[2], отец смерти Туонен-укко со своей женой породили не-человеческое племя, предводителем которого стал Туонен-пойка, их злой и кровожадный сын. У него были потомки, и у его потомков рождались дети. Кожа у них была серая, или даже черная, не как у нас. Великий дух Юмала, по воле которого возник Калев, однажды приказал некоторым зверям стать людьми – к примеру рыси, от которой я и мои сыновья ведем род. Звери бессловесны, а Юмала захотел, чтобы с ним разговаривали: так появился человек. Людей пришлось защищать от серокожих порождений Туонен-пойка, которым не нравились соперники, не почитающие смерть, а полюбившие жизнь. Шло время, часть серокожих погибла в битвах с людьми, другие навсегда ушли в Похьёлу или в подземный мир Туонелу, однако их святилища, посвященные плохим богам – Туони, Калме и Кипу-тютте, – остались. Божьи круги нельзя разрушать и ходить туда нельзя, иначе духи смерти завладеют живой душой и превратят тебя в серокожего.

Вот так было, Альвгерд. Так старые люди говорят, и я им верю.

– Любопытный экскурс в первобытную мифологию, – согласился Иван. – Надо будет записать потом для памяти, сведения-то уникальные, пригодятся. Давайте попробуем выудить из нагромождения сказок зерно истины – как я говорил, любой миф имеет под собой реальное основание. Кто такие серокожие? Догадки есть?

– Финно-угорские племена пришли в этот регион полторы-две тысячи лет назад, – призадумалась Алёна. – Грубо говоря, поздний неолит. Цивилизация. Потом подтянулись индоевропейцы наподобие славян и древних германцев, предков скандинавских племен. А до того? Кто здесь жил? Я не сильна в палеоантропологии, но такие колоссальные территории обязательно были освоены людьми!

– Неандертальцы, – хмыкнул Славик. – Впрочем, они вымерли значительно раньше.

– Откуда ты знаешь? – подался вперед Иван. – Хомо сапиенс вытесняли неандертальцев из Европы несколько тысячелетий. Какое-нибудь племя ушло на необитаемый северо-запад и вполне могло сохраниться! Старый сказал: «чужаки», «не-люди», всего лишь похожие на людей. Почему нет?

– Звучит нереально, но версия принята, – отозвалась Алёна. – Еще? Остатки предков американских индейцев, четырнадцать тысяч лет назад ушедшие на другой континент?

– Америка далеко, через всю Евразию до Берингова пролива топать…

– Пикты, – вспомнил Славик. – Они жили в Европе еще до прихода кельтов.

– Стоп! – Алёна подняла палец. – Слушайте, а точно! Какая-то кельтская культура! Очень примитивная, находившаяся по тем доисторическим временам на отшибе. Причем у пиктов и кельтов кожа гораздо смуглее – вот вам и серокожие! Нащупали!

– Да ничего мы не нащупали, – отрицательно помотал головой Иван. – Пока своими глазами не увидим. Вот прямо сейчас на дворе культурный и просвещенный девятый век, мы тут сидим, чинно беседуем, угощаемся лососем, слушаем страшные байки… И гадаем на кофейной гуще. Кельты, неандертальцы какие-то. Да хоть австралопитеки! Вы, дорогие мои теоретики, из рассказа нашего финского друга не вынесли самого важного.

– Готов тебя выслушать, – кивнул Славик.

– Пункт первый: связка болото—заброшенное капище. Плюс направление – по берегу, на север. Пункт второй: запретное место, табуированное. Пункт третий: принадлежало оно неким «чужакам». В итоге получаем репинскую Дверь. Это же очевидно.

– Согласен. Алёна, скажи Старому, что нам покровительствуют могучие боги и мы не испугаемся сходить на болото. Мы думаем, что зверюги лезут оттуда – там проход в Похьёлу или в это… Как его? Где живут боги смерти?

– Туонела. Учти, финны могут отказаться. Табу куда сильнее, чем уважение к годи, пришедшему из-за грани. Ты заметил, емь воспринимает нашу Дверь без эмоций – они безусловно знают о ней, знают, откуда появились ты и Тихая Ива, но отношение самое безразличное. А про капище за трясинами ходят зловещие легенды. Уверены, что «Хеклер Кох» поможет, случись что непредвиденное?

– Ну-у… – Иван изобразил на лице самое невинное выражение. – Ни в чем нельзя быть уверенным. Никогда. За исключением бронебойного патрона и подствольного гранатомета. Алёна Дмитриевна, смею вас уверить, не в первый раз.

– Хорошо, если не в последний, – Алёна повернулась к Старому, терпеливо ожидавшему, когда гости закончат непонятный для него разговор. – Почтенный, Слейф-годи хочет просить тебя о помощи…

Старый ненужных эмоций не выказал. Будь по-вашему, я приведу к болоту шесть лодок. Дюжина лучников. Этого мало, но каждый охотник без промаха бьет в глаз белке в ночной темноте. Встанут на берегу, дальше идти нельзя – емь ваши боги не охраняют. Когда?

– В ночь на послезавтра, – прикинул Иван. – Высадка – перед рассветом. Они точно знают место? Пускай подойдут заранее и дадут сигнал.

– Три красных ракеты? – ехидно осведомилась Алёна. – Какой сигнал, чем?

– Белой тряпкой помашут.

…– Старик говорит, что вы их обязательно увидите. Поставят на лодки огни. Учтите, это решение далось ему с огромным трудом – финн рискует жизнью едва не половины взрослых мужчин рода, в случае чего их дети останутся без кормильцев и станут обузой для племени. Случись голод зимой, самых маленьких вынесут в лес.

– Я знаю, – коротко ответил Иван. – Подставлять емь никто не собирается. Они просто должны будут прикрыть в случае спешного отступления. Сходить на сушу не обязательно, пускай остаются в лодках и патрулируют вдоль берега.

– Интересно, как я переведу слово «патрулируют»?..

– Суточная готовность, – объявил Ваня на следующее утро, когда вся компания привычно расселась за кухонным столом в нехорошей квартире и принялась за яичницу с томатами и кофе. – Где Сергей? До наступления темноты нужно перенести на ту сторону весь комплект оборудования, распаковать, подготовиться к выходу и ознакомиться с матчастью. Потом отбой на семь часов, поднимаемся в два ночи по местному времени и стартуем. На той стороне всегда на два-три часа больше, поэтому выходить придется рано.

– Что имела в виду Лоухи, назвав меня «чужаком»? – невпопад ответил Славик, которого эта мысль занимала со вчерашнего дня. – Ну что вы на меня так смотрите? Да, я впечатлительный, чего не скрываю! Лоухи – настоящая жрица, природная, не цыганка какая-нибудь! Ей я склонен верить.

– Приобретаешь менталитет эпохи, – развела руками Алёна. – Поздравляю. Завтра уйдешь в родноверы, построишь во дворе капище и начнешь приносить жертвы… Помойными кошками. Ничего это не значит! Экстатические видения! У бабки перверсивная психика, она уверена, что живет одновременно в нескольких мирах! Плюнь и забудь!

– Зря вы так, – не одобрил Иван. – Ведьма что-то увидела, почувствовала, однако любое предсказание всегда двусмысленно. Мне она напророчила «белого тура», несущего смерть. Вот и гадай, какова подоплека. Меня застрелят во время прочтения «Белого быка» Вольтера? Попаду под колеса автомобиля, которому владелец дал такое прозвище? Есть гербы с этим изображением, значит, надо опасаться человека с белым быком на щите? Зевс-громовержец превратился в белого быка и украл нимфу Европу – так что, теперь статуи древнегреческого бога стороной обходить? Вдруг обвалится и придавит? Зацикливаться незачем, а вот запомнить – обязательно. Лоухи и впрямь слегка не от мира сего, кто знает, что конкретно ей нашептали из «невидимого».