Новые тамплиеры. Духовники «черного ордена» - Андрей Васильченко

Дифенбах очень ценил Хёппенера, о чем говорит хотя бы тот факт, что именно учитель прозвал своего ученика «мастер Фидус». С этим именем Хёппенер прожил до самой смерти. Впрочем, когда между учителем и учеником произошел конфликт, то Дифенбах пожалел, что дал юноше столь звучный псевдоним. После этого он предпочитал употреблять имя «Инфидус», что на латыни означало «коварный». Сам же Фидус стал одним из первых иллюстраторов немецкого журнала «Югенд» («Молодость»), который, собственно, и дал начало «югенд-стилю», позже превратившемуся в модное слово «модерн». Поскольку Дифенбах часто болел, то Фидусу нередко приходилось помогать ему, завершая живописные и графические работы. Однако во многих случаях это было более чем проблематично. Примером такой «совместной» работы стал длинный фриз, который назывался «Через тернии — к звездам». Очевидно, что его основная концепция принадлежала Дифенбаху, но Фидус приложил руку к его созданию. По этой причине длинная складная работа (фриз никогда не умещался на одном листе) всегда печаталась с указанием, что автором являлся Дифенбах, а после этого следовала приписка «С помощью бывшего ученика Фидуса». В некоторых исторических и искусствоведческих работах даже указывается, что автором был все-таки Фидус. Части фриза «Через тернии — к звездам», на которых было изображено шествие молодости, нередко воспроизводились и копировались. Так, например, на его основе в Габлонце были созданы стеклянные витражи.

Ланц-Либенфельс, вне всякого сомнения, принадлежал к числу почитателей талантов Дифенбаха. На это указывает хотя бы то обстоятельство, что отдельные части фриза не раз воспроизводились в литературе «Ордена новых тамплиеров». Когда одна из иллюстраций была напечатана в «Имагинариуме», то под ней значилась подпись, из которой следовало, что Дифенбах был братом «Ордена новых тамплиеров». Между ним и Ланцем-Либенфельсом было очень много общего. Оба были сторонниками «всеобщего преобразования жизни», оба были убежденными антисемитами. Хотя имелись некоторые различия. Дифенбах был убежденным пацифистом, чего нельзя было сказать про Ланца-Либенфельса Однако подобного рода «мелочи» никогда не мешали принимать новых братьев в «Орден новых тамплиеров». Точно нельзя сказать, когда познакомились Ланц и Дифенбах. Для этого имелось превеликое множество возможностей. Одна из них появилась, когда художник по приглашению «Австрийского художественного союза» выставлял свои работы в Вене. Выставка открылась 18 февраля 1892 года В то время Густаву Климту было 30 лег; а Ланцу — 18 лет Сохранились сведения, из которых следовало, что выставку посетило около 80 тысяч человек. Отзывы, оставленные посетителями, составили 40 больших страниц — их можно было бы издать отдельной книгой. Позже выставки Дифенбаха проходили в Вене еще не раз.

Если немного отойти от проблем искусства, то надо отметить, что одним из практических начинаний, которым планировал заняться Ланц-Либенфельс, была реформа патентного права. В ранних выпусках журнала «Остара» он давал объявление, в котором заявлял о том, что разыскивает изобретателей и обладателей патентов на изобретения. Он предполагал, что эти люди были заинтересованы в изменении существующей ситуации. Один из номеров «Остары» (№ 24) был полностью посвящен проблеме юридических вопросов, связанных с патентами на изобретения. Почему же Ланц-Либенфельс заинтересовался техническими изобретениями и их патентованием? Судя по всему, эта мысль не давала ему покоя очень давно. Еще в 1896 году во время беседы с Августом Стриндбергом он заявил, что «занимался аналогичными и родственными науками, а потому решил взяться за дело и запатентовать свои изобретения». Позже он писал об открытиях Стриндберга, которые в большинстве случаев были совершенно бессмысленны (в указанное время) с научной точки зрения: «Из собственного опыта я знал, что открытия Стриндберга были слишком ценны и нуждались в практической оценке. Однако для этого требовалась большая сумма денег, которая ставила под сомнение буквально все. В дальнейшем существовала немалая опасность, что такие изобретения будут либо украдены, либо будут сделаны аналогичные».

Нельзя сказать, что это направление деятельности Ланца-Либенфельса было совершенно безуспешным — ему все-таки удалось получить несколько патентов. Исследователь Вильфрид Дайм смог найти лишь три из них. В «Немецком патентном каталоге» за 1900 год значились сведения о первом патенте Ланца-Либенфельса. Всего же он получил четырнадцать патентов, однако суть изобретений удалось установить лишь в трех случаях. Перечислим патенты, обнаруженные Даймом.

№ 1227—38 (1900) — настольная военная игра;

№ 155969 (1902) — механизм железнодорожной блокировки;

№ 158208 (1903) — привод для транспортных средств.

Желая проверить, насколько грамотными были указанные изобретения, Вильфрид Дайм направил их на экспертизу профессору Герхарду Генриху из Венского технического университета. В ответ было получено следующее заключение:

Венский технический университет Кафедра общей механики и графической статики Вена IV, 28 января 1956 Карлсплац, 13

О патентах д-ра Георга Ланца

DRP155969/1902 и DRP158208/1903

По просьбе доктора В. Дайма я ознакомился с указанными выше патентами д-ра Георга Ланца и могу вынести по поводу их следующее заключение.

Обнаруженные в обоих патентах изобретательские идеи полностью базируются на реалистической точке зрения, а также безупречны с физической и технической точки зрения. Однако указанные конструкторские и технические новшества не стоит рассматривать как исключительно талантливые. Они могут принадлежать любому одаренному человеку. Поскольку в настоящий момент данные изобретения можно рассматривать как принципиально устаревшие, то мне сложно оценить их техническую стоимость на момент получения патента.

Профессор Г. Генрих

Наверное, это было самое неожиданное открытие, которое касалось Ланца-Либенфельса. Оказывается, он мог проявить себя как реалист, а не как фантаст-расист или мистик. Однако самой большой проблемой оставалось то, что в патентах Георг Ланц значился как «доктор», то есть он должен был иметь университетское образование. Если учесть, что Ланц покинул аббатство Святого Креста в 1899 году, а первый патент получил в 1900 году, то получается, что он всего лишь за год окончил одну из высших школ! Если говорить о Венском университете, то в списках выпускников за 1898–1900 годы его имя не значится. Он, конечно, мог получить образование и в другом университете, но это было весьма затруднительно. Как бы то ни было, но случай с патентами позволяет оценить Ланца-Либенфельса как исключительно талантливого человека, обладающего интеллектом для получения докторской степени (по немецкой системе).

У истории с патентами было свое продолжение. Ланц-Либенфельс в определенный момент упомянул так называемые американские патенты. Сам он описывал случившееся следующим образом: «Во время мировой войны морское ведомство Соединенных Штатов Северной Америки реквизировало мои патенты, которые относились к конструкции самолетов и подводных лодок. И это в то время, когда я не был враждебным иностранцем. Я никогда не объявлял Соединенным Штатам войну! Я не получил никакой компенсации. Мне лишь оставалось утешаться мыслью, что мне выпала такая сомнительная честь. После этого каждый мог сказать, что мои изобретения не были бессмысленными». В другом месте Ланц-Либенфельс рассуждал о той же самой истории: «Я могу похвастаться тем, что оказался жертвой государства духовных воришек. В нем даже военное и морское министерство являются воришками». Отдельного упоминания достойны сведения о том, что в свое время Ланц-Либенфельс вел технические дискуссии в ресторане «Золотой шар», где присутствовал инженер Вильгельм (Василий Васильевич) Кресс, один из пионеров австрийской авиации. После этого станет понятным, что изобретения Ланца-Либенфельса все-таки стоит принимать всерьез.

Глава 6. ЛАНЦ-ЛИБЕНФЕЛЬС И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЕЛИЧИНЫ

После организации «Ордена новых тамплиеров» Ланц-Либенфельс совершал множество поездок по Центральной Европе. Во время пребывания в Швейцарии он познакомился с Лениным. Подробности этой встречи были изложены Ланцем-Либенфельсом в 1934 году. Он писал: «Господь терпит демонов, чтобы чандалы смогли стать палачами чандалов. Чингисхан, Ленин, Троцкий, Бела Кун и прочие политические и „социальные“ отбросы человечества должны были прибыть в этот мир, чтобы стать палачами чандалов. Вы можете возразить: эти же люди уничтожали арийцев! Я Вам отвечу: все правильно, но Вы думаете, эти арийцы были невиновными? В 1904 году я послал „Теозоологию“ различным русским господам, входившим в окружение царя (барон Фредерикс, князь Урусов, и нескольким прибалтийским баронами при императорском дворе). Я хотел, чтобы с ними ознакомились, а кроме этого просил предупредить о страшной угрозе, нависшей над ними. Я натолкнулся не только на полное непонимание сути расы и сословий, но и убедился в том, что „Теозоология“ была запрещена в царской России. За ее распространение полагался тюремный срок. С другой стороны, я случайно познакомился с Лениным. Мы беседовали с ним не более часа. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что он основательно проштудировал мою „Теозоологию“. Прощаясь, он мне иронично произнес: „Мне обидно за Вас! Ваши идеи верные! Однако реальностью станут наши контридеи. Так как христиане и арийцы, к которым Вы обращаетесь со своими идеями, более не являются ни христианами, ни арийцами. Это свиньи, которых Вам не понять. Они депортировали меня из страны. Была бы возможность, они бы и Вас посадили в тюрьму!“ Я вынужден признать правоту главаря большевиков, так как я имел возможность убедиться в прошлом и убеждаюсь и по сей день, что моими самыми непримиримыми и оголтелыми противниками являются высокородные консерваторы и так называемые фёлькише-националы. Единственными, кто понял меня, были лорд Китченер и Ленин. Они извлекли свои уроки. Один — во имя англичан, другой — во имя недочеловечности…