Призраки отеля «Голливуд» - Анатол Имерманис

— А если говорить о Куколке Роджерс, то это даже не женщина, а массовое убийство!

Тем временем Мун проворно спрятал в карман журнал с заинтересовавшим его снимком.

Спустившись вниз, Мун инстинктивно обернулся. Маркиз стоял на широкой каменной ступени, еле освещенный тусклым мерцанием единственной лампочки. Он походил на нелепое привидение, надевшее по недоразумению вместо савана короткое клетчатое пальто. Внезапно он бросился вниз по лестнице.

— Подождите, я забыл вам сказать что-то очень важное!

Мун остановился. Подбежав к нему, маркиз наклонился и зашептал на ухо:

— Этот Браун… Вы не заметили ничего подозрительного в его комнате?

— Нет.

— Там нет ни одной крысы. Они боятся его! — Отражаемый каменным эхом зловещий шепот маркиза был похож на шелест крыльев целой стаи летучих мышей. — Советую вам от души делать то же самое… Человек не интересуется детективной литературой, зачем ему в таком случае нужны были вырезки? Вам грозит опасность! От одной этой мысли меня бросает в жар! — И маркиз, наглядно демонстрируя обуревающие его чувства, распахнул пальто. Папка, про которую он совершенно забыл, упала, из нее вывалились вырезки.

— Тысячи извинений! — Маркиз торопливо стал подбирать статьи.

Взгляд Муна случайно остановился на хорошо знакомых ему строчках из старого репортажа его друга Свена Крагера:

«Знаменитые детективы Мун и Дейли живут в постоянной опасности. Случайный прохожий, портье гостиницы, даже любимая девушка — каждый из них может оказаться Невидимой Смертью».

БЕССОННИЦА МИСТЕРА МУНА

Мун долго не мог заснуть. Он пытался разобраться в пестром калейдоскопе впечатлений и мыслей, но они мелькали суматошным хороводом. Фантастическая фигура маркиза Кастельмаре с его запустелым замком и коллекцией детективных приложений. Бывший король смеха с воспоминаниями о прежнем величии — полупризрак, который тем не менее проявляет к Муну весьма реальный подозрительный интерес. Священник с испещренным таинственными крестиками портсигаром и неправдоподобным слугой-негром. Опереточный герой Рамиро и слишком красивая для переводчицы Росита, которые таинственно шушукаются у раскрытого окна. Майор Мэлбрич с прямым до тошноты пробором, имеющий слишком большую для адъютанта власть над генералом. Сам генерал Дэблдей, неизвестно почему выказывающий такую заботу о служебной карьере Муна. Начальник полиции с его неискренней любовью к Хемингуэю и столь же неискренней готовностью оказать поддержку. Портье отеля, прикидывающийся этаким болтливым простаком. И наконец, два персонажа, знакомые Муну только по чужим рассказам. Возможно, именно поэтому они больше всего занимали его мысли. Постоялец маркиза Краунен, выдающий себя то за журналиста, то за океанолога, уезжающий из Панотароса в тот же день, что и Гвендолин (если верить маркизу). И сама Гвендолин, коллекционирующая фотографии гангстеров, ссорящаяся с матерью из-за денег и каких-то мужчин, привозящая из Малаги миндальный торт, крадущая из тайника флакон с миндальной эссенцией (опять же если верить маркизу).

Мун прислушался. В отеле было тихо, но ему чудились крадущиеся шаги, глухие стоны, вздохи. На миг у Муна появилось ощущение, будто гостиницу, да и весь Панотарос населяют призраки. И единственными существами из крови и плоти являются Педро с его вполне реальным аппетитом и американские солдаты, разыскивающие не то химически отравленные осколки, не то секретные устройства.

Но, вероятно, во всеядной подозрительности, обычно вовсе не свойственной ему, виноваты даже не люди — пусть с некоторыми странностями, но отнюдь не заслуживающие быть зачисленными в преступники.

Скорее всего виноват сам воздух Панотароса, пропитанный какими-то непонятными зловредными испарениями. Может быть, виной тому воздушная катастрофа, страшные рассказы очевидцев? К счастью, кроме экипажа обоих самолетов, никто не пострадал. Но не исключено, что почти все, с кем приходилось разговаривать, носили в подсознании картину того, что могло бы случиться.

Что произошло бы, если сто пятьдесят тысяч литров горящего бензина и пылающие части самолетов упали не на окраины, а на центральную площадь? В этой самой гостинице, где сегодня ночью спокойно спала добрая сотня людей, спасательные команды еще сейчас, наверное, разыскивали задавленных обломками, сгоревших людей. А будь бомбы не учебными, а настоящими?

Внезапно Мун рывком поднялся с постели. Неясное воспоминание, возникшее, пока он мылся под душем, перед тем как переодеться к коктейльной партии, снова ожило. Заглушенное алкоголем, оно тем не менее теплилось в подсознании и сейчас обрело реальные контуры. В памяти Муна отчетливо возникли нестерпимо сверкающее море, расположенный на берегу военный лагерь, разговор с майором Мэлбричем. И двадцать голых мужчин за прозрачными занавесями импровизированных душевых кабин. В одной из них мылся дон Брито, местный житель, дом которого был разрушен реактивным мотором бомбардировщика. Владелец кабачка дон Эрнандо сообщил, что согласно местной молве дон Брито является побочным братом маркиза Кастельмаре. Мун не сомневался, что это соответствует истине. Однако занимал его в эту минуту не сам дон Брито, а мывшийся в соседней кабине худощавый пожилой мужчина с морщинистыми щеками и коротко остриженными волосами. Муну не удалось разглядеть его по-настоящему из-за занавеси. В отличие от остальных кабин она была не прозрачной, а матовой и лишь слегка просвечивающей и именно этим привлекла внимание Муна. Этот человек показался ему удивительно знакомым. Сейчас это ощущение усилилось, на мгновение Муну даже показалось, что стоит ему вспомнить имя этого человека, как что-то сразу прояснится. Но сосредоточиться никак не удавалось, мешал вездесущий миндальный запах, так навязчиво ассоциировавшийся с синильной кислотой и убийством…

Памятуя, что сравнительно легко можно перебраться с одного балкона на другой, Мун, прежде чем лечь спать, тщательно запер балконную дверь. А теперь раскаивался в этом. Запах с каждой минутой становился все острее. Казалось, он исходил из пола, потолка, пропитал стены, забрался под одеяло, удушьем подкрался к горлу.

Мун решительно соскочил с кровати, приоткрыл балконную дверь, на всякий случай загородил ее массивным креслом и, положив пистолет под подушку, опять улегся. В комнату ворвался шум моря вместе с его свежим дыханием. Стало сразу легче, мысли прояснились, все предстало в ином освещении, включая мужчину в душевой кабине. Разве мало бывает похожих лиц, случайных совпадений?

Если трезво посмотреть на вещи, результат сегодняшних расспросов — отрицательный. Пока не удалось найти ни малейшего следа людей Рода Гаэтано. А если отбросить разные сумасбродные гипотезы, они были единственными по-настоящему заинтересованными в убийстве матери и сына и похищении дочери.

Не будь внезапного, совершенно непонятного приказа Шривера о кремации, Мун, пожалуй, был бы в эту минуту склонен стать на точку зрения полковника Бароха-и-Пиноса. Но к чему гадать? Ответ Шривера на его запрос сразу же решит все.

Следовало бы потушить ночник, но Мун почему-то не решался. Голубоватый, ровно мерцающий свет немного успокаивал. И вместе с тем беспрестанно приказывал возвращаться к дивану, где еще не так давно спал Рол Шривер.

Чтобы заснуть, Мун представил, как они тут жили — миссис Шривер с сыном в одном номере, Гвендолин в другом. Соединительная дверь разделяла два разных мира. Насколько Мун мог судить по отрывочным рассказам Джошуа Шривера и местных жителей, миссис Шривер была полной противоположностью дочери. Если она не давала Гвендолин денег, то это объяснялось не расчетливостью, а тщетным желанием привить ей собственные взгляды на жизнь. Если ограничивалась двумя номерами, хотя могла себе позволить снять целый этаж, то это делалось не только из боязни привлечь внимание людей Рода Гаэтано. И клад она тоже искала не из-за материальных ценностей. Наоборот, скитание по подземным лабиринтам было для Уны Шривер способом уйти из мира чековых книжек и многочисленных слуг, превративших большой дом Шриверов в комфортабельную тюрьму. И, как ни странно, именно это бегство от действительности показывало, что она расходится с Гвендолин не в сути, а только в путях. Одна находила романтику в старинных кладах, другая — в современных гангстерах.

Мун принял таблетку снотворного. Стараясь ни о чем не думать, вслушивался в наполняющие гостиницу тихие шорохи и в конце концов заснул. Его разбудил стук. Сначала тихий, он становился все настойчивей. Мун не сразу понял, что стучат в его дверь. Готовый к любому сюрпризу, он вытащил пистолет и, щелкнув предохранителем, отпер. В освещенном коридоре стоял начальник почты.

— Извините, что разбудил вас, — сказал он.