Лжец на кушетке - Ирвин Ялом

«Да, это поразило меня больше всего, — сказал Эрнест. — Мои соседи по комнате во время интернатуры посмеивались надо мной из-за того, что весь тот год я провел, вымачивая ноги, — у меня были огромные проблемы с вросшими ногтями, — за чтением «Принципов динамической психотерапии» Массермана. Это был лучший учебник, который мне приходилось читать!»

«Знаю, знаю, — ответил Маршал, — все эти падшие идолы. И ситуация ухудшается. Не понимаю, что происходит. Сегодня ночью я проштудировал обвинения в адрес восьми терапевтов — шокирующие, отвратительные вещи. Можете представить себе терапевта, который спал — и брал за это деньги! — со своей пациенткой на каждом сеансе два раза в неделю в течение восьми лет! Или детский психиатр, которого поймали в мотеле с пятнадцатилетним пациентом. Он был с головы до ног намазан шоколадным сиропом, а пациент его слизывал! Какая мерзость! Был и случай вуайеризма: терапевт, специализирующийся на работе с расщеплением личности, гипнотизировал своих пациентов, выводя на передний план самую примитивную личность и заставляя ее мастурбировать перед ним. В оправдание он приводил тот факт, что он никогда не прикасался к своим пациентам, к тому же, по его словам, это был верный терапевтический подход: сначала обеспечить субличностям свободное выражение в безопасной среде, после чего постепенно стимулировать проверку реальности и интеграцию».

«И при всем при этом возбуждаться, глядя на мастурбирующих пациентов», — вставил Эрнест, бросив украдкой взгляд на часы.

«Вы посмотрели на часы, Эрнест. Можете сказать это словами?»

«Ну, время идет, а я хотел рассказать вам кое-что о Джастине».

«Иначе говоря, может, вам бы и было интересно поговорить об этом, вы не за тем пришли. И вам бы не хотелось тратить на это время и деньги?»

Эрнест пожал плечами.

«Я угадал?»

Эрнест кивнул.

«Так почему бы не сказать об этом прямо? Это ваше время, вы за него деньги платите!»

«Да, Маршал, это все та же старая история — всем всегда угождать. Трепетать в благоговейном страхе».

«Чуть меньше страха и чуть больше непосредственное-пошло бы на пользу нашему сотрудничеству».

Как скала, подумал Эрнест. Как гора. Вот такие короткие диалоги, по сути своей, не имеющие отношения к формальному обсуждению пациентов, приносили ему самую большую пользу. Эрнест надеялся, что рано или поздно ему удастся интернализовать психическую устойчивость Маршала. Он также взял на заметку ярое неприятие Маршалом сексуальных отношений между терапевтом и пациентом. Он хотел поговорить о дилемме, с которой он столкнулся, встретив Нан Карлин на выступлении в книжном магазине. Теперь он сомневался, стоит ли начинать этот разговор.

Эрнест вернулся к Джастину: «Итак, чем больше я работал с Джастином, тем больше убеждался в том, что все, чего нам удавалось добиться на сеансах, разбивалось в пух и прах дома, стоило ему вернуться к жене Кэрол, которая была самой настоящей мегерой».

«Я начинаю вспоминать. Это не у нее было пограничное состояние? Это не она выбрасывалась из автомобиля, чтобы не позволить ему купить рогалики?»

Эрнест кивнул: «Да, это Кэрол! Самая подлая, самая упрямая, самая несговорчивая дамочка, которую мне доводилось знать, пусть и не лично, и я надеюсь, что мы никогда не встретимся. Что касается Джастина, два или три года я успешно применял к нему традиционный подход: хороший терапевтический альянс, однозначная интерпретация его динамики, совершенная профессиональная беспристрастность. Но я все равно не мог сдвинуть этого парня с мертвой точки. Я перепробовал все, задал ему все необходимые вопросы: почему он женился на Кэрол? Какую выгоду он получает, поддерживая эти отношения? Почему он решил завести детей? Но ничего из того, о чем мы говорили, так и не отразилось в поведении.

Я понял, что все наши традиционные предположения о том, что правильная интерпретация и инсайт не могут не привести к внешним переменам, не работают. Я потратил несколько лет на интерпретацию, но Джастин, как мне казалось, страдал полным параличом воли. Может, вы помните, что, поработав с Джастином, я увлекся концепцией воли и начал читать все, что только мог найти на эту тему: Уильям Джеймс, Ролло Мэй, Ханна Арендт, Алан Уилз, Лесли Фарбер, Сильвано Ариети. Кажется, около двух лет назад я представил целостную концепцию паралича воли». «Да, я помню вашу лекцию — это было хорошее выступление, Зрнест. Я до сих пор думаю, что вам стоит подготовить ее для публикации».

«Благодарю. У меня самого случился небольшой паралич воли, и я никак не могу закончить эту работу. Сейчас ее отодвинули на второй план два других проекта. Может, вы помните, я тогда говорил, что, если инсайт не запускает механизм воли, терапевт должен найти какой-то другой способ ее мобилизации. Я пытался убеждать: так или иначе, я начинал нашептывать ему на ушко: «Вам нужно попытаться». Я понял, о, я прочувствовал слова Алана Уилза о том, что некоторым пациентам стоит оторваться от кушетки и взять руль в свои руки.

Я пробовал визуализацию, — продолжал Эрнест, — и заставлял Джастина проецировать себя на будущее — десять, двадцать лет спустя — и представлять себя все также состоящим в этом смертоносном браке, представлять, как он будет сожалеть и раскаиваться в том, во что он превратил свою жизнь. Это не сработало.

Я превратился в тренера на ринге, я давал ему советы, натаскивал его, напоминал ему декларацию о свободе в браке. Но я тренировал боксера в полулегком весе, а его жена была тяжеловесом убойной силы. Ничего не помогало. Последняя соломинка, за которую я ухватился, был великий поход. Я уже рассказывал вам об этом?»

«Продолжайте; если я уже слышал об этом, я вас остановлю».

«Итак, года четыре назад Джастин решил, что будет здорово, если они всей семьей отправятся в поход. У него близнецы, мальчик и девочка, сейчас им лет восемь-девять. Я поддержал эту идею. Все, в чем проскальзывала инициативность, приводило меня в восторг. Его не оставляло чувство вины за то, что он слишком мало времени проводит с детьми. Я предложил ему подумать, что с этим можно сделать, и он решил, что поход даст ему отличную возможность попрактиковаться в отцовстве. Я был в восторге, о чем не преминул ему сообщить. Но Кэрол не испытывала ни малейшего восторга! Она отказалась идти — без каких бы то ни было объяснений, просто явное упрямство — и запретила детям идти в поход с Джастином. Она не хотела, чтобы они спали в лесу, — у нее на все своя фобия, по полной программе: на насекомых, на ядовитые дубы, змей, скорпионов. Кроме того, она не могла оставаться одна дома, что странно, так как она совершенно спокойно отправляется в одиночестве в деловые командировки — она прокурор, жесткий судебный юрист. Джастин тоже не может оставаться один дома. A folie a deux.[14]

Джастин, с активнейшей поддержкой с моей стороны, настаивал на том, что пойдет в поход, независимо от того, разрешит она ему это или нет. Теперь он начал бить кулаком по столу. «Молодец, молодец», — нашептывал я. Вот мы и сдвинулись с места! Она устраивала грандиозные скандалы, она подлизывалась, оца торговалась, обещала, что если в этом году они поедут в Иосимити[15] и остановятся в отеле «Авани», то в следующем году она пойдет с ними в поход. «Никаких сделок, — натаскивал я его, — стой на своем».

«И чем все это кончилось?»

«Джасгин удивил ее. Она сдалась и пригласила сестру, чтобы та побыла с ней, пока Джастин и дети будут в походе. Но потом включилась сумеречная зона… и начали происходить странные вещи. Джастин, ослепленный триумфом, начал переживать, что он находится не в такой уж хорошей физической форме для этой авантюры. Сначала необходимо сбросить вес — он поставил перед собой цель лишиться двадцати фунтов, а потом укрепить мышцы спины. Он начал работать над собой, преимущественно преодолевая сорок пролетов к своему офису и спускаясь вниз пешком. Во время одного из таких восхождений он начал задыхаться и прошел полное медицинское обследование».

«Результаты которого, разумеется, были неудовлетворительными, — вставил Маршал. — Я не помню, чтобы вы рассказывали мне эту историю, но можно догадаться, чем она закончилась. Ваш пациент начал испытывать сильное беспокойство относительно этого похода, у него не получалось сбросить вес, он был уверен, что его спина не выдержит такой нагрузки и что он не сможет должным образом позаботиться о детях. В конце концов у него начались полноценные панические приступы, и он расстался с идеей похода. Вся семья поехала в отель «Авани», и все в один голос удивлялись, как этому идиоту мозгоправу пришла в голову эта дурацкая идея с походом».

«Они поехали в «Диснейленд».

«Эрнест, эта история стара как мир. И ошибка эта стара как мир! Можете быть уверены, что столкнетесь с этим сценарием, когда примете симптомы семейной системы за симптомы конкретного индивида. И вот тогда вы сдались, да?»