Планета-тюрьма - Уильям Дитц

В прошлом он был профессиональным охотником на людей. Наверное, поэтому Капкан и здесь жил охотой, но в отличие от других пользовался при этом капканами. Охотники редко прибегали к ним, потому что за капканами нужно постоянно следить, а это требовало частых походов в джунгли, каждый из которых мог окончиться фатально. Но только не для Капкана. Каким-то совершенно непостижимым образом болота, казалось, узнавали его, чувствовали его любовь — и защищали от опасностей. Ну, он, конечно, не раз оказывался на волосок от гибели, но всегда выходил сухим из воды и был убежден, что так будет вечно.

Вот почему, неслышно скользя сквозь джунгли, Капкан больше напоминал некую стихийную силу, чем человека. Он почти растворялся в окружающей среде, чутко воспринимая бесконечное мельтешение жизни вокруг — и малейшие отклонения от ее обычного ритма. Именно такое ощущение возникло у него и сейчас. Капкан улыбнулся. Ничего удивительного. В отличие от него Бластер и Стакан по самой своей природе были чужды болоту, и одно их присутствие нарушало спокойное течение привычного потока жизни. Однако было что-то еще, что-то, чему Капкан пока не мог дать названия, но что ему совершенно определенно не нравилось. Дойдя до полянки, он проверил заряженный иглами пистолет и внимательно огляделся.

Посреди поляны, усыпанной раскиданными повсюду отбросами, горел костер, в стороне скрючились под одеялами двое спящих. Рядом с одним валялась пустая бутылка, вытянутая нога другого лежала на полупустом мешке со снаряжением. Очень мило! Забыв о возникшем у него дурном предчувствии, Капкан захихикал, предвкушая развлечение. На цыпочках обойдя поляну, он первым делом подошел к Стакану — ублюдок заслужил это, наклюкавшись до чертиков, вместо того чтобы стоять на посту, — и достал флягу. Неплохо начинать день с маленького душа, верно? Он успел лишь капнуть несколько капель, как внезапно одеяло откинулось и в лицо Капкану уставилось дуло пистолета.

— Сюрприз!

К удивлению Ренна, Капкан среагировал молниеносно, швырнув флягу ему в лицо и почти успев выхватить пистолет. И все же пуля Ренна оказалась проворнее и буквально разнесла голову бандита. С мягким шлепком тело рухнуло на землю.

Вытирая с лица воду, Ренн вспомнил, как Капитан бросил в него кофейную чашку, и улыбнулся. Попытался подняться, но едва не упал. От почти шестичасового неподвижного лежания все тело задубело. Ренн сел и принялся массировать ноги. В конце концов, когда кровообращение восстановилось, он встал.

— Выходит, ты пренебрег моим советом и стал-таки охотником.

Ренн молниеносно обернулся, одновременно выхватив пистолет и едва не нажав на спусковой крючок, но, по счастью, вовремя узнал Фескера. Тот стоял, прислонившись к дереву и скрестив на груди руки.

— И, похоже, ты в этом деле преуспел, — закончил Док. — Ну что же, даже я иногда ошибаюсь.

Через несколько часов они плыли на борту «Фреда», возвращаясь в Расплату, а лодку Капкана на буксире тащили за собой. Ренн только что закончил рассказывать Фескеру о гибели Капитана и о последовавших за ней событиях.

— Теперь мне осталось разделаться с Циклопом и Ножом.

После продолжительной паузы Фескер ответил:

— Три — один хороший счет. Может, имеет смысл на этом остановиться?

Ренн пожал плечами:

— Не могу — после того, что они сделали с Капитаном. И потом, если я не доберусь до Циклопа, то рано или поздно он доберется до меня.

— Тоже верно, — с явной неохотой согласился Фескер. — Но убить его будет нелегко.

— Знаю, — мрачно ответил Ренн.

Миля за милей оставались позади. Сумерки сменились ночью, и повсюду зашевелились мелкие животные, любители падали. Словно почтительные и скорбящие родственники, собрались они у тела Капкана и принялись за работу. Незаметно, мало-помалу болото вернуло себе то, что ему принадлежало.

На следующий день «Фред» пришвартовался на задворках дома Фескера. Мужчины обменялись рукопожатием.

— Надеюсь, ты победишь, — только и сказал доктор. Ренн усмехнулся:

— Так и будет.

Фескер повернулся, взбежал по лестнице и исчез в доме.

Ренн закрепил линь «Фреда» и вошел в каюту. Расстелил на столе одеяло, выложил на него пистолет, бластер и ружье. Пожалуй, в тесноте салуна ружье лучше не использовать. Со слов Фескера Ренну было известно, что Циклоп с Ножом приходят туда каждую ночь примерно в одно и то же время, пьют часа три-четыре и отваливают. Значит, Ренну имеет смысл появиться в салуне чуть раньше. А если к этому времени они уже будут там и надерутся, так даже лучше. Все хорошо, что ему на руку.

Он тщательно, не спеша почистил и перезарядил все оружие. Однако когда с этим было покончено, время еще не пришло. Ренн убрал оружие в кобуры, погасил свет и почти силком заставил себя ждать. Ладони вспотели, в животе скапливался холод, а время, казалось, и вовсе остановилось.

В салуне было тесно и шумно. Клиенты громко спорили и ругались, официанты, выкрикивая заказы в сторону бара, носились как угорелые, усталые шлюхи, стоя на крошечной сцене, пели охрипшими, пропитыми голосами. Никто, похоже, не слушал друг друга.

Марла лежала на полу, и с этой позиции помещение виделось ей как лес деревянных и человеческих ног. Возвышаясь над ней, рядом сидела Зараза. Как обычно, она готовилась задурить головы паре охотников-новичков, только что прибывших с болот.

Представление всегда разворачивалось по одному и тому же сценарию. Охотники замечали Марлу, неуклюже похлопывали ее и спрашивали у Заразы, где она взяла собаку. Та рассказывала им одну из трех-четырех заранее заготовленных баек и как бы невзначай упоминала о поразительной способности Марлы делать разные трюки. Естественно, охотники тут же загорались желанием увидеть их, и Зараза соглашалась — разумеется, за о-о-очень скромную плату. Еще немного поддав, изголодавшиеся по развлечениям охотники выкладывали денежки, и наступала очередь Марлы.

Все это осточертело ей донельзя, но она соглашалась, главным образом, потому, что это позволяло ей обрести хоть малую толику свободы. В основном трюки были самые незамысловатые — по приказу сидеть, перекатываться через спину или приносить Заразе пива из бара. Однако при исполнении некоторых трюков приходилось лаять — скажем, столько раз, сколько Зараза подняла пальцев, и так далее. А лаять с намотанной на пасть стальной проволокой невозможно, и по обоюдному согласию проволока снималась — до тех пор, пока Марла воздерживалась от каких бы то ни было высказываний.

Зрелище говорящей Марлы буквально сводило Заразу с ума, поскольку какой-то частью своих выжженных алкоголем мозгов она все еще верила, что Марла — просто животное, а животные не должны говорить. Кроме того, увидев, что Марла говорит, люди могли бы догадаться, что это не просто собака, и перестали бы платить за ее трюки. Конечно, некоторым постоянным посетителям салуна уже давно все стало ясно, но новичкам никто ничего не рассказывал. В результате Зараза жила теперь припеваючи, так, как никогда прежде.

Марла все терпела, потому что у нее не было другого выхода. Ее годичный контракт вскоре заканчивался, и Зараза потратила часть заработанных денег на специальный воротник, снабженный взрывным устройством. Стоило ей открыть маленькую черную коробку на запястье и нажать кнопку, и Марле разнесло бы голову.

Нет нужды говорить, что Марла собиралась прикончить Заразу при первой же возможности. Та знала об этом и была предельно бдительна. Ирония состояла в том, что необходимость все время быть настороже лишала Заразу удовольствия хорошенько приложиться к бутылке. Получалось, что деньги на выпивку у нее теперь всегда были, а возможность надраться отсутствовала.

Внезапно в дверях возникла суматоха. По хриплому смеху и грубым шуткам Марле стало ясно, что прибыли Циклоп и один из его приятелей. Процветающему на своем бандитском поприще Одноглазому нравились эффектные появления. Почти всегда он одевался как-нибудь так, чтобы выделяться среди остальных, а один раз даже вообще явился в чем мать родила. Все, конечно, заржали, Циклоп шутливо раскланялся, а потом плюхнулся за столик и надрался до бесчувствия.

Конечно, бывали и другие вечера — вечера, когда Циклоп появлялся в отвратительном настроении, и тогда взгляд его зрячего глаза, словно лазерный луч, скользил по лицам собравшихся, выискивая, к кому бы прицепиться. Однако сейчас, судя по сопровождающим его появление репликам, он пребывал в хорошем настроении, а значит, и все остальные тоже могли расслабиться.

Циклоп с Ножом направились к столику Заразы. Все предусмотрительно уступали им дорогу. Два новичка-охотника, болтавшие с Заразой, тут же убрались, и она вздохнула, видя, как последний на сегодняшний вечер заработок уплывает у нее из рук. Марла даже не пошевелилась. Циклоп и Зараза были друзьями, иногда любовниками и, что гораздо важнее, родственными душами. Он частенько сиживал за ее столом.