Наши люди в Шанхае - Наталья Манухина

Я посмотрела на тарелку Алсуфьева.

Почти полная. Вообще ничего не съел! Только понадкусывал. И бледный какой… Может, устал?

Или заболел?

Нервным жестом поправив очки, погруженный в свои думы Алсуфьев закатил глаза, пожевал губами и с довольным видом покивал головушкой. Самому себе покивал.

Порадовался, что правильно ответил на заданный вымышленным оппонентом вопрос.

Все ясно. Волнуется! Сергей волнуется и от волнения разговаривает с умным собеседником, то бишь с самим собой. Сам себе вопросы задает, сам на них и отвечает.

Беспроигрышный вариант на самом деле. Невидимый собеседник всегда окажется глупее тебя.

Вот опять! Опять покивал и почмокал губами. А потом поморщился. Неудачно ответил на этот раз.

Как же это я сразу не догадалась? Все признаки налицо: отсутствующий вид, плохой аппетит…

Надо же было так разволноваться.

Вот я ни капельки не волнуюсь!

Я с явным удовольствием поправила свои сережки — тяжелые прабабушкины александриты в золотой оправе. Эти серьги — мой талисман. Они должны принести мне сегодня удачу.

Я их всегда надеваю в критических ситуациях. И еще, когда чего-нибудь очень боюсь, или чего-нибудь очень хочу, и еще, когда нервничаю или когда волнуюсь, или… Впрочем, неважно.

Сегодня я надела счастливые серьги совсем не поэтому. Александриты сверкают нынче в моих ушах лишь потому, что подходят к моему костюму. Я ведь приготовила костюм заранее и не могла предвидеть, что в день доклада буду спокойна как динозавр. Если б я могла такое предугадать, то взяла бы с собой для выступления совершенно другой костюм, тот, что ношу с изумрудами. Изумруды больше подходят к моим глазам.

Ну да что теперь об этом говорить. Снявши голову, по волосам не плачут. Старинные прабабушкины александриты тоже неплохо на мне смотрятся.

К тому же мировая психотерапевтическая общественность, не посмотреть на меня в Пекин приехала, а послушать.

Вот и пусть послушают. Уж я им почитаю.

Сегодня я поймала кураж и с самого утра пребывала в несокрушимой уверенности, что все у меня пройдет отлично и доклад я прочитаю блестяще.

И ведь так оно и вышло. Во всяком случае, именно так сказал Алсуфьев.

— Блестяще, Наташечка. Просто блестяще, — взволнованно прошептал он и ласково сжал мне предплечье.

— Спасибо, — кокетливо зардевшись, мурлыкнула я, усаживаясь на свое место. — Ты, правда, думаешь…

Но он уже не слушал меня. Сергей поднялся и размашистыми шагами направился к кафедре. Объявили его доклад.

— Ни пуха ни пера, — запоздало прошипела я вслед и, усевшись поудобнее, приняла умный вид, подобающий случаю: корпус слегка наклонен вперед, брови сложены скорбным домиком, взгляд неотрывно следит за докладчиком.

Но, несмотря на позу внимательного слушателя, я умудрилась ни слова не услышать из сказанного Алсуфьевым.

Нет, вы не подумайте, пожалуйста, что я черствая бездушная эгоистка. Я переживала за Сергея, но при этом никак не могла сосредоточиться. Я все еще пребывала во власти ощущений от своего выступления.

Меня захлестывали эмоции. Я наслаждалась своим триумфом и снова, и снова с чувством глубокого удовлетворения пережевывала переполнявшие меня впечатления.

Об успехе Сергея я догадалась по бурным овациям.

«Мне хлопали не так громко и не столь долго», — тотчас ревниво подумала я. Но сумела взять себя в руки. О чем я? Кошмар какой! О чем я думаю? Ведь мой доклад писал Алсуфьев. Это ему я обязана своим триумфом.

На фуршете я с удовольствием принимала поздравления. На самом деле ученые мужи подходили к нам, чтобы поздравить Алсуфьева, но поскольку я находилась рядом, перепадало восторгов и на мою долю.

Я благосклонно кивала, благодарила, ослепительно улыбаясь всем подряд, и, честно признаюсь, не очень-то понимала, с чем это все поздравляют Алсуфьева.

Легкое недопонимание всего происходящего нисколько не мешало мне наслаждаться жизнью. Я купалась в лучах Сережиной славы, бокал за бокалом пила ледяное шампанское, лакомилась суши с икрой летучей рыбы и была счастлива.

Как все-таки хорошо, что Алсуфьев уговорил меня поехать с ним на эту конференцию в Китай.

Еще бы сменить надоевшие туфли на высоких каблуках на удобные балетки, и можно считать, что жизнь удалась.

— Нам пора, Наташечка, — неожиданно прошептал мой приятель в самый разгар веселья.

— Пора? — не на шутку расстроилась я. — Но еще никто не уходит! — Меня не так то легко сбить с толку. — Почему же нам пора?

— Потому что у нас опера, — подталкивая меня к выходу и непрестанно раскланиваясь во все стороны, сообщил он. — Начало представления в семь тридцать, а нам еще добираться почти час.

Выяснилось, что неугомонно-любознательный Алсуфьев еще вчера купил билеты на пекинскую оперу в театр Лиюань.

Да, да, вы не ослышались. Самый известный в Пекине театр, где идут представления пекинской оперы, театр Лиюань находится именно в нашем отеле. Нам просто сказочно повезло. Я даже успела перед началом спектакля забежать в номер и переобуться.

— Сережа, — я в изумлении разглядывала красочные манекены, стоящие в стеклянных витринах уютного театрального фойе.

Высокие, в полный человеческий рост фарфоровые куклы, одетые в яркие национальные костюмы, очевидно, должны были изображать актеров театра.

— Сережа! — Я оглянулась.

Растерянный Алсуфьев в молчаливо-яростном исступлении шарил по карманам.

Нет, это невозможно. Опять что-то потерял.

— Сережа! — Я помахала в воздухе яркими картонными прямоугольниками. — Билеты у меня! Ты мне их только что отдал.

— Ах, да. Совсем забыл. Прости, Наташечка. — Он подошел и встал рядом. — Классно сделаны. Прямо как живые артисты.

— Гм, — задумчиво кивнула я, — действительно, как живые — Ты знаешь, мне кажется, я их уже видела. Я видела артистов точно в таких же костюмах и в таком гриме. И видела на сцене. Я помню это отчетливо. Темный зрительный зал, освещенная сцена, а на сцене эти персонажи. Как думаешь, мы были в детстве на пекинской опере?

— В Шанхае? В Шанхае — нет. Не думаю…

— Но я их помню. Вот эту девушку в голубом кимоно помню, и молодого красивого китайца в красном, и старика с седой бородой. Я даже помню, кто он, этот старик. Он волшебник. А этот с черной бородой и в маске — разбойник.

— Ну да, что-то подобное мы видели. Ты права. Родители часто брали нас с собой в театр. Но не думаю, что мы были когда-либо на пекинской опере. Нет, не думаю. Эти персонажи — характерные персонажи китайской драмы, а то, что известно за рубежом под названием «пекинская опера», лишь одна из ее разновидностей. Пойдем лучше в зал и там посмотрим. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Очень актуально, — хихикнула я. — Особенно, когда собираешься слушать оперу на китайском языке, не имея возможности ознакомиться с либретто.

Зря я хихикала. Пекинская опера — зрелище столь живописное и выразительное, что все понятно без слов.

Красочная одежда и грим актеров позволяют судить об их амплуа, а стилизованная жестикуляция артистов и сценические эффекты ярко и образно объясняют вам смысл всего происходящего на сцене.

К тому же места у нас были очень удачные. С них видно было не только потрясающую мимику актеров, но даже выражение их глаз.

Спасибо Алсуфьеву. Расстарался и купил самые дорогущие билеты за столик на две персоны у самого края сцены.

Оказывается, театр пекинской оперы это не только большой зрительный зал, но и чайная, то есть во время представления вы еще можете наслаждаться ароматным зеленым чаем с засахаренными фруктами.

Почти на ощупь я налила нам с Алсуфьевым по чашке чаю. Мне даже на мгновение было жалко оторваться от сцены. Игра китайских актеров завораживала. Они играли руками, телом, глазами. Я не хотела пропустить ни жеста, ни шага из этой мастерской игры.

Я даже не стала читать бегущую строку с английским текстом. Поначалу пристроилась было, потом прекратила. Пес с ним, с переводом. Выяснила, что опера называется «Нефритовый браслет», и успокоилась. Хватит. И так все понятно.

Да и китайский текст, как я успела заметить, не отличался разнообразием. Все китайские певцы и певицы пели одно и то же. Во всяком случае, так я воспринимала на слух.

— Ху-и-и-и!!! — пронзительно заливалась молоденькая инженю, обрадованная тем, что нашла нефритовый браслет.

— Ху-и-и-и!!! — столь же пронзительно вторил ей герой-любовник в замысловатом головном уборе, подбросивший этот самый браслет всего минуту назад.

— Ху-и-и-и-и! — надрывался плутоватый простак, который случайно проходил мимо и оказался невольным свидетелем этой сценки.

Пронзительное пение актеров, сопровождаемое резкими звуками струнных и ударных инструментов, создавало в зрительном зале какую-то неповторимо стилизованную волшебную атмосферу.