Тайна ключа из слоновой кости - Рита Эстрада

Чувство реальности на краткое мгновение снова вернулось к ней.

— Нет, — резко покачала она головой, затем опустила глаза, но тут же снова посмотрела ему в лицо. — Предполагается, что я — это я, а не Фейт. Но я уже больше ничего не знаю… — Она закрыла лицо ладонями, позволив громадной волне отчаяния нахлынуть на себя.

Почему этот человек стал для нее испытанием?

Притворяться спящими не стоило. Они сидели и тихо разговаривали, ожидая, когда закончится ночь. Хоуп начала рассказывать о страхах, пережитых ею в Центральной Америке.

— Так странно, — вслух размышляла она, — но сейчас мне кажется, что это все произошло с кем-то другим, а не со мной. Здоровье вернулось ко мне, как и энергия. Даже в мыслях я больше не обращаюсь к тому времени. А когда я только что приехала сюда, так думала только об этом.

— Мне знакомо это чувство. Я испытал нечто подобное после одного из сражений. Но время способно залечивать раны, которые, как нам кажется, уже никогда не затянутся.

— Арман, ты говоришь о том, что случилось между тобой и Фейт? Время залечило и эту рану?

— Возможно. Или, возможно, время нашло другой способ сократить пропасть между нами.

Наступило молчание, и Хоуп опять уставилась в темноту.

— Хоуп. — Голос Армана нарушил тишину, и она повернула голову.

— Ты возвращаешься! — Глаза ее расширились. Он все еще казался полупрозрачным, но уже не в такой степени, как раньше.

Он улыбнулся.

— Похоже, что так. — И голос его снова приобрел замечательный хрипловатый тембр.

Она улыбнулась ему.

Любовь, отразившаяся на ее лице, заставила Армана поднять руку и провести по ее волосам.

— Ты так прекрасна, — пробормотал он.

— И ты тоже, — ответила она ему. Разве можно быть застенчивой скромницей, разговаривая с призраком? — Арман? Пожалуйста, обними меня. Просто… обними меня.

Мускулистые руки, сейчас намного более осязаемые, заключили ее в объятия. Арман усадил Хоуп между своих подогнутых ног и уютно обхватил ладонями ее груди.

— Ты любишь этот край?

— Да, — сонно ответила она.

— И ты любишь меня?

— Я не знаю тебя. — Это была ложь, и Хоуп знала об этом. Она прикрыла рот, зевая.

— Нет, знаешь, — властно поправил он. — Ты любишь меня.

— Не будь таким самоуверенным. Я скажу тебе, когда почувствую любовь, — ворчливо пробормотала она и прижалась к нему, с наслаждением чувствуя прикосновение его стройных ног и сильных бедер.

Смех его прозвучал тихо и очень, очень сексуально.

— Нет, моя малышка, ничего ты мне не скажешь. Ты будешь держать это в тайне как можно дольше.

На мгновение Хоуп задумалась, стоит ли сейчас спорить, но веки ее плотнее опустились на глаза, и она уснула.

Арман откинулся назад, прислонился к неровному стволу дерева и прикрыл глаза. Ему тоже хотелось спать, хотя он никак не мог понять, почему. Разве он не проспал уже более двухсот лет?

Хоуп стояла на обочине дороги у почтового отделения Дулута — сюда она приехала проверить свою почту. Первое письмо было от ее начальника.

Джо Бэннон уведомлял ее, что она совершенно спокойно может не возвращаться на работу по крайней мере месяца три, и «неважно, развопится она по этому поводу или нет». Судя по корявым каракулям, он написал это письмо сам, чтобы секретарша не прочитала. Это было разумно. Нечего сообщать всему свету, что начальство полагает, будто она все еще в неважной форме. На этом приятные новости кончались.

Второе письмо было от отца и казалось дружелюбным и приветливым. Отец Хоуп был обеспокоен ее самочувствием, ему казалось, что ей необходимо поговорить с врачом. Он чувствовал свою ответственность за то, что случилось с ней в Центральной Америке. Если она не желает обращаться за «квалифицированной помощью», возможно, ей захочется обсудить свои «проблемы» с ним. Подписался он как обычно — «Фрэнк».

Проблемы! Ее отец никогда не узнает, что такое настоящие проблемы, пока сам не познакомится с каким-либо призраком и не попытается помочь тому обрести покой. События в Центральной Америке были в прошлом. Они остались позади. Сейчас Хоуп беспокоилась о более важных вещах, чем неприятные воспоминания.

Она запихнула письма вперемешку с несколькими счетами в сумку и пешком отправилась в деловую часть города. Настроение у нее было преотличное. В библиотеке она непременно найдет интересующий ее материал.

Все исследования, которые Хоуп делала когда-либо раньше, обыкновенно бывали связаны с современной политикой или историей какой-нибудь страны. Такие материалы хранились в отдельных разделах, и получить к ним доступ всегда было проще простого. Но поиск биографических сведений о людях, которые жили когда-то давным-давно в местах, которые и сейчас еще были очень мало заселены, был для нее чем-то новым. К счастью, в разделе местной истории было достаточно материалов. Библиотекарша рассказала Хоуп об Историческом обществе Миннесоты — эта организация старалась собрать информацию обо всех без исключения, кто так или иначе был связан с началом заселения штата. Там смотрительница очень помогла ей.

— Это должно заинтересовать вас, милочка, — щебетала пожилая женщина, усаживая Хоуп перед экраном. — Оригиналы книг слишком хрупки, чтобы ими пользоваться, но все они переведены на микрофильмы. Сейчас я вставлю фильм и запущу его. Просто нажимайте вот эту кнопку, когда вам захочется получить копию какого-нибудь документа. Это очень просто, — заверила она Хоуп, поправляя указательным пальцем сползающие на нос очки.

— А что это такое? — поинтересовалась Хоуп, всматриваясь в тонкий, как паутина, почерк, проплывавший перед ней на экране.

— Это единственный, насколько мне известно, хранящийся в Америке журнал с записями о торговле мехом в Гранд-Портидже. Поселение в Гранд-Портидже было основано в тысяча шестьсот шестидесятом году жителями Дулута и использовалось в качестве фактории для торговли с индейцами. Эти записи были посланы торговцам в течение восемнадцатого столетия. Этого не должно было случиться, так как все записи принадлежали Северо-Западной меховой компании. Но случаются ошибки, и благодаря одной из них мы оказались хранителями этого документа.

— Благодарю вас, — ответила Хоуп, читая записи на экране. Она отказывалась признаться самой себе, что волнение ожидания, засевшее где-то внутри ее, могло оказаться совсем безосновательным. Она непременно найдет что-то важное. Она просто чувствовала это.

Шесть часов спустя Хоуп вышла на солнечный свет. Данные, которые она нашла, оказались отрывочными. Разбирать почерк было само по себе довольно сложной задачей, и, кроме того, все, что находила для нее смотрительница, было почти бесполезно для ее поисков. Несколько писем, хранящиеся в архиве, не упоминали ничего ни об охотниках-трапперах, ни о торговле мехом, ни даже о войне между французами и индейцами. Это были личные письма, написанные каким-то лесорубом своей невесте в Бостон. Очень интересные письма, но совершенно бесполезные.