Где-то там - Уильям Блэтти

Бред какой-то!

Фриборд попыталась разглядеть деревню на противоположном берегу. Тумана не было, ночь выдалась ясная. Должны же быть там огни! Странно, везде полнейшая тьма. Она посмотрела на юг, в сторону Манхэттена. И тут глаза ее едва не выскочили из орбит от ужаса и шока. Она не помнила, сколько простояла вот так, в оцепенении.

— Что?! — неверяще выкрикнула она наконец и, вне себя от страха и недоумения, бросилась бежать к дому.

Глава 11

Задыхающаяся Фриборд ворвалась в холл, захлопнула за собой дверь и, обессилев, прислонилась к ней. Свет во всем особняке почему-то стал меркнуть.

— Терри, — негромко окликнула она и, не дождавшись ответа, осторожно заглянула в гостиную.

— Терри! — повторила она уже громче, оглядываясь по сторонам.

— Доктор Кейс! Анна!

Молчание словно давило на нее со всех сторон. Никого и ничего. Фриборд метнулась к библиотеке, наскоро осмотрела ее, забежала за стойку и, налив полстакана ржаного виски, наспех проглотила, пытаясь собраться с мыслями. И тут напряжение, словно ножом, прорезали скрип заржавленных петель и скрежет камня о камень, исходившие откуда-то снизу, прямо из-под ее ног. Скованная ужасом Фриборд, однако, нашла в себе силы метнуть быстрый взгляд под лестницу.

Дьявол!

Дверь, ведущая в склеп, была открыта.

Фриборд почти швырнула стакан на стойку и выскочила из библиотеки.

— Терри! Терри! Где ты шляешься, мать твою! Или ты наверху? Терри! Доктор Кейс!

Взлетев по ступенькам, Фриборд подошла к комнате Дира и постучала.

— Терри, — еще раз позвала она и, не дожидаясь ответа, вошла.

Дир укладывал вещи в лежавшую на кровати сумку.

— Входи, не стесняйся, — язвительно бросил он, не поднимая головы.

Фриборд с силой хлопнула дверью.

— Я начинаю думать, что ты прав, — дрожащим голосом пролепетала она, садясь на постель.

Дир продолжал молча складывать рубашки.

— Я начинаю думать, что призраки действительно существуют, — продолжала она.

Дир воздел руки к небу и, поспешно повернувшись к ней, взвизгнул:

— Но я совсем не желаю оказаться правым!

— Я умираю от страха, Терри. Умираю. Взгляни. Она вытянула руки.

— Видишь, как трясутся!

Она не преувеличивала. Пальцы так и ходили ходуном. Дир застегнул молнию и, сев рядом, осторожно сжал ее ладони в своих.

— Дорогая моя! Милая бедная Джоан, — взволновался он. — Ты в самом деле смертельно напугана.

Краем глаза Фриборд заметила лежавшую на тумбочке трубку, откуда доносились приглушенные гудки.

— Хочешь дозвониться до лодочника, Терри?

— Пытаюсь. Скажи мне, бесценная моя, что случилось? Ничего не скрывай.

— Выгляни из окна.

— У меня нет окна.

— Верно. Ну и в дерьмо мы вляпались, Терри!

— О чем ты, Джоан?

Фриборд скорчилась и приложила руку к груди, будто пытаясь отдышаться.

— Я вышла к берегу, — запинаясь, бормотала она. — Небо совсем ясное, звезды, луна и все такое. Только города нет, Терри! Ни домов, ни крыш, ни огней, ничего! Манхэттен исчез! Господи, Терри, что здесь происходит? Какая я была дура, когда...

Она осеклась. Что-то изменилось. Взгляд Фриборд упал на трубку.

— Что? — всполошился Дир. И увидел, куда она смотрит.

— Звон. Он прекратился.

И вот теперь они по-настоящему оказались в вакууме. Вакууме, говорившем о полном конце. О том, что какая-то часть существования, некая не слишком приятная глава завершилась. Настает время для новой, потусторонней. Чуждой. Враждебной. Дир встал, поднял трубку, медленно поднес к уху и, немного подождав, бережно положил на рычаг.

— Все, — глухо сказал он.

Свет стал постепенно гаснуть, и где-то в глубине дома возник настойчивый стук, словно в стену била огромная, обернутая в бархат кувалда. Фриборд обратила окостеневший взор к Диру.

— Терри?

Грохот становился все громче, постепенно подбираясь к комнате.

— Господи, что это, Терри? Что?!

— Не знаю.

Фриборд охнула и прижалась к нему.

— ЭТО поднимается по ступенькам!

— Дверь заперта?

— Нет, — помотала головой Фриборд. — Нет!

— О Господи милостивый, — пробормотал Дир.

Фриборд судорожно вцепилась ему в руку.

— Иисусе, Терри, держи меня! Держи! Я боюсь!

В ее глазах стоял страх обиженного, постоянно унижаемого, беспомощного ребенка. Терри обнял Фриборд и крепко прижал к себе.

— Не бойся, — прошептал он, — все хорошо.

Она бы поверила ему, если бы не бешеный стук сердца.

Оба уставились на дверь.

Гром набирал силу и неумолимо приближался.

— Это в коридоре, — завопила Фриборд. — Оно идет сюда!

— Ш-ш-ш, Джоанн, — прошипел Дир. — Оно может не знать, что мы здесь. Не шевелись! И чтобы ни звука!

За какие-то мгновения он вспомнил все истории о призраках, какие читал и видел, о всяком мыслимом и немыслимом зле, существующем на деле и в воображении всех живущих на земле фантастов. Злоба? Нет, совсем не это надвигается на них. Он ощущает всеми фибрами души ненависть, неумолимую, ужасающую, сметающую все ярость.

— Иисусе! — снова охнула Фриборд.

Стук затих прямо у двери.

— Боже милосердный, — заклинал Дир, — дай мне лишиться чувств! Пожалуйста, повергни меня в небытие хотя бы на полчаса!

Ледяной поток энергии, омерзительной, гнусной, взбесившейся, волнами захлестывал комнату. Чье-то присутствие у двери становилось ощутимее, неподвижность как бы сгущалась. Через минуту раздался едва слышный скрежет, глухое постукивание, словно чьи-то пальцы ощупывали дверную раму. Фриборд сунула в рот кулак, чтобы удержать вопль. В глазах ее стыли слезы. Потом звуки прекратились, и наступило зловещее молчание. И тут оба вскрикнули: что-то с оглушительным треском ударилось в дверь, раз, другой, неутомимо, неустанно, непрерывно. Торжествующе.

— Доктор Ке-е-е-ейс! — панически завопила Фриборд.

Грохот мгновенно смолк, и голос ее, словно обескровленный, замер в холодном легком воздухе комнаты. Дир ощутил, как ее трясет.

— Ничего, все скоро кончится, — прошептал он, гладя ее по щеке.

Откуда оно берется, это смехотворное мужество? Где причина? Я никогда не слыл храбрецом,подивился он. Ему в голову не пришло, что ответ совсем прост. Любовь. Всего лишь любовь.

Дир прислушался. Звук. Слабый скрип металла. Он поднял глаза и охнул: дверная ручка поворачивалась!

Дир поспешно закрыл ладонью глаза Фриборд и попытался вспомнить покаянную молитву. Ручка замерла и стала вертеться в обратную сторону, но зато немедленно возобновился стук, на этот раз более тихий и размеренный, как биение сердце. Он удаляется! Становится все глуше и глуше, замирая на расстоянии!

Дир облегченно вздохнул и отнял руку от глаз Фриборд.