Год Грифона - Инна Кублицкая

— И ты?

— Я ответил, что пока не увижу тебя мертвой, буду считать, что ты жива. Ты хэйми, а хэйми так просто не умирают.

Карми вздохнула, не желая опять ввязываться в споры.

— Ладно, — мрачно проговорила она. — Займемся делами. Закажи восемнадцать поминальных колокольцев для погибших в лагере Праери.

— Какие имена на них выгравировать? — без удивления спросил Малтэр. Карми достала из бюро вощеную дощечку и быстро написала стилом имена. Малтэр взял дощечку, прочитал и положил на стол, ожидая дальнейших распоряжений.

— Там в долине у озера обосновалсь миттауские монахи, — сказала Карми. — Так что ты пошли туда кого-нибудь учтивого, не задиристого; пусть развесит колокольцы вокруг кургана.

— Кургана? — переспросил Малтэр.

— Да, монахи похоронили мертвых по своему обычаю.

Малтэр поднял брови, собираясь уточнить.

— Нет, — качнула головой Карми. — Перезахоранивать не надо. Только развесить колокольцы. И еще надо передать Павутро, чтобы оплатил мой подарок монахам. — Карми рассказала о статуе какого-то бога, заказанной интавийскому скульптору(Малтэр, у которого возникли какие-то возражения чисто религиозного свойства, решил все-таки промолчать). — Далее. — вспоминала Карми, — пошли кого-нибудь в гортуский Лорцо заплатить оружейнику Горахо за саутханский нож две дюжины золотых. Причем прошу тебя запомнить, что покупала нож не сургарская принцесса, а некая Карми.-(Малтэр принял к сведению). — И наконец, самое главное, — сказала Карми. Мне нужно десять локтей золотой парчи и Руттулов плащ из золотых тохиаров. Парча, кажется, была у меня в сундуке, а вот плащ… Что ты мнешься? Небось сплавил уже куда?

— Пришлось подарить его Марутту, — признался Малтэр. И сервиз для ранаги-кори тоже.

— Сервиз? — удивилась Карми. — Зачем он Марутту? Что он будет с ним делать? Пить вино из расписных чашечек?

— Сервиз немало стоит, — пояснил Малтэр. — Марутту его поставит в буфетный шкаф, запрет и изредка будет показывать особо знатным гостям. Но где сейчас взять плащ, не приложу ума, — продолжал он. — Серых тохиаров, обычных, много, конечно, но и ценности-то в них…

Карми подошла к сундуку, где хранила меха, и начала вываливать все на пол.

— А где мой плащ из золотых лисиц? — вспомнила она.

— Госпожа, — решился напомнить Малтэр. — В нем тебя увезли зимой.

— Ах, чертовщина! — воскликнула Карми. — Как некстати!

— Вот выдра, — указал Малтэро. — Очень хороший мех.

— Выдра? — преспросила Карми. — Ну-ка посмотрим, не пожрала ли моль… — Они вдвоем внимательно рассмотрели мех.

— Прекрасно, — сказала Карми. — Выдра ничуть не хуже тохиаров или лис, правда, смотрится не так роскошно, но…

Она вдруг решила, что на нее напал приступ болтливости, и замолчала. В молчании она разыскала кусок золотой парчи и, развернув, оценила — не слишком ли легкомысленный рисунок. Плащ и ткань она старательно сложила и положила на тахту.

— Какие-нибудь еще указания? — спросил Малтэр.

— Послушай-ка, а кто тебе готовит? Твой кухарь или Руттулов?

— Руттулов, — отозвался Малтэр.

— Тогда пойдем разбудим его, — сказала Карми.

— Ты думаешь, кто-нибудь в доме спит? — спросил Малтэр. — Я думаю, в Тавине сейчас спят лишь малые дети.

— Да, — согласилась Карми. — Уж нашумела я нынче.

Она спустилась в кухню, к ужасу Малтэра по-свойски заговорила с кухарем, попросив его приготовыить жареное мясо по-марнвирски, «летний суп» и «деревенский салат» со сметаной. Кухарь с готовностью заверил ее, что все будет сделано должным образом.

Карми попила сливок, поболтала с кухонной прислугой и вняла, наконец, умоляющим взглядам Малтэра. Она опять поднялась наверх, снова в Красную гостиную.

— Утро уже, — молвила она, подходя к окну. — А в городе шумновато, однако.

— Еще бы, ведь ты вернулась, — проговорил Малтэр. Карми слушала внимательно, и он решил, наконец, выговориться. — В городе назревает бунт, — сказал Малтэр. — Горожане мною недовольны. Планы строятся глупейшие. Хотят перебить майярский гарнизон на Лесном мысу, да и вообще перебить всех чужаков в Сургаре.

— А у кого в руках Ворота Сургары и устье Вэнгэ?быстро спросила Карми.

— В том-то и дело, что у майярцев, — в сердцах бросил Малтэр. — Они сомнут Сургару в два счета. Раз, два — и мы опять вернемся к последним дням прошлого года. Но я совсем не уверен, что смогу удержать Тавин. Меня сметут. А тут еще ты.

— Что — я? — отозвалась Карми.

— Ходили слухи в городе, что тебя тайком убили, и я этому убийству помогал, — рассказал Малтэр.

— А, — догадалась Карми. — Поэтому-то город и переполошился, когда я объявилась здоровехонькой.

— С чего бы это в Тавине такая любовь к тебе? — спросил Малтэр. — Я живу в Сургаре побольше тебя, однако считают меня майярцем, а ты здесь — своя.

— Ты в Сургаре жил, а я выросла, — ответила Карми. Они знают меня чуть ли не с пеленок. Но… послушай-ка, Малтэр, а о Сауве какие-нибудь вести были?

— Его убили в Саутхо, — отозвался Малтэр. — Глупо получилось. Сидел бы там тихо, не горячился — никто его не тронул бы. А он договоры начал вспоминать…

— Странно, — откликнулась Карми. — А я-то думала, что Сауве — человек очень сдержанный.

— Да, — согласился Малтэр. — Но иногда его прорывало. Руттул иной раз этим пользовался. Соберемся, поссоримся, раскричимся — потом, когда остынем, начинаем думать…

Малтэр осекся. У Карми окаменело лицо; разговор о Руттуле был слишком болезненным для нее, и Малтэр искренно обрадовался, когда слуги доложили, что заказанный завтрак подан.

За завтраком Карми снова оттаяла; с удовольствием съела холодный «летний суп», в то время как Малтэр с недоумением водил ложкой в серебряной миске с холопским кушаньем. При виде мяса он оживился и съел его с аппетитом, опять-таки с недоумением разглядывая салат по-деревенски. Карми уделила внимание и мясу, и салату. Мясо она ела, как было заведено в доме Руттула, ножом и вилкой; Малтэр обходился без вилки, отрезанные куски он брал руками, и это получалось у него настолько изящно, что Карми засмотрелась.

После завтрака, раздав похвалы поварам, Карми сказала Малтэру, что ей захотелось спать.

— Последнее время я сплю, когда хочется, — объяснила Карми. — Да и в ближайшем будущем мне придется ночью не спать. Так что… Я вздремну, а к вечеру ты меня разбуди.

В ее спальне ничто не напоминало о случившихся за последний год событиях. Карми разделась, села на мягкую кровать и провела ладонью по льняному летнему покрывалу. Как давно ей не доволилось спать в белой, неправдоподобно чистой постели! «В лебедях», — приговаривала когда-то нянька, укладывая маленькую принцессу спать в эту постель.