За первого встречного? - Натали де Рамон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поль сначала с восторгом посмотрел на меня, потом вздохнул и объяснил, что никакая это не церковь с регулярными мессами, а в лучшем случае крипта, где служат только по особым праздникам, и не факт, что завтра именно такой случай.
— По-моему, Поль, тебе просто очень хочется умереть со мной в одночасье. Не самая плохая идея, но нельзя ли устроить это как-нибудь попозже, а не в ближайшие дни? Давай мне фонарь и пошли искать выход.
Глава 37,
в которой я ради экономии выключила фонарь
— Передохнем? — спросил Поль. — Как ты?
Ради экономии я выключила фонарь и невольно прижалась к нему. Я не видела ни его лица, ни стен, испещренных бесконечными надписями и ветхими фресками. В полной темноте существовали только тепло Поля и его голос, и, постаравшись, можно было заставить себя не думать о том, что, наверное, уже миллион лет мы блуждаем по подземным лабиринтам, затерянным в недрах неведомого острова в Средиземном море. В какую бы сторону мы ни направлялись, рано или поздно снова оказывались возле одного и того же изваяния, от которого лучами расходились узкие извилистые ходы, переплетавшиеся между собой…
А вдруг мы действительно никогда не сможем выбраться отсюда и через много веков археологи обнаружат здесь наши косточки? От этой мысли меня передернуло.
— Тебе холодно? — заботливо спросил Поль.
— Честно говоря, всего лишь страшно, — ответила я и вдруг неудержимо разревелась, уткнувшись в шею Поля.
Глава 38,
в которой сердце Леона окаменело
Странно, лунный коготь больше не причинял Леону боли: сердце окаменело и не чувствовало ничего, кроме желания остановиться.
Конечно, жизни Катрин и Клео стоят дорого, но почему такая абсурдная цена? А ведь Зик Транзит предупреждал! А теперь я должен поддержать авантюриста в этой чудовищной мистификации всемирного масштаба! Почему на одну чашу весов положена моя порядочность, а на другую — жизни самых дорогих людей? Смешно: оказывается, в наше время порядочность все еще ценится дороже замка и состояния! Сидел бы себе в Шенонсо, ничего бы не знал… Да, но тогда бы никто не остановил Вонахью! Впрочем, возражал же Шмерлотт! И ведь я только что произнес те же самые слова: «Моя дочь в круизе»… Неужели, там такая же ситуация? Сейчас же позвоню Шмерлотту! Но телефон зазвонил сам. Ну же!!! Катрин!
— Леон, это я, Жако. Я все знаю, — ласково сказал аббат. — Ёзеф вернулся с дежурства и все рассказал мне, как в детстве.
— Ёзеф?
— Он мой младший кузен. Я остановился в их доме. Мы сейчас заедем за тобой и отправимся на Комино.
— Жако, мне так плохо… — Леон даже не спросил, зачем им на какое-то Комино, он просто обрадовался голосу Жако.
— Лео, ты поплачь, имеешь право. А потом мы возьмем катер и поедем на Комино. Лодку ведь нашли там.
— Жак, все гораздо сложнее. Их могли давно перевезти в другое место. Это продуманный шантаж. Знал бы ты, какой с меня требуют выкуп!
— На все воля Божья, сын мой, но сидеть сложа руки грешно, — изрек маленький аббат и, уже по-приятельски, добавил:
— У меня есть старинная карта катакомб под островом Комино. Между прочим, там потрясающие фрески.
— Жако, мне сейчас не до фресок, мне нужно просто поговорить с тобой.
— Поговорить мы успеем. Ты послушай. Когда-то выходы из катакомб вели прямо в море, но потом были завалы, затопления. Не вздыхай, Ёзеф уже готовит машину. В эти катакомбах есть крипта, где стоит статуя святого Павла, мне не нужно объяснять тебе, кто это такой и почему на Мальте он особенно популярен. Сейчас не это для нас главное, а то, что только через эту крипту и можно попасть в катакомбы с суши. Допустим, твои девочки каким-то образом оказались в этих подземельях.
— Жако…
— Без посторонней помощи выбраться оттуда невозможно. Всего лишь раз в год в катакомбы спускаются монахи, чтобы помолиться у статуи святого Павла, причем спускаются по веревке!
— Жако, какие еще веревки и монахи! Похититель в соседнем номере! Он только ждет моего согласия на его условия!
— Сколько он хочет?
— Деньги его не интересуют. Он хочет мою душу, — Леон невольно усмехнулся, — как раз по твоей части.
— Лео, мы уже выезжаем, остальное расскажешь по дороге. И тебе вовсе не обязательно докладывать шантажисту о наших поисках.
Глава 39,
в которой на Катрин падает подозрение
— Как ни чудовищно звучит, сэр, но пока что ваша супруга — единственная, на кого падает подозрение в исчезновении вашей дочери. Я не говорю об убийстве, нужно наличие трупа, простите, сэр, полицейский термин, — извинился сидевший за рулем сержант Клернон. — Сговор между вами подтвердить весьма сложно, как, к сожалению, и то, что Вонахью ставил вам некие условия. Магнитофонная запись разговора, письмо, свидетель… Этого же у нас нет. Тем не менее катакомбы Комино — очень подходящее место, чтобы на какое-то время спрятать заложников. Службы в церкви над криптой совершаются только двенадцать раз в год — по большим праздникам — и всего лишь однажды служат мессу в подземной капелле. В последний раз монахи спускались туда всего неделю назад, так что выбор тайника просто идеальный — без специальных приспособлений и карты никому не выбраться оттуда. А вот если мы их найдем, сэр, тогда уж вашему Вонахью не отвертеться. Гангстеризм, знаете ли, не приветствуется ни в одной стране.
— Вот видишь, Лео, — аббат Клернон обнял Леона, — все не так уж плохо. Карта у нас есть, веревка, фонари тоже, ключи мы возьмем у церковного сторожа. Десять к одному, что твои девочки там. И они обязательно живы. Кстати, около статуи апостола в стене есть потрясающий источник, «Плачущий глаз моря», как называли его в древности, или «Слеза умиления матери» — более позднее название.
— Слушай, Жако, а ведь сегодня во сне я видел мать Клео!
— Покойную Клодин?
— Да, причем впервые после ее смерти. Как же я забыл рассказать тебе об этом сразу!
— Ты, конечно, спросил ее о Клео? — Аббат улыбнулся. — Дескать, нет ли в царстве Аида нашей дочери? Что она ответила?
— Жако, я тоже всегда считал, что верить в сны — предрассудки, можно сказать, языческие, — застеснялся Леон. — Но я был в таком безумии, что даже поранил руку, сражаясь со стеклянным стаканом. Я принял его за луну, — шепнул он на ухо аббату, ему было очень неудобно сознаваться в этом перед полицейским.
— По-моему, битва закончилась успешно. Ты же победил, — ободрил Леона Жак. — Так что сказала тебе тень Клодин?
— Знаешь, она вела себя очень отстраненно, как будто ее вовсе не интересует наша дочь. Насколько я помню, она велела мне купить платье для Клео, почему-то сиреневого цвета. Удивительно, правда? Или я что-то путаю…