Игра в бессмертие (СИ) - Потёмкин Сергей

Но тут я вспомнил, как Цолфи пела — точнее, что она пела: «Чёрное солнце». То, что я слушал совсем недавно.

И не в реале слушал, а в ВИРТУСе.

Значит, всё–таки хакер — причём взломавший не только Цолфи, но и меня… Хотя что–то мне подсказывало, что для него я — мелочёвка: спец такого уровня взломает и серверы АНБ. А потом взломает снова, чтобы не заскучать.

И я решил в мыслях называть его Взломщиком — для простоты.

Пока я думал, Кэсс заняла то же кресло, откуда убрала вчера газеты. Затем открыла инвентарь, дала мне визуальный доступ — и я увидел ячейки. В одной из них — между копьём и мечом — было яблоко.

Я хмуро глядел на фрукт, который пытались заполучить уже три ментора… а со мной — четыре. Кто–то ради него взломал Цолфи. А значит, в виртуальном яблоке скрыт вполне реальный секрет.

— Ну и что в нём особенного? — отстранённо спросил я.

На ответ я не рассчитывал, но Кэсс решила, что вопрос адресован ей:

— Я правда не знаю… и не понимаю, что с ним делать. Но оно точно должно быть у меня, — помедлив, она добавила: — Сорвав его с яблони, я ощутила что–то такое, чего и не объяснишь… Как в «Тетрисе», когда фигурку в нужное место кладёшь.

— И теперь вам нужны ещё две фигурки? — уточнил я. — Бинокль с куклой?

Кэсс кивнула, с трепетом глядя на яблоко.

Наверное, я должен был счесть её сумасшедшей, но таких мыслей у меня не было: я ведь толком не понимал, кто она. Я вообще мало что понимал.

Но одно было предельно ясно.

Я встал из–за стола:

— Идёмте.

— Куда? — удивилась Кэсс.

— В ВИРТУСе за мной следили — или следили за вами. Нельзя, чтобы это повторилось. А остальное обсудим позже.

Сегменты ВИРТУСа делятся на множество видов, но главных среди них два: игровые и неигровые.

В игровых — ясное дело — играют: проходят квесты, сражаются, создают гильдии. Летают с гарпиями, интригуют с орками, крадут волшебные яблоки. В общем, валяют дурака.

А в неигровых сегментах шутеры с квестами заменяются забавами иного рода — например, шопингом.

Мы с Кэсс стояли у магазина игрушек. Вокруг было оживлённо, причём даже без неписей: их тут не наблюдалось. Зато хватало покупателей.

При виде вывески («Friendly Toys») Кэсс на меня глянула и сострила:

— Вы хотите купить здесь игрушечный пистолет?

— Игрушечный?.. — я усмехнулся с мыслью о Взломщике. — Боюсь, мне скоро понадобится настоящий.

Из магазина вышло счастливое семейство: мама, папа и две дочки. В руках у дочек были куклы: виртуальные копии тех кукол, которых дроны скоро доставят к ним домой. Не исключено, что к той минуте, когда девчонки выйдут из ВИРТУСа, они с новыми куклами наиграются — и покупки останутся нераспакованными.

У меня это вызвало тоску.

Мы всё привыкли делать в ВИРТУСе: тусоваться с друзьями, пьянствовать и даже заниматься сексом — без нужды предохраняться. А теперь наши дети расчёсывают здесь виртуальных Барби.

— Так зачем мы сюда пришли?

Голос Кэсс вывел меня из раздумий. Я указал ей на забор, примыкавший к магазину:

— Вообще–то нам туда. Но надо дождаться, пока будет мало прохожих.

Мы пошли вдоль ограды, за которой был сквер (сама ограда была кованой, с вьющемся поверху узором). Один из прутьев выгибался. Заметить это было сложно, если не знать, куда смотреть, — но я знал.

Остановившись, я взялся за выгнутый прут и кивком предложил Кэсс сделать то же самое.

— Шпионские страсти какие–то… — бормотнула она, однако за прут взялась.

Я глянул по сторонам — и удручённо пропел:

Споёмте же песню под громы ударов…

У Кэсс вытянулось лицо.

— Марш анархистов, — пояснил я.

— Что за… — до Кэсс запоздало дошло, что мы стоим уже не на улице, а в затенённом дворе. Прут, за который мы держались, «повис» в воздухе без ограды. — Мы что, телепортировались?..

— Вроде того. Чувствуйте себя как дома.

Кэсс растерянно осматривалась, хотя глядеть было не на что: серые пятиэтажки, серое небо, серый асфальт. Правда, этот самый асфальт едва проглядывал под нацарапанными мелом лозунгами: «Буржуев — на нары!», «Свобода или смерть!», «Рабы создают рабов»… В самом центре выделялось «Анархия — мать порядка».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Прочитав пару надписей, Кэсс удивилась ещё больше.

— Что это за место?

— Всего лишь буферная зона, — я выискивал среди лозунгов самый длинный. — Отсюда можно попасть к Затворнику.

— К какому ещё Затворнику?..

— К специалисту по обнаружению шпионских программ.

— Вообще–то этим занимаются легальные компании…

— Серьёзно? — хмыкнул я. — А как насчёт программ, разработанных государством?

Кэсс пожала плечами. Ей вряд ли доводилось об этом задумываться.

Блуждая по лозунгам, я сообщил:

— Затворник — из тех чудиков, что помешаны на конспирологии и в каждой тени видят Большого Брата.

— Типа правительство за нами следит? — уточнила Кэсс.

— Правительство, корпорации… Не удивлюсь, если Затворник внёс в этот список и марсиан.

— То есть он ненормальный?

— С его точки зрения ненормальные — это девять с половиной миллиардов человек. А он — единственный здоровый.

Мои слова заставили Кэсс поморщиться:

— Все сумасшедшие так думают…

— Верно. Но не все они мастера своего дела, — я наконец нашёл, что искал, и, зашагав через двор, добавил: — Если в ВИРТУСе за нами следят, Затворник это узнает.

— И сумеет прекратить?

— Даже не сомневайтесь.

Остановившись, я прочёл про себя надпись, состоящую из двух предложений (лозунгом я бы её не назвал, но протеста в ней было хоть отбавляй): «Отчисления с ваших зарплат превратятся в снаряды и автоматы. Не забывайте об этом, когда платите налоги».

Я мысленно усмехнулся. Интересно, что сказал бы автор надписи о налогах, бесплатно записываясь к врачу?

Сев на корточки, я поочерёдно коснулся указательным пальцем буквы «з» в слове «зарплат», буквы «а» в слове «ваших», «т» — в слове «автоматы», «в» — в слове «превратятся»…

Кэсс, наблюдая за мной, поняла:

— Затворник?..

— Ага… Это выглядит ребячеством, но я же говорю — он помешан на конспирологии.

Кэсс скептически кивнула. Ей ещё предстояло узнать, что конспирология — не единственное, на чём Затворник помешан…

Я коснулся последней буквы («к» в слове «когда»), и в воздухе возник ряд цифр.

— Затворник создаёт собственные локации по всему ВИРТУСу, — сообщил я в ответ на удивлённый взгляд Кэсс. — Он в своём роде параноик: встретившись с клиентом в определённой локации, Затворник в ней месяц не появляется. Прямо сейчас я введу код одной из таких локаций. Говоря проще — постучусь в дверь.

— И он откроет? — уточнила Кэсс.

— Если не занят в другой локации с другим клиентом. И если не спит. И если будет в настроении.

— И если панды в Китае начнут линять… — буркнула Кэсс.

Я хмыкнул в ответ на её скепсис.

Впрочем, она была права: от сумасбродов вроде Затворника ждать можно чего угодно. В первую же нашу встречу он стал грузить меня идеями анархизма: отсутствие принуждения, равенство/братство и всё такое. Я послушал и вроде бы даже поспорил (а кое в чём и согласился), но затем дал понять, что пришёл не за диспутом. Затворник отстал, но в мой новый визит повторил всё с прежним пылом — и в следующий раз тоже… Я в итоге смирился: дело–то он своё знал, а его болтовню можно и потерпеть.

Придвинувшись к вспыхнувшим в воздухе цифрам, я ввёл семизначный код, который помнил наизусть. Такой код легко взломать, но программы для взлома здесь «тормозят»: даже лучшим из них нужна будет минута на подбор комбинации, — а ввести код надо за семь секунд. Причём его нельзя записывать: если Затворник увидит, что я куда–то подглядываю, тыкая пальцами в его чёртовы цифры (а я не исключал, что он уже на нас смотрит), то встреча сорвётся — и больше он общаться со мной не станет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ненавижу Затворника за эти коды!..