Первое свидание - Сандра Мэй

— Вы есть хороший актер, мой друг! Я слушайт с большой интерес. Тильда, ты согласен со мной?

— О да! Большой удовольствие есть эта история.

Чезаре Бартоломео — высокий, худой блондин с печальным и чуточку капризным лицом, громко заявил:

— Посмотрите, как прекрасна эта восходящая луна! Я бы душу заложил за возможность стереть этот отвратительный город с лица земли! Кому нужна цивилизация перед лицом столь дивной красоты?

Брюс хмыкнул:

— Синьор Бартоломео, как и всегда, ратует за возвращение человечества в пещеры? Вы же художник, как вам не стыдно? Мессина — гордость Италии.

Художник сердито отмахнулся.

— У Италии и без того много поводов для гордости. Потом, я же не призываю разрушать Старый город. Но этот омерзительный порт, эти бесконечные корабли, катера, яхты... А дороги? Асфальт — это преступление против природы. На протяжении веков Европа ездила по каменным мощеным дорогам. И Земля дышала, между камней пробивалась травка, а что теперь? Закупоренная асфальтом и битумом, земля умирает...

Кэти честно старалась прислушиваться, но Гордон Джонсон сердито буркнул возле нее:

— Завел шарманку! Но ведь не поселился же он в палатке на лугу со своими бабочками? Нет, сидит на комфортабельной вилле, ест и пьет, сладко спит... Вы случаем не сторонник Гринписа, Кэтрин?

Кэти засмеялась.

— А что, похожа? Нет, я не фанатична в принципе. Природу я очень люблю и иногда жалею, что в городах все больше зданий и все меньше деревьев, однако жить в пещере пока не готова. А вы... гостите у леди Пилбем?

— Увы! В этом случае она не бросала бы меня так безжалостно на произвол судьбы. Я — всего лишь сосед. Моя вилла на соседнем холме. Правда, отсюда ее не видно — Пруденс скупила почти всю береговую линию, я поселился здесь позже.

— Вы живете здесь круглый год?

— Стараюсь. Бизнес у меня в Лондоне, но я совершенно разучился выносить туманы и дожди Альбиона. Бываю там лишь наездами. Здесь мой настоящий дом.

— Завидую вам. Тут очень красиво.

— Моя вилла не столь шикарна, но я к этому и не стремился. Мне больше нравится простота и скромность обстановки. Так приятно ходить босыми ногами по нагретым на солнце доскам...

— Да вы поэт, мистер Джонсон!

— Не забывайте — Гордон. Увы, стихов не пишу. Хотите еще мартини?

— Хочу. Очень вкусный сок.

— Еще бы! Здешние апельсины великолепны.

Кэти задумчиво провела рукой по каменной кладке стены.— Надо же, какие ровные камни...

— О, вы бы видели, как Пруденс изводила каменщика. Осматривала каждый камешек и без всякой жалости заставляла выковыривать все некондиционные из уже возведенной стены. Она очень решительная, наша Пруденс. Вот, скажем, в прошлом году захотела купить вертолет — и получила лицензию пилота. Божественно смотрелась, кстати, в комбинезоне со всеми этими крючочками и «молниями».

— Неужели лучше, чем в костюме для верховой езды?

Мистер Джонсон сарказма в голосе Кэти не распознал.

— Не хуже — это уж точно. Знаете, Кэтрин, а я ведь влюблен в нее, уже давно. Делал ей предложение несколько раз — с тех пор как старик Пилбем умер. Все время отказывает. Как вы думаете, я могу еще надеяться?

Кэти посмотрела на Пруденс Пилбем. Стройная, затянутая в сине-зеленое парчовое платье, леди Пилбем как никогда напоминала змею, скорее всего — ядовитую... Глаза светились желтым кошачьим блеском. Узкая и смуглая рука, увитая экстравагантным браслетом из белого золота, вцепилась в локоть Брюса, словно лапа хищной птицы. Кэти со вздохом повернулась к Гордону Джонсону.

— Знаете, вы не оставляйте своих попыток. В конце концов, у вас есть преимущество — вы же сосед. С соседями надо как минимум дружить. Ну а от дружбы до любви...

Мистер Джонсон рассмеялся и игриво дернул Кэти за темный локон.

— Вы вселили в меня бодрость, Кэтрин. За это вам полагается еще один мартини.

Однако в этот момент Пруденс Пилбем громко хлопнула в ладоши и провозгласила:

— К столу, господа! Ужин готов. Брюси, ты сядешь со мной. Зельма, дорогая, возьми под крыло синьора Бартоломео. Мадам Бюхнер... Гордон, оставь в покое секретаршу Брюса и иди за стол. Милочка, вы сядете с вашим новым кавалером? Отлично.

Ужин был великолепен, а мистер Джонсон оказался весьма тактичным и галантным кавалером. Виноградные улитки в чесночном масле казались Кэти непреодолимым препятствием, но толстяк заговорщически склонился к ее плечу:

— Я знаю, в свете так не принято, но... вкуснее всего накрошить в подливку немного здешнего домашнего хлеба и есть ложкой. Мы с вами на отшибе, никто не увидит.

— Я боюсь... они же склизкие!

— На вкус — как гусиная печенка, поверьте. Тают на языке. Здешняя кухарка — женщина весомых достоинств, во всех отношениях. Смелее!

За улитками пришла очередь даров моря, затем — оленины с черносливом и спаржи в сырном соусе, а потом Кэти почувствовала, что вряд ли сможет сдвинуться с места — так она объелась. Машинально откусывая от хрустящей корочки домашнего хлебца, она начала прислушиваться к разговорам на другом конце стола. Пруденс Пилбем прижалась безупречным бюстом к плечу Брюса и с притворной суровостью грозила ему пальцем:

— Малыш, ты совершенно отбился от рук. Какой еще перерабатывающий завод? Нам самое время озаботиться приобретением пары-другой хорошеньких нефтяных вышечек. Разве ты не видишь, что творится в мире?

Брюс снисходительно улыбнулся ей.

— Дорогая, я слежу за событиями очень внимательно, и именно поэтому не хочу никаких вышечек. Они слишком часто падают и взрываются, а мне вовсе не улыбается в один прекрасный день проснуться у себя на острове и нырнуть в жидкую нефть. В конце концов, простите мне мой пафос, этот мир будет существовать и после нас, не хотелось бы оставлять после себя помойку.

Зельма Паттерсон хихикнула.

— Ты стал совершенно зеленым, Брюс. Как яблочко... нет, как огурчик.

Пруденс Пилбем зло посмотрела на Зельму и неожиданно резко прикрикнула:

— Прекрати, Зельма! Брюс говорит о серьезных вещах, по крайней мере, о том, что его действительно волнует.

Зельма откинулась на спинку стула, и Кэти вдруг поняла, что блондинка довольно сильно пьяна.

— А вот меня лично волнует только то, сколько нулей у меня в счете стоит после первой цифры. И всех за этим столом — тоже, держу пари. Тебя, Пру, в первую очередь. Ты своего никогда не упустишь. Или ради красавчика Брюси ты готова перейти на экологическое топливо для своего вертолета?

Брюс наклонился вперед, заслоняя от разъяренной Пруденс разошедшуюся Зельму.

— Дамы, дамы, поспокойнее. Ничего трагичного не происходит, я просто хочу перепрофилировать пару своих собственных заводов...