Срок приговоренных - Чингиз Абдуллаев

— Все сделаю, Резо, не волнуйся, — успокоил брат. — Мы всех предупредим. Может, тебе помощь нужна? Деньги привезти? Или наших собрать?

— Ничего не нужно. Я подумаю и вечером позвоню часов в семь. Найди Манану, пусть побудет пока у тебя. Только чтобы никому ни слова, что я буду звонить. Вроде она пришла к тебе в гости. Ты меня понял?

— Все будет, как ты скажешь. Не волнуйся, дорогой. Мы билеты сдадим, они никуда не поедут.

— Спасибо. — Он положил трубку и взглянул на появившуюся в комнате Веру.

— Вы говорили по-грузински? — спросила она, остановившись у шкафа.

— Да. Я говорил с Тбилиси. Просил, чтобы мои не приезжали сюда.

Он только сейчас обратил внимание на рост молодой женщины; пожалуй, она была на целую голову выше Никиты. Да, его бывшему компаньону всегда нравились высокие и статные женщины, Резо знал его вкус.

— Идемте на кухню. Я приготовлю для вас пакетный грибной суп. Больше у меня ничего нет. И шпроты. Вы любите шпроты?

— Обожаю, — кивнул Резо, — только покажите мне, где у вас туалет и ванная комната.

— Рядом с кухней. Там все вместе, в одной комнате.

Резо вспомнил свою огромную квартиру и тяжело вздохнул. Нужно решать, как жить дальше. Что делать? Сбежать из Москвы, прорваться в Грузию? Но это очень трудно. Без паспорта и без документов почти невозможно. Пойти к прокурору самому? Но где гарантия, что ему поверят? И в итоге не сдадут как раз тем самым сотрудникам ФСБ, от которых он бежал?

Умываясь, он посмотрел на себя в зеркало, с отвращением отметив отросшую щетину на лице. Огляделся. Увидел лезвие для чистки ног. Резо взял лезвие, потрогал его и, улыбнувшись, положил обратно. В крайнем случае придется попросить разрешения и побриться этим прибором.

Вышел из ванной комнаты, прошел на кухню. Вера уже успела высыпать в кипящую воду содержимое пакетика. Он неловко топтался на пороге кухни, вдруг ощутив голод. Со вчерашнего дня он практически ничего не ел, да еще умудрился выбросить из себя остатки пищи двухдневной давности.

— Проходите к столу, — пригласила его женщина, — я вас сразу не узнала. Вы обычно выглядели более элегантно.

Он с ужасом сообразил, в каком виде явился к ней. Посмотрел на свою одежду. Да, видок не очень располагающий к доверию. Подозрительные пятна на коленях и на животе. Весь мятый, грязный.

— Извините, — пробормотал он, проходя к столу.

На кухне, кроме маленького столика, помещался еще небольшой диванчик. Он уселся на него чувствуя, как мешает пистолет, спрятанный под пиджаком. Достал оружие и положил рядом. Вера сначала стояла у плиты, и, когда повернулась, пистолет лежал рядом с ним на диване. Она увидела оружие.

— Вы хотите меня убить? — спросила она скорее равнодушно, чем испуганно. Было даже нечто обидное в ее равнодушии, словно она не верила в его решимость предпринять хоть что-то.

— Нет, конечно, — растерялся Резо, — этот пистолет только для защиты. Меня ищут по всему городу.

— Вы что-то натворили?

— Я же вам объяснял, — поморщился он, — вы все-таки мне не верите.

— Не знаю. А вы бы поверили? Если бы к вам пришел человек в таком виде, с пистолетом в руках и сообщил, что его напарник убит. Вы бы поверили?

— Нет, — честно признался Резо. Она налила суп в глубокую тарелку, поставила ее на стол, нарезала хлеб, достала банку маринованных овощей, «Докторскую» колбасу.

— Больше у меня ничего нет, — призналась она, — есть еще творог и яблоки. И бутылка пива. Вы хотите пива?

— Спасибо, не хочу.

Он взял ложку, чувствуя, как вместе с первым глотком обжигающей жидкости в него вливаются силы. Женщина сидела напротив.

— Где он сейчас? — спросила она.

— Кто? — не сразу понял Резо.

— Никита.

— Не знаю. — Аппетит сразу пропал, он наклонил голову к тарелке, потом выдавил: — Наверно, в их морге.

— С ним можно попрощаться?

— Можно. Но не нужно.

— Почему не нужно?

— Если узнают, что вы были его женщиной, они начнут вас допрашивать, мучить расспросами, попытаются через вас выйти на меня. И вам все равно не отдадут его тело. Формально вы не его родственница. Вас могут даже к нему не пустить.

— Понятно, — спокойно сказала она. — И все только из-за того, что вы заявились ко мне?

Аппетит пропал окончательно. Он положил ложку на стол. В тарелке еще оставалось достаточное количество супа, но он больше не хотел есть.

— Да, — сказал он с вызовом, — но я появился здесь только потому, что мне некуда больше идти.

— Я только спросила. — Она поднялась и налила в чайник воды, поставив его на плиту.

— Мне нужна ваша помощь, — сказал он очень спокойно.

Она повернулась к нему.

— Я должна вам помогать?

— Не должны, но у меня нет другого выхода.

— Поэтому вы выбрали именно меня?

— Да. — Он понимал ее состояние. Это была защитная реакция на смерть Никиты.

— Что я должна сделать?

— Я дам вам адрес одной фирмы. Нужно заехать к ним и взять там мои деньги.

— Большая сумма?

— Не очень. Четыре тысячи долларов.

— И это все?

— Нет, не все. Вечером я поговорю еще раз с братом. Постараюсь придумать, как вырваться из Москвы. Я пробуду у вас недолго. День, от силы два. Мне нельзя долго здесь находиться. Рано или поздно они могут меня вычислить.

— Понятно. Вы больше не хотите есть?

— Спасибо. Было очень вкусно.

Она подошла к столу, убрала тарелки, хлеб.

— Сейчас вскипит чайник. — Это она сказала, уже стоя к нему спиной.

— Вы его любили? — спросил он. Она даже не вздрогнула. Он смотрел на ее плечи. Она подняла голову.

— Он мне нравился, — сказала она, по-прежнему не оборачиваясь.

— Все так быстро произошло, — почему-то добавил он, словно мог что-то изменить.

— Может, он еще жив? — наконец повернулась она к нему. Почему он раньше не смотрел на ее лицо? Немного удлиненный овал, чуть запавшие глаза, тонкие губы. Кажется, у нее были веснушки. Или ему так показалось. «Странно, что общего могло быть у Никиты с этой женщиной?» — вдруг подумал Резо. Она была совсем другой, непохожей на его прежних подружек.

— Нет, — честно признался он, — такого быть не может.

Она снова отвернулась. Достала два стакана, заварной чайник. Он молча следил за ее манипуляциями. Только после того, как она поставила на столик стаканы и вазочку с конфетами, женщина наконец прервала молчание:

— Объясните конкретно, что именно мне делать? И куда я должна идти?

Рассказ шестой

Мы вернулись на службу. К тому времени уже успел появиться Дубов. Он сразу прошел в кабинет генерала и долго извинялся, объясняя, почему именно опоздал. Он ведь понимал, что даже Генеральный прокурор, не имеющий доступа к телу Президента, значит меньше, чем начальник службы охраны, который этот доступ имеет. Ему еще повезло, что наш генерал не уехал, иначе Дубову пришлось бы ждать в приемной довольно долго. Если учесть, что завтра генерал должен улетать вместе с Президентом, то Дубову еще повезло, что он его принял.

Сашу Лобанова сразу вызвали к начальству, а я поспешил в свой кабинет, чтобы позвонить Алене. Но ее дома не оказалось, зато дома был Андрей. Это меня удивило, обычно днем он находился в своей больнице.

— Что случилось? — спрашиваю у него. — Ты уже взял отпуск?

— Нет. Ночью у меня было дежурство, а теперь я отдыхаю дома.

— Как Игорь?

— Неплохо. Но все же чем быстрее мы его повезем, тем лучше. С сердцем в таких случаях не шутят. Алена утром была в посольстве. Из больницы придет вызов, и нам пообещали сразу оформить визу, в виде исключения.

— Это хорошо. Когда хотите лететь?

— У нас билеты на воскресенье.

— Ну и правильно. А я постараюсь до этого времени что-нибудь придумать.

— Леня, — вдруг сказал Андрей, — ты не комплексуй. Мы все сделаем как надо. И если деньги не найдешь, тоже не проблема. Я для Игоря сделаю все, он мне как родной.

— А мне тем более, — сказал я ему в тон, — спасибо тебе, Андрей. Но я постараюсь все же найти необходимое. Можешь позвать Игоря?

— Да, конечно. Сейчас позову.

— Слушаю, — сказал Игорь, поднимая трубку.

— Как у тебя дела?

— Все хорошо.

— Ты извини, я вчера тебя высадил. Было срочное дело.

— Я же все слышал. Ничего страшного, все нормально.

— Тебе вчера понравилось?

— Да, очень. Мама говорит, что уезжаем в Германию. Можно я книги с собой возьму, а когда приедем, я ему отдам. Боюсь, не успею закончить, не дочитаю до отъезда. Другие-то я успею, а вот Тойнби требует усилий.

— Конечно, можно, — разрешил я за Виталика. — Я с ним договорюсь, можешь не беспокоиться. Он тебе разрешит.

— Мы еще увидимся? — спросил меня сын.

— Обязательно, — ответил я. Хотя у меня почему-то появилось дурное предчувствие, но я изо всех сил старался отогнать его от себя. Только этого не хватало, разозлился я, так можно — сглазить собственного ребенка.