Заговор генералов - Фридрих Незнанский

– Трогай, – зло кинул Воробьев своему напарнику.

Машина резко отвалила от бортика.

Глава 6.

Старший следователь окружной прокуратуры Игорь Васильевич Парфенов тоже не спал всю ночь, но совершенно по иной причине. Подсказку Александра Борисовича Турецкого он в полной мере оценил лишь ранним утром, когда приехал домой с Таганки. Он собирался хотя бы немного поспать, побриться и поесть. Но сперва, конечно, смыть с себя этот отвратительный, рвотный запах гари, пропитавший не только одежду, но и волосы, и вообще все тело.

Стоя под горячими, тугими струями душа и словно смывая с себя усталость прошедшей бессонной ночи, Игорь мысленно перебирал цепочку событий, разглядывая каждое и так и этак, а затем, как в детском конструкторе, прилаживая одно к другому. Поначалу они довольно легко укладывались в ту версию, которую походя выдал «важняк». Но ведь всем прокурорским работникам было также отлично известно, что Турецкого, едва ли не с первых его шагов на данном поприще, называли «мастером версий». Говорили, что буквально по любому запутанному делу он мог бы предложить не менее дюжины взаимоисключающих версий, причем каждая из них казалась той единственно верной, которую и следовало разрабатывать. Но это уж такой дар. Как говорят про деньги в Одессе: или уж их есть, или – нет. И тем не менее всем было также известно, что любые, даже самые запутанные, многослойные дела «важняк» завершал в предельно короткие сроки. Чаще всего в таких случаях было обидно: с завидным мастерством выстроенное здание вдруг могло как бы само по себе взять да испариться, не разрушиться, а просто пропасть, находясь уже в недрах судебной машины. То фигуранты, видишь ли, оказываются не по зубам достопочтенной Фемиде, то с легкостью необыкновенной отстреливают наиболее опасных свидетелей, а прочие с завидным единодушием отказываются от своих первоначальных показаний, причем внаглую, словно бы издеваясь, но на самом деле сохраняя свою жизнь, обеспечить охрану которой родное государство попросту не может. Ну а после всего подобного, после неоднократных переносов судебных заседаний, уничтожения исполнителей и благополучного отъезда за границу под подписку о невыезде заказчиков, в конце концов для общего успокоения отпадала надобность и вообще в судебном разбирательстве. Вот последнее и бывало той самой главной наградой, от которой даже такие «важняки» при Генеральной прокуратуре предпочитали читать лекции в различных престижных академиях, да на самый худой, как говорится, конец – возглавлять охранные структуры или юридические службы многочисленных банков, совместных предприятий и прочих ООО.

И еще поразительный факт: чем выше (по своему положению) оказываются обвиняемые, тем наглее и грубее действуют противоборствующие следствию силы, словно заранее уверенные в полной своей безнаказанности. Действительно, а чего бояться, если тебя открыто поддерживают даже депутаты Государственной Думы! Это с их-то депутатской неприкосновенностью! И это наверху, то есть в тех сферах, на которые распространяется компетенция Генеральной прокуратуры. На нижних же этажах, где обычно бегают «следаки» из территориальных и всяких там окружных прокуратур, порой даже и видимость сурового Закона не ощущается. И не в том дело, что профессиональных кадров не хватает. Тут налицо заколдованный круг: опытных (то есть людей, служащих государству) кадров нет, потому что дела им валят, а платят вообще копейки (хоть и напрочь забыто это слово в русском языке); дела валятся, потому что опытных следователей в спешке заменяют студентами юрфаков, которые после одного-другого прокола уходят в фирмы вслед за старшими товарищами. И так без конца. Главная же беда состоит в том, что все без исключения плюют с высокого дерева на двусмысленные и слабые российские законы. Уголовники, прорвавшиеся в Государственную Думу, и их высокообразованные помощники-юристы с легкостью необыкновенной пресекают любые поползновения власти, направленные против организованной преступности и коррупции в собственных рядах. А поскольку преступность заметно начала менять формы борьбы за обладание собственностью и, в сущности, за захват государственной власти, новая российская мафия, которой даже старая, проверенная Сицилия годится разве что в младшие партнеры, приняла единственно верное для себя решение: капиталы, накопленные, естественно, преступным путем, должны быть полностью легализированы, а «братки» заменены «белыми воротничками». И в этом и есть главный и великий смысл всеобщего передела на одной шестой мировой суши. Только самозабвенный идиот мог этого не понимать.

Игорь Парфенов, на свою беду, понимал, но знал и другое: противостоять такому, в общем-то, тотальному нажиму может либо убежденный национал-патриот, маскирующий непривычными узорами привычную свастику, либо наивный правовед с многолетним стажем диссидентской деятельности. Последний – по глупости. Или от старческой наивности. Все остальные предпочитают подлаживаться под существующие реалии. И кстати, пока еще никто ничего на этом не потерял – ни денег, ни здоровья.

Вспоминая расхожий анекдот: «Берешь взятки? – Нет. – Почему? – Не дают», Игорь частенько задумывался над своим будущим. Нет, он ни разу не запачкал своих рукавов, не запятнал погон даже малым подозрением, но уже понимал, что противостоять махине невозможно. Он не продавал следственных тайн, но иногда ухмылялся про себя: а кому они нужны? Ну а, скажем, понадобятся, тогда как? Вопрос казался риторическим, потому что ответ мог быть однозначным: сколько? Но даже это последнее предательство практически не зависело от Игоря. Хорошо, он оказался честным человеком и послал «гонца» по широко известному адресу. «Гонец» немедленно отправится выше. Или на самый верх, где и получит требуемое. Возможно, сумма при этом удвоится или утроится. Но Игоря этот вопрос больше касаться не будет.

Это ужасно – быть честным человеком, причем не перед обществом, а перед самим собой, и где-то там, в подсознании, злиться, но не терять юркой такой мыслишки: ну и чего ты, дурак, добиваешься, если никто не узнает? Зато…

Не был он и завистливым человеком – это уж точно. Но… В общем, если смотреть на свою жизнь реально, думал Игорь, то в ней гораздо больше многоточий, чем иной раз кажется. Опасных, зато и притягательных. Действительно ведь, что же получается, братцы? Я что, тупее всех других? Почему болван с квадратной стрижкой, имеющий две извилины, одна из которых делит задницу пополам, ездит в джипе «чероки», ходит в кашемировом пальто до пят и, накручивая на палец золотую цепь, разговаривает по сотовому телефону, а я…

И снова многоточие.

Совесть? Кому за нее платят? А Бог – он высоко. Но с Ним разговор состоится – там, а я пока здесь…

Игорь оглушил себя на прощание потоком ледяной воды, утробно проорал нечто напоминающее «о-го-го-о…» и вышел из-под душа. Сон как рукой сняло. Чашка крепчайшего кофе окончательно растворит оставшуюся в голове дурь и освободит ее для других, более важных на сегодня дел.

И первое из них – получить заключение судмедэкспертизы от судебного медика Градуса и возбудить уголовное дело по факту убийства гражданки Красницкой Елены Георгиевны.

Неоценимую помощь следствию оказал участковый уполномоченный. Этот капитан Симоненко, выяснилось, лично и давно знал погибшую. Видел он и картины, висевшие в квартире, – большие, красивые, в общем, богатые. Ну, понятно, тут реакция зрителя однозначная. И на фамилии художников рассчитывать, естественно, не приходилось. Но что картины были ценные – это несомненно. Теперь их нет. Сгорели? Маловероятно. Нельзя исключить и такой версии: смерть хозяйки последовала в связи с похищением дорогих картин. Это тем более возможно, что в последнее время в Москве, да и не только в столице, вон и в Питере, пишут в газетах, тоже, участились нападения на жилища одиноких пожилых людей, обладающих художественными ценностями. Ну, естественно, первым делом – коллекционеры. Потом наследники бывших крупных государственных чиновников, особенно сталинских времен, наконец – закончивший войну генералитет, своеобразно и быстро решивший для себя проблему репараций. Судя по анкетным данным, которые доставил из отделения милиции Симоненко, выдернув для этой цели из кровати начальника паспортного стола, покойная принадлежала ко второй категории, скажем так, группы риска. Папаша – заместитель знаменитого Серго, но в отличие от своего шефа самоубийством жизнь не покончил, репрессирован не был, а в начале шестидесятых с почетом ушел на заслуженный отдых с поста заместителя министра внешней торговли. Еще при Никите. Наверно, кресло его приглянулось кому-нибудь из хрущевского окружения. Досиди он до Брежнева, поди, так бы и умер на Смоленской, на внешторговском олимпе, окружаемый толпой таких же почтенных старцев и осеняемый несгибаемым крылом Юрия Леонидовича, сына «гениального секретаря».