Лед чистой воды - Наталья Берзина

Перекопав абсолютно все, Леха убедился, что камней в квартире нет. Остановившись возле ванной, он решил попытаться всерьез поговорить с Аськой. Постоял, прислушиваясь к происходящему. Ничего не услышав, осторожно открыл дверь.

Голая девка, свернувшись калачиком, мирно спала в ванне. Леха попытался разбудить ее, но результат получился нулевой. Она временами только что-то тупо мычала. Бросив дурацкую затею, Леха перетащил безвольное тело в комнату, свалил на диван и, небрежно прикрыв попавшимся под руки пледом, покинул замызганную квартиру. Часы показывали половину четвертого ночи.

Несколько раз он безуспешно дергал дверцу. Машина упорно не желала впускать его. Леха попытался согреть замок зажигалкой. Свирепый восточный ветер мгновенно задувал пламя. Фолькс несколько раз самостоятельно становился на охрану, но Леха снова и снова нажимал зеленую кнопку на брелоке. Замок легонько щелкал, автомобиль мигал фарами, но дверь стояла насмерть, как пресловутые триста спартанцев. Разозлившись окончательно, Леха выхватил из кармана перочинный нож, раскрыл его и, вставив лезвие в узкую щель между дверью и стойкой, поднажал. Что-то хрустнуло, дверь вздрогнула. Леха дернул что есть силы, одновременно налегая на рукоять ножа.

От неожиданности он упал на спину, растянувшись во весь рост на ледяной дорожке. Сломанный нож. Распахнутая дверь машины и завывание ветра.

– Встаем и руки на машину! – крикнул кто-то совсем близко.

Отходя от острой боли в затылке, Леха попытался разглядеть, кто стоит рядом, но свет заснеженного фонаря бил в лицо, и вместо человека удалось разглядеть только смутный силуэт.

– Я сказал, встаем! – уже со злостью рявкнул человек и сильно пнул Леху ногой в бок.

– Ах ты, гад! – выдохнул Леха и попытался перекатиться, но в этот момент кто-то ударил его с другой стороны. В грудь уперлось дуло кургузого автомата.

– Лежать смирно! – рыкнул человек, и Леха ясно увидел милицейский погон на теплом бушлате.

– Это моя машина! Документы в кармане! – стараясь не провоцировать милиционеров на дальнейшее избиение, осторожно пояснил Леха.

– Вставай показывай! – приказал тот, что с автоматом.

Леха осторожно сел, медленно поднялся, левой рукой достал из кармана куртки бумажник.

– Вот, пожалуйста! – воскликнул он, протягивая документы патрульному.

Тот неспешно принял их, долго всматривался в небольшую фотографию на правах, старательно изучил техпаспорт. Путевки, лежащие там же. Страховой полис. И только вернув все Лехе, спросил:

– Так чего ты тут развлекаешься? Людям спать не даешь? Шумишь?

– Дверь замерзла. Еле-еле открыл.

– Ладно, заканчивай баловать и вали отсюда. Нас попусту пригнали! Погода дрянь. Ночь. Давай проваливай подобру-поздорову.

– Я сейчас! Дверь-то уже открылась! – засуетился Леха.

Ужом юркнув в выстывший салон, он дрожащей от волнения рукой вставил ключ зажигания. Повернул. Мотор завелся с первой же попытки. Сквозь заляпанное снегом и покрытое льдом стекло Леха видел, что менты, отойдя чуть в сторону, продолжали смотреть на него сквозь снежную пелену. Фары разорвали тьму. Щетки «дворников» бессильно скреблись по шершавой ледяной корке на лобовом стекле. Струйки жидкости из омывателя бессильно стекали по слипшейся ледяной крупе, не в силах пробиться сквозь мерзлую корку. Чертыхаясь, Леха выбрался из стылого салона и принялся ручным скребком срубать намерзший лед. Кое-как обеспечив себе некоторую видимость, он вернулся в машину. Работающий двигатель уже немного согрел воздух в машине, но и рулевое колесо, и само сиденье все еще оставались застывшими, нестерпимо холодными. Стараясь поскорее покинуть проклятое место, Леха осторожно тронулся. Под колесами хрустела ледяная корка, неумолимо перемалываясь в снежную пыль.

Поземка кидалась под машину остервенело, словно собиралась оторвать ее от обледеневшей дороги и зашвырнуть куда-нибудь в реку, в темную, перемешанную с ледяной шугой воду. Леха начал приходить в себя, только когда выбрался на главную магистраль.

Дальний городской район, отделенный широкой полосой промзоны и старинной частной застройки. В расползающихся в обе стороны от главной улицы домиках все так же, как и сотню лет назад, жили люди, погрязшие в своих банальных житейских проблемах и совершенно не задумывающиеся, что где-то здесь, неподалеку, жил величайший художник, давший миру не столько свои полотна, знакомые сегодня, пожалуй, только редким знатокам, сколько своего ученика и наследника, который, покорив избалованную Европу, стал кумиром многих. Прожив бóльшую часть жизни в эмиграции, он никогда не забывал отчего дома, всякий раз черпая вдохновение в воспоминаниях о родном городе над быстрой рекой.

За окном промелькнул костел Святой Варвары, взметнувший в ночное небо острые иглы шпилей.

Вылетев на путепровод, Леха притормозил, старое да еще и обледеневшее покрытие грозило сбросить быстро движущийся автомобиль прямо на железнодорожные рельсы. Здесь, неподалеку от железнодорожного вокзала, плюс ко всему еще и велика вероятность наткнуться на бдительного дэпээсника, что притаился с радаром в надежде срубить по-легкому немного денежек.

Миновав привокзальную площадь, Леха направился в сторону дома. Надеясь еще несколько часов поспать, прежде чем придет время отвечать за свои бездарные действия и безуспешные поиски.

Анна всегда по утрам бывала не в духе. Но сегодня настроение оказалось особенно гадким. Мало того что не выспалась, так еще плотный туман за окном. Вчера ничто не предвещало этого промозглого, пропитанного ледяной сыростью утра. Она ненавидела туман, но жизнь распорядилась так, что в этом городе либо дул постоянный ветер, либо расстилался туман. Пожалуй, только летом еще как-то можно жить, но и то высокая влажность в сочетании с жарой – малоприятная вещь. А сейчас далеко не лето! Тут до весны бы как-то дожить. Февраль – самый тягостный месяц. Душа и тело уже жаждут тепла, а погода настолько переменчивая, что синоптики, по-видимому, просто махнули рукой на прогнозы и каждый день обещают расстроенному народонаселению ожидаемое солнце вперемешку с дождем и ветром. Вот об утреннем тумане никто ничего не говорил.

Прихлебывая обжигающий кофе, Анна стояла у окна и уныло глядела на серую, беспросветную мглу, вязкую, как кисель, печальную, словно одиночество. На миг она вдруг представила, что не повстречала бы Володю, и невольно поежилась от страха.

– Что с тобой? – спросил Владимир, нежно обнимая жену за плечи.

От него пахло свежестью и… любовью! Почему этот запах всегда кружил ей голову? Даже сейчас, невзирая на отвратительное туманное утро, на то, что ей придется ехать к первой паре, она улыбнулась и потерлась щекой о его чисто выбритый подбородок. Он уже полностью собрался и, как всегда, готов был встать грудью против всех сложностей мира. Боже, какая у него грудь! Широкая, крепкая, рельефная! Как замечательно, прижавшись к ней, засыпать после бурной ночи любви. Как он умеет любить! Ненавистный туман куда-то исчез. Теплая волна пробежала по телу. Анна поплотнее прижалась к мужу.

– Ты поднял Мишку? – борясь с собой, спросила Аня. Взволнованный, низкий, грудной голос явственно выдавал ее состояние.

– Он умывается. Если ты поторопишься, я отвезу тебя на работу. Времени у тебя не много. Пока медвежонок позавтракает, ты должна привести себя в порядок и даже нарисовать глаза. Знаешь, я не понимаю, для чего ты их постоянно красишь? Они у тебя и так достаточно выразительные!

– Я, дорогой, уже не в том возрасте, когда можно выходить из дому без макияжа! – возразила Аня, хотя ее голос по-прежнему оставался мягким, воркующим.

– Ты самая лучшая и самая красивая женщина в мире! Я тебе это твержу каждый день, а ты почему-то мне не веришь! – с легкой обидой в голосе произнес Владимир.

– Просто ты меня такой видишь. У тебя все еще эйфория влюбленности, – усмехнулась Аня. – Я только кофе допью и буду готова через пять минут!

Сборы действительно не затянулись: пока муж собирал Мишу в садик, она успела и глаза подвести, и одеться. Теперь оставалось только дождаться, пока сбросится на флешку информация с компьютера. Анна решила не встречаться со старым другом лично. Слишком многое их объединяло когда-то, и то, что он в свое время струсил и не предложил выйти за него замуж, она давно простила. После того как в ее жизни появился Владимир, она действительно забыла все, что было до него. Вот только теперь предстояло вспомнить. Чтобы помочь мужу, пришлось вернуться в прошлое. А оно не было столь безоблачно, как хотелось бы.

После развода, который дался ей весьма нелегко, навалилась дикая, тяжелая депрессия. Несколько раз она даже подумывала о самоубийстве. А после произошла эта встреча. Вроде нелепая, по сути, случайная. Перевернувшая дальнейшую ее жизнь и ставшая – нет, не роковой, скорее судьбоносной.