Сумка, посох и удача! (СИ) - Моури Эрли

Вздремнув с полчаса, я проснулся на повороте, когда повозку сильно качнуло, и как-то случайно вспомнил о книге Рябининой. Взяв у Дереванша сумку, я неторопливо извлек «Красную Юбочку». Поглядел обложку, поковырял ногтем золоченое теснение с именем автора, открыл книгу и начал читать с самого начала.

«По лесной тропинке шла молодая девушка в красной юбочке. И было у нее очень редкое и очень красивое имя — Маша, но знакомые чаще называли ее наша Красная Юбочка, потому что она всегда носила красную юбочку с кружевными оборками. И туфельки на этой девушке были красные. Красной с белыми вставками была блузка и носочки…»

«Писец полный! Какая же тошнотная чушь!», — зевнув, подумал я. — «Действительно, такое могла написать только Рябинина. Вероятно, трусики и бусики у Маши тоже были красные. И была она комсомолка или идиотка».

Я перевернул страницу и продолжил чтение.

«Каждый день Маша ходила по этой тропинке, и знали ее в лесу все звери и все птицы. Что же влекло нашу героиню пускаться в такое нелегкое путешествие так часто? А дело было в том, что в молодой груди Маши, билось очень доброе и очень чуткое сердце. Оно заставляло девушку ходить через весь лес, чтобы накормить умирающую с голода бабушку».

«Охренеть!», — подумал я, — «Нет это полная клиника!»

Все-таки чтение я продолжил.

«Бабушка ее жила на опушке леса — слишком далеко от города. Магазина по близости не было, и денег у нее не было, и ноги у нее были больные, и руки, и спина больная вместе с головой. Первое время бабушка питалась ягодами, которые росли на опушке, но ягоды скоро закончились. Ждала бы бабушку голодная смерть, если бы у нее не было такой доброй внучки, которая каждый день приносила блинчики с мясом. Вот и в этот солнечный день шла Машенька с корзинкой полной горячих блинчиков, чтобы скорее насытить пустой животик бабушки».

По моему мнению, дальнейшее развитие сюжета обещало появление Серого Волка, и я перевернул еще несколько страниц, чтобы скорее дойти до эпохального события. Однако фантазия госпожи Элсирики оказалась непредсказуемой, и на тропинку перед Красной Юбочкой выпрыгнул не натуральный волк, а оборотень, который в дневное время имел облик молодого мужчины с аккуратной бородкой, обаятельной улыбкой и платочком в нагрудном кармане. Родители нарекли его Рудольфом.

«Оборотень загородил ей дорогу и сказал:

— Моя красавица, ну дай я тебя поцелую!

На что Маша строго ответила:

— Ни за что. Я знаю, к чему приводит один-единственный поцелуй.

— К чему? — хитро оскалился Рудольф.

— А к тому… В общем, я не сплю с незнакомыми мужчинами.

— Так давайте познакомимся? — предложил оборотень и протянул свою длинную-длинную руку с длинными-длинными когтями.

— Я и со знакомыми не сплю, — гордо вскинув носик, сообщила Красная Юбочка. — С дороги свали, — попросила она, оттолкнула лукавого оборотня и пошла по тропинке дальше».

А дальше две трети книги Рудольф только тем и занимался, что выпрыгивал из-за кустов на тропинку и одолевал непробиваемую Машку сексуальными домогательствами. Лишь ближе к полудню утомленному оборотню удалось раскрутить ее на два блинчика и уломать неприступную девицу приподнять юбочку чуть выше колена. В момент аморального приподнятия юбки, Маша как-то случайно сболтнула адрес бабуси, и у Рудольфа родился коварный план. Побежав прямиком через лес, Рудольф быстренько нашел нужный домик. Пока это старое ненасытное чудовище — бабушка — рыскала по поляне в поисках земляники, оборотень подкрался к ней, отволок ее к ближайшему дереву, привязал там за больные ноги. Чтоб старуха не орала он заткнул ей рот мухомором. Сам же метнулся в дом, лег на кровать, укрывшись до бровей одеялом. Начало финальной сцены в эротическом триллере Рябининой выглядела так:

«Поднялась Машенька на крылечко и сказала:

— Тук-тук!

— Входи, внученька, — ответил ей голос совсем непохожий на голосок ее любимой бабушки.

Машенька вошла и спросила:

— Бабушка, а что у тебя такой голосок? Простудилась что ли?

— А-а хвораю, внученька. Сильно хвораю. Боюсь, дело к могиле движется, — ответил Рудольф, прикидываясь бабушкой.

— А что у тебя бабушка, такие волосы: короткие и черные вместо серебристых и длинных? — поинтересовалась Красная Юбочка, ставя корзинку на скамейку.

— А это оттого, что обгорели мои волосы намедни. Очаг разжигала, и прическу огнем попортила. Закоптились, в общем.

— А-а, — протянула Машечка, всем сердцем скорбя по испорченной прическе бабушки. — А чего это у тебя такие большие и радостные глаза? — поинтересовалась девушка, подходя к кровати совсем близко.

— А радостно мне… Радостно думать, что я сейчас с тобой сделаю! — сказал подлый Рудольф. Схватил Машеньку и затащил к себе в постель».

В подробности изнасилования Красной Юбочки, которые были растянуты страниц на десять, не дал мне вникнуть Дереванш.

— Подъезжаем, — сообщил он, нахохлившись и крепче вцепившись в сумку.

Я захлопнул книгу и привстал, чтобы лучше разглядеть местность.

Дорога постепенно изгибалась к пологому возвышению, на котором находилось кладбище: среди редких кустов и деревьев белели старые склепы, покосившиеся могильные плиты. Сама развилка находилась у въезда на кладбище, обозначенного массивной аркой. Копателей на месте встречи пока не наблюдалось, хотя солнце уже бросало прощальный свет на земли Кенесии, и тени были так длинны и ужасны, словно нас в неизвестность везли два ящероподобных чудовища.

— Есть идея, Дереванш, — сказал я, знаком приказывая ему открыть сумку.

— Умоляю, господин Блатомир, — нервно заскрипел архивариус, — не надо больше ваших идей. Давайте просто обменяем госпожу Элсирику, если они теперь согласятся на обмен.

— Так вот насчет обмена. Поступим так: у одного из нас будет наготове истинный Клочок, а у другого подделка — тоже наготове. В зависимости от того, как мерзавцы себя поведут, будем действовать и мы: то ли вручим им одно, то ли другое. В общем, давайте мне настоящий пергамент, а ваша писанина пусть будет при вас.

— Нет уж, господин маг, давайте наоборот. Хватит того, что вы сделали с нашей реликвией за обедом.

— Ну, как знаете, — я расстегнул среднюю пуговицу камзола и убрал в потайной карман сложенный вчетверо лоскут.

Через несколько минут повозка подкатила к развилке. Кучер остановил лошадей, выругался непонятно зачем и на кого, и принялся ждать, пока мы отсчитаем положенные полтора гавра.

Когда повозка тронулась в обратный путь, Дереванш долго стоял на месте и смотрел ей в след, пока темная точка не растаяла на фоне огромного солнечного диска. Само светило блекло, проваливаясь за горизонт, затягивалось сизой дымкой. На востоке уже появились первые звезды и серп малой луны — Виолы.

Я понимал, что нам нельзя так вот стоять бессмысленно и глазеть на закат. Следовало с пользой потратить драгоценные минуты и хоть как-нибудь приготовиться к встрече с членами братства. Но я ничего не мог с собой поделать: ноги и руки словно не принадлежали мне, и в голове отчего-то не возникало никаких полезных мыслей.

— Дереванш, — наконец выдавил я. — Пойдемте к арке. Там удобное место держать оборону, если такое потребуется. Надеюсь, у вас есть какое-нибудь оружие?

— А? — он уставился на меня мутными серыми глазками.

— Надеюсь, у вас есть при себе кинжал или ножик, на случай, если нам придется драться?

— Вы с ума сошли, господин Блатомир, — пролепетал кенесиец. — Зачем мне оружие? — в свете заходящего солнца он казался совсем щупленьким и жалким.

— Чтобы драться, Дереванш, — терпеливо объяснил я. — Чтобы вы имели возможность перерезать пару вражеских глоток. Раз у вас ничего нет, доверю вам свой нож.

Я наклонился открыть в сумку, но в этот момент архивариус дернулся, вырывая саквояж, и сообщил:

— Идут!

Глава 2

Из кладбищенской арки появилось человек семь-восемь, и двинулись к нам. Элсирики среди них не было. Я хотел выразить недовольство ударом посоха в землю и каким-нибудь сердитым заклятием, но в этот момент из-за кустов вышло еще несколько братьев-копателей, двое из них держали высокую рыжеволосую девицу. Когда они приблизились на полсотни метров, я уже не сомневался, что в их руках именно Анька Рябинина. Вела она себя крайне беспокойно: все норовила вырваться и ударить ногой в пах одного из своих конвоиров.