Птица малая - Мэри Расселл

– Потом скажете, хорош ли этот рецепт. Я взяла его из книги.

После обеда они перебрались в гостиную, прихватив чашки с турецким кофе, и разговор переключился на музыку. Джордж заметил, что София поглядывает на старое пианино у стены.

– Им редко пользуются, – сказал он. – Оно осталось тут от прежнего жильца. Мы собирались его отдать, но затем выяснилось, что Джимми умеет играть, поэтому на прошлой неделе мы настроили эту штуковину.

– София, а вы играете? – спросила Энн. Вопрос был простой. Но девушка ответила не сразу.

– Моя мать была учителем музыки, поэтому я, конечно, получала уроки, когда была маленькой, – наконец сказала София. – Не помню, когда сидела за пианино в последний раз.

Но она помнила. Был день, и комнату освещали косые солнечные лучи, врываясь в окно, а ее мать кивала, комментировала и садилась к инструменту, чтобы показать какую-нибудь фразу; кот, прыгнувший на клавиатуру и тут же без церемоний сброшенный на ковер; обычное занятие, перемежаемое случайной пальбой и взрывом минометного снаряда, упавшего где-то неподалеку. Она могла бы вспомнить все, если бы позволила себе.

– Я очень давно не практиковалась.

– Что ж, попробуйте, – предложил Джордж.

– Любой, кто может стучать по клавишам, в моих глазах уже маэстро. Все, на чем я умею играть, это радиоприемник. Садитесь, София, – убеждала Энн, обрадовавшись хоть какой-то активности, способной заменить конвульсии и пробуксовки разговора. София была восприимчивым, но молчаливым гостем, и обед прошел вовсе не с тем подъемом, к которому Энн привыкла, хотя и был достаточно приятным. – Поработал ли настройщик на совесть или мы попросту внесли посильный вклад в общий разгул пуэрториканской коррупции?

– Нет, правда, я не могу вспомнить ни одного отрывка, – взмолилась София.

Ее возражение было отклонено – добродушно, однако твердо, – и хотя пальцы слушались плохо, кое-какие музыкальные фразы она вспомнила. На несколько минут София увлеклась, наново знакомясь с инструментом, но лишь на несколько минут. Она встала, придумывая предлог, чтобы уйти, но Джордж напомнил о персиковых гренках, и София решила задержаться еще немного.

Пока ели десерт, Энн убеждала ее приходить сюда в любое время, чтобы поиграть на пианино. Но, зная позицию Софии в этом вопросе, прибавила:

– Должна предупредить. Время от времени к нам на ужин заходит Джимми Квинн, так что вы можете столкнуться с ним вне работы. – А затем, словно и не помнила об этом весь день: – Кстати, у нас есть еще один общий знакомый. Вы помните Эмилио Сандоса?

– Лингвист. Да, конечно.

– Следовало бы воскликнуть: «Как тесен мир!» На самом деле мы здесь из-за него, – сказал Джордж и вкратце обрисовал историю их переезда в Пуэрто-Рико.

– Значит, вы миссионеры, – сказала София, стараясь не показать своего потрясения.

– О боже, нет! Просто старые сердобольные либеральные благодетели человечества с занозами в задницах, – сказала Энн. – Меня растили как католичку, но я очень давно отошла от Церкви.

– Энн еще может возродить в себе католицизм, если примет пару кружек пива, но я абсолютный атеист. Тем не менее, – признал Джордж, – иезуиты делают много хорошего…

Какое-то время они говорили о клинике и иезуитском центре. Но затем разговор вернулся к работе, которой София занималась на антенне, и, пока Джордж объяснял ей серию технических процедур, Энн впала в нетипичное для нее молчание. Когда девушка работала, в ней проступала стремительная живость, что составляло занятный контраст с ее трогательной неуклюжестью в вопросах общения.

Да, подумала Энн, наблюдая за ними, вот оно. Теперь я вижу это притяжение.

Ночью, уже лежа в постели, Энн прильнула к Джорджу, отчего у него перехватило дыхание. Проклятье, подумал он. Нужно опять начинать бегать.

– О, сладостная тайна жизни, наконец я нашла тебя! – пропела Энн.

Джордж рассмеялся.

– Красивая девушка, – заметила Энн, чьи мысли внезапно переключились на Софию, одну из немногих когда-либо встреченных ею женщин, заслуживающих эпитета «изысканная»: крошечная и совершенная. Но при этом такая замкнутая. Такая настороженная. Энн ожидала обнаружить больше тепла в девушке, пленившей и Эмилио, и Джимми. Наверное, и Джорджа тоже, насколько Энн могла судить, а уж она-то могла. – Очень неглупая. Могу понять, почему она осадила Эмилио. И Джимми тоже, – добавила она, подумав.

– Хм. – Джордж уже почти спал.

– Я могла бы стать еврейской матерью, если бы вовремя спохватилась. Подлинное несчастье Иисуса в том, – решила Энн, – что он не встретил милой еврейской девушки, на которой смог бы жениться и с которой создал бы семью. Наверное, это богохульство, да?

Приподнявшись на локте, Джордж посмотрел на нее в темноте:

– Не лезь в это, Энн.

– Ладно, ладно. Я пошутила. Спи.

Но какое-то время оба не спали, думая каждый о своем.

9

Неаполь: апрель, 2060

Услышав сразу после рассвета стук, Джон Кандотти проснулся и оделся.

– Отец Кандотти? – Это был брат Эдвард, тихо, но настойчиво звавший из коридора. – Святой отец, вы не видели Эмилио Сандоса?

Джон открыл дверь.

– Вчера вечером. А что?

Бер, приземистый и взъерошенный, выглядел почти сердитым.

– Я только что был в его комнате. Постель не тронута, похоже, что Сандоса тошнило, но самого его нигде нет.

Натянув свитер, Джон протиснулся мимо брата Эдварда и направился в комнату Сандоса, желая убедиться, что он исчез.

– Я убрал за ним. Вышло все, что он вчера съел, – хрипел сзади Эдвард, пока они спешили по коридору. – Хотя съел совсем мало. Я уже проверил в туалетах. Его там нет, говорю вам.

Тем не менее Джон сунул голову в комнату, ощутив стойкий запах рвоты и мыла.

– Черт, – яростно прошептал он. – Черт, черт, черт… Этого следовало ожидать! Я должен был быть рядом. Я бы его услышал.

– Это моя обязанность, святой отец. Не знаю, почему я не настоял на соседней комнате. Но обычно он уже не нуждается во мне по ночам, – сказал Эдвард, пытаясь объяснить свой промах не столько Кандотти, сколько себе. – Я бы заглянул к нему этой ночью, но не хотел вмешиваться, если он… Он сказал, что хочет поговорить с вами. Я думал, он может…

– Я тоже так думал. Ладно, послушайте. Он не мог уйти далеко. Вы проверили трапезную?

Стараясь не паниковать, они обыскали здание – что касается Джона, то за каждым поворотом он ожидал наткнуться на тело Сандоса. Джон уже подумывал связаться с отцом Генералом или с полицией, когда ему пришло в голову, что, поскольку Сандос вырос на острове, то может находиться сейчас внизу, у воды.

– Давайте посмотрим снаружи, – предложил Джон, и они покинули главный корпус, выйдя через западную дверь.