Долина раздора (СИ) - Шкирич Анатолий Владимирович

«А вот теперь я готов к продолжению».

Вторя его мыслям, сбоку послышался хриплый вой, перемежающийся полным боли шипением. Нечто, очень отдаленно напоминающее латника, поднялось на ноги. Сквозь перекрученные пластины и ошметки кольчуги торчали сломанные ребра. Часть брони буквально запеклась в его живот, оголив даже позвоночный столб. Из верхней, практически неповрежденной части шлема торчали белеющие останки нижней челюсти и пара загнутых книзу обломанных клыков. Конечности зверолюда пострадали меньше, хотя и они могли принадлежать лишь законченному трупу.

«Даже зомби выглядят живей этой твари, - Агатон направил острие клинка к горлу неуклонно подступающего существа. - Это же тот, кого я нашпиговал кусками своего щита!»

Останки латника тряслись. Левая нога волочилась по земле, а правая рука с парочкой уцелевших на ней фаланг пыталась стянуть с пояса клинок с обломанным у конца лезвием. Упрямо отказывающийся подыхать латник ковылял к Агатону. Хорошо хоть его дружков лейтенант пока не заметил.

«Теперь он хоть не мельтешит вокруг, словно попавшее в смерч пугало, - Агатон нанес выпад, должный отделить покореженный шлем от шеи неумирающего врага. Но клинок столкнулся с поднятым лезвием меча противника. - Ну, дает! Еще чуток и я начну завидовать».

Уже не с той грацией, но все так же быстро клинки прорезали воздух. Стальной звон раздавался при каждом ударе лезвия о лезвие. Вся мощь механики доспехов и долгих тренировок лейтенанта уходил лишь на отражение ударов. Каждый выпад встречался подставленным клинком. Латник, или вернее его никак не подыхающее тело в разваливающихся на глазах доспехах, уже не увертывалось от ударов. Но обломанный клинок не дрожал в покалеченной руке с отсутствующими пальцами, а силы словно брались из неведомой демонической бездны.

«Пора заканчивать этот фарс!»

Агатон нанес удар по правому плечу латника, сорвав пластину брони. Звенья кольчуги оторвались от покореженных доспехов противника, кожа и ткань подкладки повисли лохмотьями. Но под ними начинала пульсировать израненная плоть. На глазах Агатона мышцы вспухали безобразными опухолями. На месте рубцов и кровоточащих ран назревали гнойники, тут же лопались и сменялись здоровой плотью. Набухающие связки вправляли в грудную клетку сломанные ребра. Существо не только не умирало. Его плоть исцелялась, стирая даже следы смертельных ран!

«Сюда бы отца инквизитора, да покрыть эту тварь святым матом», - Агатон процедил сквозь зубы несколько услышанных у подземников ругательств: у края опушки начали подниматься еще два тела, покрытых ранами и следами ожогов вперемежку с  закопченными частями искореженных лат.

Агатон занес клинок над головой. Обе руки покоились на рукояти, а пальцы зажали несколько выступов орнамента на гарде. Когда клинок ринулся вниз, навстречу ему взлетел меч латника.

И тут лейтенант повернул рукоять, и лезвие распалось на две равные половинки, заточенные лишь с одной стороны. Точно так же разделилась и рукоять, оставив в каждой руке по узкой стальной полосе. И меч латника на секунду замер, пытаясь выбрать, какой же клинок отражать.

И Агатон ударил по шее врага с двух сторон. Правый клинок встретил в воздухе лезвие меча противника. А левый пронзил латный воротник, прошел сквозь вязкую плоть и снес позвоночный столб, застряв лишь над левой ключицей. Существо оцепенело, его клинок застыл в замахе. И тут же Агатон нанес удар по шее твари правым клинком. Лязг стали. Хлюпанье багровой крови. И голова в покореженном шлеме свалилась перед обезглавленным телом.

Агатон крепко схватился за рукояти мечей, и пнул сапогом в живот зверолюда. Тело латника безжизненно грохнулось на землю, а лейтенант, высвободив клинки, развернулся к двум оставшимся противникам.

- В прошлый раз я слегка погорячился. Вот теперь можете засчитать мне одного, - и Агатон скрестил клинки в воздухе.

Оставшиеся латники молча двинулись к лейтенанту. Никаких сетей. Время шуток закончилось. Если и существовал приказ взять его живым, то никто про него уже и не вспоминал.

«Осталось лишь придумать, каким чудом справиться с этими гадами», - сил хватало лишь на то, чтобы не свалиться на землю. Клинки весили как стальные балки. Пальцы судорожно подергивались, а колено уже не сгибалось. Поршни и механизмы доспеха реагировали с запозданием, будто не могли прочесть его мысленные образы.

- Вашу мать! Во славу Ордена! Трепещите! - яростно завопил Агатон, тяжело затопав навстречу внезапно попятившимся латникам. - Даже смерть не остановит меня!

Из-за деревьев послышалась командная брань сержанта-подземника и отклики пехотинцев. Агатон облегченно рассмеялся. Никогда он еще не радовался так долгожданному подкреплению.

Двое оставшихся противников неуверенно переглянулись, а затем быстро побежали в обход Агатона, пытаясь, кажется, подобраться к телу своего павшего соратника. Но лейтенант из последних сил метнулся назад и замер над обезглавленным трупом:

 - Ну, уж нет! Чтобы забрать это, вам придется справиться сначала со мной!

«Главное, чтобы они не догадались, что меня сейчас опрокинет даже легкое дуновение ветра».

- Мы еще встретимся, - зло бросил предводитель тройки. Его клинок вдвинулся в ножны на поясе. - И раньше, чем ты думаешь.

Оба латника исчезли за деревьями прежде, чем на поляну выбежали первые пехотинцы.

«Шевалье должен иметь вид бравый и наидостойнейший пред рядовыми мужами, дабы внушать трепет и уважение, какими бы не были невзгоды и испытания», - вспомнились Агатону строчки из старинного рыцарского кодекса.

Лейтенант соединил обе половинки клинка и зажал выступающую часть орнамента на гарде. А затем тяжело оперся на соединенный меч, дабы в буквальном смысле не упасть в грязь лицом перед солдатами.

«Зато будет, что презентовать отцу инквизитору по приезду в обитель», - усмехнувшись, подумал Агатон, глядя на свой трофей.

Обезглавленному телу преобразившегося латника недолго оставалось хранить секреты о своем происхождении.

Предгорья

Большинство сородичей Ночного Ловца проводили летние и теплые осенние дни на воле, в бескрайних степях, под пологом леса или в горных ущельях. Лишь к холодам стоянка наполнялась соплеменниками.

Женщина раскладывала перед тотемным столбом внутренности горного яка, двое мужчин слагали поленницу дров для традиционного костра, зажженного молнией. Ночной Ловец кивнул родичам и, не отвечая на приветственные возгласы, проследовал к самому крупному плетеному шатру.

Отведя в сторону завес из живой травы, он скользнул под низкой перекладиной в хижину. Полутьма не рассеивалась даже столбом света, падающим сквозь круглое отверстие на самом верху. В трех глиняных мисках по углам курились пахучие травы, наполняя комнату пряным ароматом. Пол устилали циновки из тростника и несколько выделанных шкур медведей и горных барсов.

За потухшим очагом, скрестив ноги на пояснице, сидела невысокая пожилая женщина. Седые волосы падали волной за спину, удерживаемые впереди костяной диадемой. Не померкшие со временем ясные глаза все еще притягивали взоры.

Серебряная Метка. Мать многих сынов и дочерей племени сполна заслужила мудростью и предвидением титул главной служительницы Матери-Земли лунного племени.

- Смятение среди живых тварей. Лес полнится тревог. Смута колеблет воды. Что за беспокойные вести ты принес? - В сухих пальцах шаманка держала отточенную палочку, которой задумчиво выводила на золе округлые символы.

- Безрадостные, мать племени, - Ночной Ловец опустился на циновку перед очагом. - Но нам по силам успокоить грядущее. Твои сыновья задумали посеять раздор среди чужих. Но какими бы благородными не были их намеренья, они выбрали ложный путь. Они призывают на свою сторону темные силы леса!

- Не стоит без причины ворошить осиное гнездо, - кивнула Серебряная Метка, так и не подняв на него взор. - И то, что мертво должно покоиться, блуждая сознанием по лучшим мирам. Продолжай.