Измена. Мой непрощённый (СИ) - Соль Мари

Хозяин салона мебели заявил, что к нему ходят меньше людей, чем ко мне. А значит, и топчутся меньше! В свою очередь я предложила делить пополам. Директриса салона «Магнолия», чей стаж пребывания здесь был значительно больше, меня поддержала. И мы большинством голосов объявили, что будем делить.

Домой я вернулась уставшей. У девочек при пересменке обнаружился брак. Одна приняла свитера, не проверив детали. Другая сказала, не станет платить. В итоге раздрай в коллективе влетел мне в копеечку! Но я не в обиде. Ведь главное — это сберечь персонал. Где я найду таких верных девчонок?

С порога слышны голоса. Легкомысленный дочкин. И ещё один. Явно мужской! Удивлённо стою и пытаюсь понять, кто общается с Динкой?

В воскресенье Самойлов меня удивил! Он предложил своей дочери альтернативу. Взамен посиделок устроить прогулку в ТЦ. Там пообедать, пройтись по отделам, чего-то купить…

— Я прошу, не усердствуй, — обратилась к нему, пока дочь убежала наверх одеваться.

Он кивнул:

— Хорошо. Постараюсь.

И… то ли манера смотреть себе под ноги, то ли его внешний вид, убедили меня, что он больше сюда не придёт. Не по собственной воле! Как раньше, когда он являлся сюда по субботам, как к себе домой.

Словно стена проросла между нами. Какая-то пустошь лежала у ног. Я не решалась придвинуться ближе. А он прижимался к стене, будто вовсе хотел поскорее уйти.

— Как дела? — спросила, желая заполнить пробел.

Илья хмыкнул:

— Нормально. А у тебя?

Я улыбнулась:

— Да тоже неплохо.

Вот и весь разговор. Удивительно! И как мы раньше общались? Ещё до всего. Ведь могли обсуждать, что угодно. Книги, фильмы, друзей. А теперь… Либо ссора, либо вот так. Подбираем слова, как подростки.

На кухне меня ожидает сюрприз. Эльдар за столом, а Диана — напротив. Оба так сильно увлечены общением, что даже не видят меня. Я успеваю заметить азарт в глазах дочери, прежде чем та произносит:

— О! Мама пришла.

— Привет, — говорю я Эльдару.

Он улыбается мягко:

— Привет.

На нём белый свитер, который так вторит его седине. Он всем своим видом внушает доверие. Как большой теплоход, неспешно шагающий выбранным курсом. Большой и надёжный! Уж он-то тебя не умчит за пределы морей. И ты не окажешься с ним в самом центре стихии.

Но я же отчаянно мчусь на фрегате по имени Витя. Туда, где меня ожидают бескрайние дали. И наш ориентир — это ветер! Куда он подует, туда нам и плыть. Сегодня безветренно, значит, дрейфуем и ждём приближения туч…

— Ма, прикинь! Дядя Эль говорит, у него есть фотограф знакомый. Он может мне сделать портфолио! — делится Динка.

Я хмурюсь:

— Зачем?

Она, распахнув свои тёмные очи, бросается в бой:

— Как зачем? Ты забыла? Ведь я же тебе говорила — для школы моделей. Я буду туда поступать.

Я стараюсь быть правильной матерью. Блюсти интересы детей! В любых начинаниях быть им подмогой. Но это… Когда дочь заявила, что хочет собой торговать. Точнее, быть фотомоделью!

Знаю я этих моделей. Любой мало-мальски приличный фотограф залезет под юбку на раз. И девочки эти в свои восемнадцать, уже растеряв красоту, превращаются в баб.

Динка, конечно, обиделась. Ведь я поддержала Дениса. А ей «запрещаю мечтать». Вернее, мечтать как раз можно! Но только в свободное время. Ведь модель — это крест на учёбе. Что у этих девчонок в мозгах? Две извилины, да и те, что натянуты между ушами…

— Мы же с тобой обсуждали, — отвечаю как можно спокойнее.

Дина меняется в тот же момент. От милой мордочки нет и следа! Теперь на меня смотрит львица. Хищный взгляд исподлобья и агрессия в позе.

— Вот, видите, дядя Эльдар? Мама хочет, чтобы я стала домохозяйкой. Вышла замуж, потом развелась! И всю жизнь занималась детьми.

— Хорошо, если дети оценят, — бросаю я через плечо.

Эльдар, не решаясь занять чью-то сторону, говорит примирительно:

— Мама хочет, как лучше.

— Сомневаюсь! — парирует Дина.

Мне больно, но виду не подаю. Дочь стала неуправляема после развода. Будто факт расставания пробудил в ней бунтарку. Она протестует всегда и везде! И что бы я ни спросила, отвечает отказом.

Вместо гречки давай макароны. Вместо куртки — искусственный мех. Словно всё это время она притворялась другой. А теперь, когда папа уехал, решила: «Довольно».

Динка уходит, простившись с Эльдаром, и сказав напоследок:

— Когда я стану богатой и знаменитой, то скажу в интервью, что мама меня не любила.

Я глотаю обиду. Стою, отвернувшись спиной. Когда чувствую тяжесть его сильных рук на плечах:

— Насть, извини, я опять всё испортил.

— Нет, ты ни при чём, — отвечаю я с грустью, — Динка умеет втереться в доверие, ты ей не верь.

— Я только обмолвился, что знаю фотографа. Я не знал, что ты против, — винится Эльдар.

Руки его чуть сжимают мои напряжённые плечи. Эта близость меня расслабляет. И я поддаюсь! Позволяю ему их массировать.

— Я проезжал мимо, хотел оставить тебе кое-что у двери. Но Дина открыла. Впустила меня.

В другой ситуации я бы сказала — нельзя. Открывать дверь чужим. Но Эльдар не чужой! Он так мягко и так ненавязчиво стал к нам являться, что занял законное место в категории близких друзей. И я доверяю ему. Я знаю, что он не обидит, поддержит, поймёт.

Но, стоит ему прикоснуться к открытому телу, как кнопка внутри зажигается красным: «Нельзя». Ведь нельзя спать с друзьями!

И я отстраняюсь, ощущая, как шея в кольце горловины покрылась мурашками.

— Опять продукты привёз? — говорю с сожалением.

Уже не «спасибо», а просто — «опять». Но его альтруизм начинает меня раздражать. Я ощущаю свои обязательства. Будто он покупает меня! Ожидая взамен благодарность иного порядка.

— Там красная рыба, креветки и сыр. Мне знакомый привёз из Европы.

Я вздыхаю:

— Эльдар!

— Прекрати, — он, предвидя моё возмущение, тянется к кофемашине, — Лучше сделай мне кофе.

И я делаю кофе. И мы его пьём. Смотрим друг другу в глаза и смеёмся. Он — надо мной, я — над ним. И я не хочу, чтобы он уходил. Пусть сидит! Рядом с ним так спокойно.

Эльдар не желает остаться на ужин. Уходит ещё до того, как приходит Денис. Он словно боится столкнуться нос к носу с моим старшим сыном. Может быть, дело в его «неудачном отцовстве»? Я не хочу уточнять. Просто целую его на прощание. В щёку! Не в губы. Хотя и до губ остаётся всего ничего…

Деня приходит довольный. После того, как Илья нас оставил, сын как-то резко подрос, повзрослел. Словно взял на себя обязательства. По уходу за нами. За мной и за Диной. Получается, он теперь главный в семье. Наш мужчина! И если я признаю его авторитет, то дочка противится.

— Ма? — вопрошает Денис, поедая пельмени. В этот раз налепила сама.

Поднимаю глаза от тарелки. Как всегда дочки нет за столом. Она уже ела! Морковку, Эльдаровы яблоки и сельдереевый фреш. Если так дальше пойдёт, то я запишу её к диетологу.

— Витя спрашивал про тебя, — продолжает сынуля.

Я жую. И скрываю за этим волнение.

— И что же конкретно? — интересуюсь поверхностно. Делаю вид, что не знаю, какая такая причина могла побудить автослесаря Витю спросить про меня.

Сын надгрызает пельмень:

— Ну, он спрашивал, типа с кем ты встречаешься? Одна, или нет.

Я хмыкаю даже слегка оскорблёно. Неужели и правда спросил? Значит, теперь мы играем, как он того хочет? Хитро! Я не решаюсь сказать сыну правду. И Витя решил подыграть.

— И что ты ответил?

Денис усмехается:

— Ну, я ему правду сказал. Что ты развелась и свободна.

Я смотрю на него с подозрением.

— Хочешь, скажу, что ты с кем-то встречаешься? — исправляется он.

Я думаю. Быстро меняю фигуры в своей голове. Допустим, ответ положительный? А значит, я с кем-то встречаюсь. У Вити нет шансов меня соблазнить. И мы продолжаем общаться за кадром. Вести свою тайную жизнь.

А если я дам отрицательный? Это позволит ему разыграть интерес на глазах у Дениса. Умно! В этом случае Деня решит, что он сам поспособствовал этому. И наше общение с Витей получит свободу от тягостных пут.