Будь со мной честен - Джулия Клэйборн Джонсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То ли она умела читать мысли, то ли я, общаясь с Фрэнком, разучилась скрывать свои чувства: Мими бросила на меня беглый взгляд и сказала:
– Я не стала говорить доктору Абрамс о несчастном случае, потому что это не ее дело. Она не мой психиатр. Садись, почитай журнал. В твоем возрасте я любила этот.
Она протянула мне «Основные факты для детей», а сама взяла журнал о путешествиях и начала так яростно листать страницы, точно вознамерилась во что бы то ни стало найти скидочный купон, который, черт возьми, точно там видела, когда читала его полгода назад.
– Я в психиатрах не нуждаюсь, – добавила она.
Я, как хорошая прислуга, держала рот на замке, увлеченно решая детскую головоломку «найди десять отличий».
– Поэтому Ксандер и называет меня «Опасной игрой», – объяснял Фрэнк доктору Абрамс сорок пять минут спустя, выходя вместе с ней из кабинета.
– Потому что ты знаешь все ответы.
– Да. А еще – потому, что со мной опасно иметь дело. Французы называют это double entendre – слово или словосочетание, которое имеет двоякое толкование. Если бы речь шла только о широте моих познаний, Ксандер называл бы меня просто «Самым умным».
– О чем ты беседовал с доктором Абрамс? – спросила Мими у Фрэнка, когда мы спускались в лифте.
– О Бастере Китоне, – ответил он. – И о Ксандере.
Чтобы не сойти с ума в четырех стенах и не путаться под ногами у Мими, мы с Фрэнком весь август осматривали достопримечательности Лос-Анджелеса, которые он уже посещал в добрые старые дни с матерью. Я с радостью соглашалась на любые приключения, выторговав одно-единственное условие: я могу держать его за руку, не спрашивая разрешения.
– Зачем тебе это нужно? – поинтересовался он.
– Я боюсь, – ляпнула я первое, что пришло в голову.
– Кого, фанатиков за воротами?
Отправляясь в путешествие, мы время от времени замечали преданных поклонников Мими, спрятавшихся в засаде. Обычно студенческого возраста, хотя попадались среди них и люди обоего пола постарше, возраста моей матери. Они держали в руках фотоаппараты или томики «Питчера» и вытягивали шеи, чтобы получше рассмотреть наши лица, когда мы проезжали мимо. Самое страшное – они почти всегда молчали. А если и говорили, то что-то вроде «это не она», и я испытывала огромное облегчение, что они охотятся не за мной.
– Ага, фанатиков, – сказала я Фрэнку.
Я не отдавала себе отчета, как сильно бедный мальчик боится этих людей, пока однажды не обронила листочек с кодом, высунувшись в окно перед воротами. Увидев это, Фрэнк завыл, как койот. Прошло добрых несколько минут, прежде чем он немного успокоился и объяснил мне, что теперь фанатики найдут код и доберутся до нас. Поняв наконец, что его расстроило, я вышла из машины, подобрала бумажку и всю оставшуюся дорогу до дома учила цифры наизусть. Дома я потребовала, чтобы он меня проверил, и после того как произнесла правильную последовательность три раза подряд – двадцать один, двадцать два, три нуля, – съела записку у него на глазах. Я надеялась рассмешить мальчика, а он лишь с серьезным видом поблагодарил меня.
Ну так вот, когда Фрэнк перечислил культурные достопримечательности Лос-Анджелеса, у меня мурашки поползли по коже.
Он начал с Музея искусств округа Лос-Анджелес и битумных озер в Ранчо Ла-Брея, от которых перешел к музеям Современного искусства и Нортона Саймона, а затем – к Музею западного наследия и Джина Отри, за которым последовали филиалы музея Гетти в Бель-Эйр и Малибу, дом Адамсона, дом Гэмбла, Музей голливудского наследия Джесси Ласки, Аллея славы, Автомобильный музей Петерсона. И это еще не все. Театры Амансона и Геффена, Павильон Дороти Чендлер, Концертный зал Диснея, Голливудская чаша, Брэдбери-билдинг, Греческий театр, Обсерватория Гриффита, Калифорнийский центр науки и Музей естественной истории Лос-Анджелеса. Кто бы мог подумать, что все это может поместиться на сравнительно небольшой территории между пляжами и надписью «Голливуд»?
Когда я осмелилась предположить, что мы устанем, имея в виду в первую очередь себя, Фрэнк воскликнул:
– Вздор!
В тот день мы собрались в Музей искусств, и Фрэнк нарядился в форму знаменитого полка «Лихие наездники», созданного по инициативе Тедди Рузвельта: кавалерийский мундир, пенсне, рейтузы и сапоги. Пенсне все время сваливалось с его переносицы и падало на землю. В конце концов Фрэнк на него наступил. Я затаила дыхание, боясь, что мальчик устроит истерику. Вместо этого он поднял оправу, вытряс из нее разбитые стеклышки и вновь водрузил очки на переносицу.
– Так даже лучше, – возвестил он. – Отпечатков не останется. Пошли!
Я выполнила команду, предварительно собрав осколки бумажной салфеткой, которая лежала у меня в кармане «на всякий случай». С тех пор как я лучше узнала Фрэнка, у меня появилась привычка носить в карманах самые разные предметы – на всякий пожарный. Осталось только выписать еженедельник «Как избежать несчастного случая».
Я ожидала, что Фрэнк будет неспешно расхаживать по музею, поедая взглядом каждый росчерк и завиток. Вместо этого он носился по залам как угорелый и успевал изучить всю экспозицию, пока я рассматривала одну стену с полотнами. Самое ужасное – он все видел и запоминал. Я знаю это совершенно точно, потому что проверяла. Просто невероятно!
– Что ты носишься? – спросила я у него, когда мы только начали осмотр.
Я боялась, что Фрэнк потеряется, и хотела постоянно держать его за руку, но не могла за ним угнаться.
– Если я остановлюсь, то подойду слишком близко, и тогда мне захочется что-нибудь потрогать. Поэтому меня берут на школьные экскурсии только с мамой. А иногда даже с мамой не хотят. Музейные охранники терпеть не могут, когда посетители трогают экспонаты.
– Ясное дело, – сказала я.
Мими предупреждала меня, что падкий на блестящие безделушки Фрэнк может, как сорока, схватить понравившуюся вещь и утащить в свое гнездо. Однажды утром я не смогла найти свою щетку для волос и вышла готовить завтрак растрепанная, как огородное пугало.
– Извините за прическу, – сказала я. – Щетка куда-то пропала.
– Я закажу тебе другую, – подала голос Мими.
– Не надо, я сама.
– Ее мог взять Фрэнк.
– Зачем?
– У него все к рукам липнет. Его психиатр предпочитает использовать термин «ненасытная любознательность». Он видит что-то незнакомое и утаскивает для дальнейшего обследования.
– Он что, щетки для волос не видел?
– Твоей – нет. Прячь важные для тебя вещи подальше.
В тот момент я решила носить блокнот, в котором вела записи для мистера Варгаса, в сумке, а не держать его в выдвижном ящике прикроватной тумбочки.
– В этом есть и
