Несознательный (СИ) - Каталкин Василий

На следующих испытаниях весь стенд обнюхал, а то вдруг где-нибудь еще одна железка притаилась. На этот раз Бог миловал, железяки с неба не падали, сцепление заклепками не плевалось. Двигатель честно отработал двадцать четыре часа под двадцатипроцентной нагрузкой, больше нагрузить не могли тормозной барабан и так работал на пределе перегрева.

А износа мы так и не нашли, видимо он будет проявляться при нагрузке близкой к максимальной.

И наконец, финальное испытание, мотор привинтили к раме, на которой смонтировали водяной и масляный радиаторы, это смежники с авиазавода с нами поделились, им тоже было интересно посмотреть, что могло получиться у молодежи. С одной стороны на вал двигателя привинтили небольшой пропеллер для обдува радиаторов, с другой многоремённый шкив, через который отбиралась мощность на генератор постоянного тока.

Собранную конструкцию погоняли на различных режимах, чтобы убедиться в работоспособности и лишь потом объявили, что готовы к финальным испытаниям. Однако я уже успел разогнать двигатель до пяти тысяч оборотов в минуту, больше не позволил генератор, и получил мощность около 1700 л.с. При трех с половиной тысячах оборотов мощность получилась близко к расчетной, около 1300 л.с. И это при объеме двигателя в тридцать один литр.

С утра снова все еще раз внимательно осмотрели, нам эксцессы не нужны, ну а потом, как это всегда происходит, стали ждать прибытия руководства, вспоминая древнее утверждение: начальство никогда не опаздывает, оно задерживается.

Ну, наконец-то — время ближе к обеду, в ворота завода въехало три пролетки. Ага, это директор авиационного завода Абрам Григорьевич Горелиц. Вычислитель поведал мне, что красный директор будет арестован в декабре этого года, а летом следующего его расстреляют. Кстати говоря, в самом Иркутске репрессии уже идут полным ходом, и заправляет ими команда варягов, хотя и местные тоже ангелами небыли. Интересно, как поведет себя Хрунов, кинется спасать директора, или промолчит?

Дальше все происходит так, как и должно происходить, пока директора чего-то там обсуждают, инженеры с авиационного дружно «валят» нашего комсомольца. Но Николай держится молодцом, несмотря на перекрестный допрос, успевает бодро отбрехиваться, конечно, во многих вопросах он плавает, но в целом получается у него неплохо, еще немного поднатаскать и буду прятаться за его широкой спиной. Сам я не вмешиваюсь, знаю, как раздражает, когда всякая сопля начинает из себя специалиста корчить.

— Ну, запускай, — командует Иван Михайлович.

Запускать, так запускать. Открываю вентиль баллона со сжатым воздухом, и двигатель заводится от воздушного стартера с полуоборота. Еще бы, мы же не просто так ждали, а держали двигатель в прогретом состоянии. Ну а дальше пошла потеха, сначала погоняли двигатель на режимах разгона, инженеров авиационного завода интересовала устойчивость работы двигателя именно в таком плане, потом отработали номинальную мощность, а в конце выдали максимальную.

Все это время «гости» контролировали показания приборов генератора, чтобы точно подсчитать снимаемую с двигателя мощность.

— Что ж, поздравляю, — подвел итог один из инженеров, когда заглушили мотор, — вам действительно удалось сделать рекордный двигатель. Тысяча пятьдесят киловатт при таких размерах это серьезное достижение.

— Девятьсот семьдесят, — пытаются поправить его.

— Это отбираемая мощность на генератор, — возражает инженер, — а если учесть пропеллер для обдува, то надо прибавить еще сотню киловатт.

— Вот это да, — восхищается Горелиц, — такие бы двигатели да на наши СБ поставить, тогда бы у приемной комиссии никаких претензий не возникло.

— Сожалею, — разводит руками Хрунов, — эти шалопаи и так весь наш запас бензина на двигатель извели.

— Бензином поделимся, — отмахнулся Абрам Григорьевич, — вот только блок у него, я вижу, из чугуна сделан?

— Алюминий у нас под отчет, — пожимает плечами Горшков, — и так еле наскребли на поршни.

— Да, с алюминием у нас беда, — соглашается с ним директор авиационного завода, — а сколько его надо на один двигатель?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— По расчетам пятьдесят два килограмма, — сразу подсказываю я.

— Хм, а если мы вам старые моторы передадим, которые на переделку планируем отправить? Наберем с десяток, а вы нам шесть новых моторов для проведения испытаний.

— Нормально будет, — кивнул Дмитрий Степанович, — вот только по срокам сложно ориентироваться, неизвестно чем нас наркомат в декабре озадачит.

В декабре? По срокам должны успеть без особого напряга, тут в одном только проблема, картер, такое объемное литье мы еще не делали, и без кондукторов не обойдешься, координатных станков у нас нет.

Зря я боялся, литьевые формы без огрех получились с первого раза, видимо растет мастерство наших работников. Кондукторы тоже не добавили седых волос, это вычислитель постарался, он сразу замечал попытки накосячить и пресекал их. Остальная технология уже была отработана, так что первый двигатель из новой серии стал на стенд в середине декабря. А в начале января первый АНТ-40 с экспериментальными и двигателями взлетел с заводского аэродрома. Заводские творчески подошли к испытанию самолетов, гоняли бомбардировщики почем зря, а один из них вдруг оказался на московском аэродроме, бывшем ходынском поле к февралю 1938 года.

И опять в историю этой реальности были внесены коррективы, директора авиационного завода арестовали не в декабре тридцать седьмого года, а в феврале тридцать восьмого, иначе плакали бы наши моторы. Но это все равно не сказалось на его судьбе, расстрелян он был так же, как и тогда, в середине лета тридцать восьмого года.

Глава 6

Все выше и выше

— Что ж, посмотрим, чего там иркутяне наворотили? — Оторвался от документов, Николай Николаевич Поликарпов.

Он знал, что АНТ-40 иркутского завода испытывал сложности с двигателями, вибрация от них была настолько сильной, что иной раз рвало заклепки на обшивке, и тут вдруг последовал звонок от директора завода, и он сообщает, что лекарство от вибрации найдено, это экспериментальный двигатель иркутского моторостроительного завода. Имея мощность на сорок процентов больше, новый двигатель вообще не создавал вибраций. Естественно главный конструктор не мог не заинтересоваться новой силовой установкой, в это время его КБ занималось конструированием истребителя, и вопрос выбора мотора стоял сейчас очень остро, моторостроительные заводы срывали обязательства по доводке новых двигателей.

Послушав восторженные отзывы летчиков, Поликарпов не удержался и совершил короткий полет в бомбардировщике в качестве пассажира. Мощь новых моторов он ощутил сразу на взлете, а потом долго не мог поверить, что вибрация в самолете почти не ощущается.

— Хорошие двигатели делают в Иркутске, — подумал Николай Николаевич, — может под них новый истребитель спроектировать?

Как только самолет после посадки загнали в ангар, главный конструктор распорядился:

— Снимайте капоты, будем новые моторы оценивать.

Капоты сдернули быстро, благо конструкция позволяла, и перед всеми новый двигатель предстал во всей красе.

— Ух ты! — Восторженно вскрикнул механик, — ты смотри, какие «горшки» у них стоят, поршни диаметром под двести, не меньше.

— Меньше, сто восемьдесят, — отозвался Поликарпов, — максимальная мощность тысяча триста сил. И все это при восьми цилиндрах.

— И кто такой двигатель спроектировал?

— Комсомольское КБ при иркутском моторостроительном заводе, — ухмыльнулся главный конструктор и повторил, — комсомольское, а у нас КБ, у которых и кадры и опыт, ничего подобного делать не могут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *

В середине декабря тридцать седьмого года разродился наркомат и спустил нам прежний, пропорционально увеличенный план на шесть тысяч карбюраторов. Ничего нового осваивать не предлагалось. Очень интересно, видимо к этому привела чехарда в верхах, наркомом оборонной промышленности в октябре был назначен Михаил Моисеевич Каганович, предыдущий нарком был арестован и летом тридцать восьмого года его, как и всех остальных, ждал расстрел.