Своя-чужая жизнь, или Верни мою любовь - Алена Винтер

В Москве женщина решила не задерживаться. После похорон Влада она собрала чемоданы, которые еще не успела полностью распаковать, и заказала для себя и сына билеты в Вену. Она подумывала о продаже московской квартиры, так как возвращаться сюда не собиралась. Все здесь казалось ей чужим и враждебным. Во время бессонных ночей, когда она лежала в кровати, глядя в потолок, ей казалось, что по квартире кто-то ходит. Вскакивая, она прислушивалась – не раздаются ли в коридоре шаги, и холодела от ужаса, в ожидании, что дверная ручка повернется и некто неизвестный войдет в комнату. Тогда она с гулко бьющимся сердцем поднималась с постели и на цыпочках подходила к двери. Резко открыв ее, она видела перед собой лишь темноту. В страхе она ждала утра, когда все шорохи и непонятные звуки исчезали, а ее измученное тревожным ожиданием сознание забывалось в беспокойном сне. Окончательно утвердившись в мысли уехать из города, она позвонила в риелторскую контору, чтобы договориться о продаже квартиры. Одновременно она решила избавиться и от квартиры в Вене. Все равно жить там будет жутко и невыносимо для нее.

Размышляя о том, в какую страну ей лучше уехать, она вздрогнула от внезапного телефонного звонка. Это был Романов-старший, говорить с которым у нее не было желания. Но женщина все-таки взяла трубку, решив не отказывать ему в разговоре, так как встречаться с ним она больше не собиралась, следовательно, нужно было попрощаться по телефону. Потом она подумала, что распространяться о своем отъезде ей не следует, так как Романов непременно помешает ей забрать внука.

– Слушаю вас, Александр Борисович, – сказала она.

– Хочу поговорить с тобой. – Романов тоже не поздоровался. – Приезжай.

Отказаться, прикрывшись тем, что ей не с кем оставить ребенка, не было возможности. Сашу еще вчера забрала сестра Влада, вместе они отдыхали за городом, где у мужа Лиды имелся небольшой домик в живописном местечке на реке Нара. С ними уехала и бабушка Саши, соскучившаяся по внуку. Женщина судорожно искала причину для отказа и не сразу сообразила, что Романов уже давно отключился. Выругавшись, она бросила телефон на диван и прошла в спальню выбрать наряд, в котором она покажется перед свекром. Зная, что тот не любит яркие цвета и слишком вычурный крой, она решила надеть простое черное платье. Сделав легкий макияж, она придирчиво осмотрела себя в зеркало, натянула тонкие короткие перчатки бордового цвета, чтобы ее общий вид не казался таким мрачным, взяла солнечные очки и вышла на улицу. Пройдясь немного и подышав прохладным воздухом, она поймала такси, назвала адрес Романовых и задумчиво откинулась на спинку сиденья. Ей не понравился тон голоса, которым свекор говорил с ней. В нем слышались категоричность и некая наглость, заставившая ее напряженно размышлять о том, что задумал этот гадкий старик.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, она позвонила. Романов лично открыл дверь, что было удивительным, так как обычно подобные манипуляции вместо него проделывал секретарь. Она прошла по длинному коридору к кабинету, куда ее попросили проследовать. Похоже, что в квартире, кроме них, не было никого, это также вызывало подозрения. Неприятный холодок пробежал по ее позвоночнику. Это было очень похоже на то страшное ощущение беспомощности, когда в темноте квартиры ей чудились чьи-то зловещие шаги, несущие в себе неясную угрозу.

В кабинете Романова она до того была лишь один раз, поэтому с интересом осмотрелась. Это была типичная рабочая комната делового человека, в ней находилось множество книжных шкафов, у окна, завешенного плотной шторой, стоял массивный стол с огромным монитором. Два кресла, мягкий диван и низкий столик завершали обстановку.

– Присаживайся. – Романов указал рукой на кресло. – Выпьешь что-нибудь?

– Нет, спасибо.

– Не стану тянуть с указанием причины, по которой я просил тебя приехать. Разговор нам предстоит серьезный. Надеюсь, мы договоримся.

– О чем? – спросила она, но уже поняла, каким будет ответ.

– Внук останется со мной, – Романов подтвердил правильность ее догадки. – Ты подпишешь все необходимые бумаги и уберешься из Москвы.

– Я не собираюсь отказываться от сына, – сказала она, пристально глядя в лицо Романова, которое резко побледнело.

– Ты сделаешь так, как я скажу, – процедил он сквозь зубы и, подойдя к столу, присел в кресло.

Романов наклонился к нижней полке, достал папку и швырнул ее женщине, положил перед собой пистолет, словно намекая, что разговор закончится именно так, как того пожелает он.

– Александр Борисович, – медленно протянула она, даже не посмотрев на папку, упавшую рядом с ней в кресло, – что вы собираетесь делать? Застрелить меня? Уберите оружие, не нагнетайте атмосферу.

– Замолчи! – потребовал Романов. – И признайся! Ты убила Владислава?

В лице его было столько ненависти, что женщина отпрянула в сторону.

– Опомнитесь! – вскричала она. – И вдумайтесь в то, что говорите. Я не могла убить мужа, потому что я любила его!

– Такие убогие люди, как мой сын и ты, не способны любить, – сказал Романов. – Подписывай документы, – снова потребовал он, но уже более спокойным тоном, и погладил пальцем блестящую поверхность пистолета.

– Не подпишу.

– Тогда все это, – Романов кивком головы указал на папку, – я пущу в дело.

– Не осмелитесь.

Она поднялась и быстро подошла к столу Романова. Тот от неожиданности вжался в спинку кресла, потом схватил пистолет, но она резким движением выбила оружие из его руки. Пистолет упал на пол. Женщина поддела его носком туфли, наклонилась и подняла.

– Что за глупые угрозы, – улыбнулась она, трогая рукой, облаченной в тонкую перчатку, прохладный металл. – Зачем? Лучше оставим все как есть. Я – ваша любимая невестка, мать вашего единственного внука. Не стоит ничего менять. Все так хорошо устроилось! Но если вы вздумаете переписать историю, это причинит неудобства и вам, и мне.

– Какая же ты дрянь! Это ведь ты сбила моего сына с толку!

– Он не маленький мальчик! Сам принимал решение, поэтому не сто́ит всю вину валить на меня.

– Только ты виновна в том, что произошло! И тогда, и теперь. Ты убила свою сестру и моего мальчика! А я, старый глупец, подчищал за вами грязь, хотя мне нужно было повести себя иначе.

– Хотите сейчас сдать меня полиции? – рассмеялась женщина. – А как же ваша репутация? Министерское кресло? Дорогой Александр Борисович, когда люди узнают, что вы скрыли следы преступления, все это будет для вас потеряно. Навсегда.

– Мне не страшно, – сказал Романов, глядя на пистолет в руках невестки. – А вот ты должна бояться. Но я дам тебе шанс уйти из этой квартиры. Оставь мне внука и уезжай. Когда ты подпишешь бумаги, мы оба забудем обо всем.