Гвардия президента - Максим Шахов

Гера откровенно зевнул и с силой помотал головой из стороны в сторону, отгоняя дремоту:

– Навалилось что-то, глаза просто сами слипаются. Наверно, реакция организма на стресс…

Подошедшая поближе Галина обменялась тревожным взглядом с Анатолием, а потом пристально посмотрела на подключенную к руке Талеева капельницу. Брови ее нахмурились, словно пытаясь ухватить какую-то ускользающую мысль, однако заговорила девушка совсем о другом:

– Ты, командир, подожди отключаться, и вы, ребята, внимательно послушайте. Пока тут мурманские события обсуждались, я прослушала запись с «жучков», установленных в офисе экспедиции, – действительно, Гюльчатай с началом рассказа Толи отошла к окну, пристроилась на широченном подоконнике, вставила себе в ухо маленький наушник и замерла, полуприкрыв глаза. – Ну, да-да, каюсь, не сделала этого сразу! Так кто же мог знать, что у нас тут такие события завертятся? А что экстраординарного могло происходить в канцелярско-бюрократических недрах какого-то офиса?

Вадим лишь досадливо крякнул, но промолчал.

– Я сейчас переведу звук на внешние динамики. За прошедшее время множество всякой ерунды поназаписалось, но я включу тот единственный разговор, который представляет для нас несомненный интерес. По времени он происходит, когда командир уже оказался в этой палате. Слушайте.

Из небольшого аппарата, установленного Галей на прикроватную тумбочку, неожиданно громко раздался стук в дверь, потом металлический лязг входной ручки-защелки, и осторожный мужской голос спросил:

– Разрешите?

Ответил другой мужской голос с явными командными интонациями:

– Уважаемый, вы хотя бы ради интереса на часы посмотрели? Рабочий день закончен. Кто вообще вас сюда пропустил, да еще с целым ворохом бумаг? Куда только смотрит охрана на проходной?

– Я не решился предупредить вас по телефону, а документы прихватил для мотивации визита. Сами же говорили… – первый голос обиженно умолк.

– Я говорил, – голос перешел на громкий шепот, – чтобы сюда являлись только для решения конкретных рабочих проблем, ограниченных кругом экспедиционных задач! Хорошо-хорошо, не тратьте времени на оправдания. Вижу, что вас вынудили к этому чрезвычайные обстоятельства. И я должным образом оценил, что вы дождались максимально удобного момента: действительно, в офисе уже практически никого не осталось. Поэтому берите стул и присаживайтесь вон у того дальнего стола. Да не комкайте вы свою папку! Разложите бумаги, чтобы любому неожиданному посетителю сразу была понятна рабочая атмосфера нашей беседы.

Через некоторое время разговор возобновился. Громкость записи значительно уменьшилась, но четкость фиксации беседы осталась прежней. Вадим успел одобрительно взглянуть на девушку и поднял вверх большой палец.

– У нас несанкционированное вторжение в секторе 2-А! С крайне тяжелыми последствиями.

– Погодите, ведь вы сами докладывали мне не так давно, что этот участок все местные стороной обходят из-за страха перед медведями.

– Но это – не местные! Там оказался этот московский оператор. И вовсе не случайно.

– Снимал что-нибудь на камеру?

– Нет. Но очень внимательно исследовал район наших недавно закончившихся работ. Даже использовал какой-то прибор типа ВПХР. Видеокамеры не позволяют его точно идентифицировать.

– Войсковой прибор химической разведки… Та-ак, это уже серьезно. Такие приборы не таскают запросто в карманах рядом с расческой и носовым платком и уж тем более не берут на простую «видовую» экскурсию. Хотя вы можете и ошибаться. Тогда в действиях журналиста нет ничего угрожающего. Только профессиональное любопытство, естественная погоня за редким кадром, поиск экзотики. А что вы там по поводу тяжелых последствий обмолвились?

– По вашей классификации это, наверно, и есть экзотика. – В голосе говорившего явно слышался сарказм. – Этот «безобидный» любитель редкого кадра выстрелом разнес череп одному из наших людей!

– Вместо кинокамеры он взял с собой на экскурсию оружие? И ему успели наплести баек о диких разъяренных медведях?

– Нет! Он отобрал его у другого охранника, которому голыми руками размозжил голову!

– Тихо. Без крика здесь. Вот ведь какой объявился «охотник за головами»…

При этих словах Вадим легонько ткнул локтем в бок Анатолию и кивком показал на «охотника за головами»: Талеев лежал совершенно неподвижно, дыханье стало глубоким и ровным, глаза прикрыты. Толя незаметно прижал палец к губам – помолчи, мол.

Между тем из Галиного аппарата послышались характерные звуки крутящегося диска телефона: кто-то набирал короткий местный номер. Девушка успела прошептать:

– Вы уж простите, но засунуть «жучок» в трубку у меня не было никакой возможности. Придется довольствоваться односторонней слышимостью.

Разговор начался без обращений и приветствий.

– Я давал поручение относительно группы российских журналистов. Что удалось установить? Ах вот как… Тогда какого черта вы молчали?! Хорошо-хорошо, это я прекрасно понимаю. Ну и каковы эти уточненные данные?.. Оч-ч-ень интересно. Надеюсь, вы понимаете, что в опознании не должно быть никакой ошибки?.. Так уточняйте немедленно, черт побери! Нет, я сам перезвоню. Все!

В записи наступила довольно продолжительная пауза. Раздавалось лишь что-то похожее на скрип неустойчивого стула под весом внушительного тела, и несколько раз кто-то глухо кашлянул.

– Картина вырисовывается действительно нелицеприятная. Никакой он не оператор, ваш грозный «гость». По крайней мере, по своей основной специальности. И дай-то бог, чтобы единственной! Наша служба безопасности опознала в нем известного московского журналиста, его неоднократно видели на официальных приемах в Кремле. Ну, допустим, этот маскарад с ролевыми подменами просто определенным образом развязывает ему руки в чисто профессиональной сфере. Эдакий незаметный мальчик на побегушках при своей колоритной волевой начальнице. Никто не обратит внимания на действия и перемещения такой рабочей лошадки. Кстати, чем же закончилось это его громкое вторжение в наш рабочий сектор?

– Ему удалось самым непостижимым образом скрыться! Пока наши дозорные убирали тела и проводили зачистку, он просто испарился. А тут на его поиски явилась целая группа спасателей. Нашим людям пришлось незаметно отходить. Хорошо, успели все следы ликвидировать.

– Значит, кто-то определенно знал, куда направился Талеев-Усольцев. Именно под вторым псевдонимом он появился на Шпицбергене.

– Зато нам сразу сообщили, когда его доставили в клинику для высших чиновников администрации. Общее переохлаждение, множественные ушибы, но ничего опасного для жизни. Скорее всего, через пару дней оклемается и покинет гостеприимное заведение.

– Да-да-да… – первый мужчина явно размышлял о чем-то своем, – именно через пару дней, но ни в коем случае не раньше! Пусть об этом позаботится наш человек.

– Понятно.

– Что ж, мы так давно и тщательно готовились ко всяким неожиданностям, что осечки на последнем этапе должны быть категорически исключены. А в поразительном совпадении по времени этого проникновения и нашей операции «Изъятие» я усматриваю перст судьбы. Или священную волю Аллаха, если так удобней считать нашим друзьям.

– И все-таки я настаиваю, что этот человек, кто бы он ни был, чрезвычайно опасен. Не лучше ли организовать его ликвидацию?

– Здесь я один решаю, что и когда организовать, ясно? Ваши проблемы – это техническое обеспечение доставки груза на объект, а журналист… Физическое устранение такой известной персоны привлечет повышенное внимание к делам всей экспедиции и может поставить под угрозу срыва основной, завершающий этап операции. Но и развязывать ему руки не стоит. Поэтому поторопитесь проинструктировать агента в клинике и займитесь окончательной зачисткой наружных секторов. Все ясно?

– Точно так.

Послышался скрип отодвигаемого стула, чуть слышные удаляющиеся шаги и щелчок задвижки прикрываемой двери.

Останавливая запись, Гюльчатай уточнила:

– Как вы поняли, этот разговор состоялся еще вчера вечером. «Посетителя» я слышу впервые, а вот «начальник» – это безо всяких сомнений наш уважаемый ловелас-директор Семен Вирский.

Толик медленно произнес:

– У наших противников была фора более полусуток…

Оба, не сговариваясь, посмотрели на неподвижно лежащего на койке Талеева, а потом перевели взгляды на подставку с капельницей. Галя рывком поднялась со стула и пулей выскочила в коридор.

Вернулась она быстро, и не одна. Рядом с ней, плечом к плечу, семенила строгая медсестра. Правда, ее недавняя монументальная внушительность куда-то испарилась. Теперь она выглядела просто испуганной женщиной, что-то негромко бормочущей, виновато заглядывая снизу вверх в глаза разъяренной девушки. Заметив в палате двух незнакомых мужчин, сестра примолкла и попыталась, скорее, просто по привычке принять величественно-грозный вид, предвещающий полномасштабный разнос и немедленное выдворение нарушителей из стерильных медицинских покоев, но у нее этого не получилось. К тому же Гюльчатай крепко удерживала ее, манипулируя по своему желанию каждым движением невольной спутницы, ослабляя или усиливая давление пальцев на болевую точку лучезапястного нерва в локтевой впадине.