Инстинкт гнева - Вячеслав Шалыгин

Ведь что получалось…

— …В первую очередь подозрительно место происшествия: именно там, где в последнее время зафиксирована серия убийств. Кстати, все они не раскрыты. Спрашивается, почему? Уж не потому ли, что милиции по какой-то причине нежелательно их раскрывать? Причина может быть любой, в том числе — давление со стороны неких структур или влиятельных людей, не так ли? Следуем дальше. Белый микроавтобус «Мерседес-Виано», зарегистрированный на имя гражданина Белозерова Д. Б., был замечен в районе не однажды и не дважды. Он появлялся довольно часто, но впервые его заметили примерно в апреле, то есть незадолго до первого убийства «Битцевской серии». По месту прописки гражданин Белозеров не проживает, чем занимается и как выглядит, выяснить не удалось, поскольку в милицейской картотеке его нет, и в «штрафной» базе дорожной инспекции он также не упоминается. Вы с ним не знакомы?

— А должен? — Островский с интересом взглянул на сыщика, будто увидел его впервые и в довольно занятном ракурсе.

— Один из косвенных свидетелей показал, что в ночь происшествия недалеко от его «бивака» имела место странная сцена: некто раненный в живот, опираясь о плечо другого неизвестного, доковылял до дороги, где его подобрал белый фургон. Ничего не напоминает?

— Вы думаете, что ваш свидетель видел меня? Возможно, так и было. Разве я это отрицаю? Мне показалось, что это была «Скорая».

— И куда эта «Скорая» вас увезла?

— В частную клинику, к одному знакомому профессору. Я всегда у него лечусь.

— Почему вы не заявили в милицию о нападении?

— А почему вас это интересует?

— Меня интересуют мотивы вашей скрытности, господин Островский. Вам есть что скрывать? Что вы делали в лесопарке ночью?

— Это не имеет отношения к делу, господин Туманов. И вообще — дело закрыто. Вы нашли того, кто мне был нужен, правда, опоздали, но, заметьте, получили гонорар целиком и полностью. Чего вам еще нужно? Правды? Поверьте, правда банальна и заключается в том, что все события трех последних суток — цепь роковых случайностей. Никакого злого умысла и зловещей подоплеки в них нет.

— Это слова, — Туманов нахмурился. — Но есть еще факты, и они свидетельствуют далеко не в вашу пользу.

— Какие факты? О чем вы, мистер Холмс? — Островский искренне рассмеялся. — Вы пытаетесь построить замок из песка!

— Да? А что вы скажете об этом? — Виктор вынул из кармана пакет с платком.

— Что это? — Всеволод Семенович прекратил смеяться, но глаза все еще улыбались. Снисходительно, как у взрослого, играющего с ребенком в «сыщиков-разбойников».

— Это платок со следами крови. Им вытирала нож уцелевшая в стычке с ночным призраком женщина. Эксперты установили, что человек был ранен в живот, и произошло это ровно трое суток назад.

— Ну и что? Где вы нашли этот платок?

— На том самом месте, где вы… или похожий на вас человек был подобран белым фургоном.

Островский посерьезнел и на некоторое время задумался.

— Меня ранил мужчина, господин сыщик, — наконец уверенно заявил он. — Но даже если я ошибся… сейчас носят такую одежду, не разберешь… что это меняет?

— Да в сущности ничего. — Туманов внутренне торжествовал: клиент поплыл! — Разве что ставит историю с головы на ноги.

— Постойте…

— Нет, это вы постойте, господин Островский! Мне остается лишь подтвердить, что кровь на платке ваша — а сделать это легко! — и вы пойдете обвиняемым по очень серьезному уголовному делу.

— Вы сошли с ума? — Островский снова улыбнулся, но теперь недоуменно и немного нервно. — По какому еще делу?

— По делу о серии убийств в Битцевском лесопарке, — спокойно проговорил Виктор и развалился в кресле. — Я понимаю, что у вас жизнь не сахар, скукотища ужасная, но не кажется ли вам, что из всех «развлечений» для скучающего нувориша вы выбрали наихудшее?

— Вы сами-то понимаете, что говорите? — бывший клиент ослабил галстук.

— Отлично понимаю. А еще я понимаю, что ваш неизвестный «спаситель» был опасным свидетелем, и вы его убрали. Так?

— Это черт знает что! — Островский раздраженно хлопнул по подлокотнику и резко встал с дивана. — Вы заставляете меня оправдываться в преступлениях, которые существуют лишь в вашем воспаленном воображении!

— Улики тоже воображаемые? — Туманов поднял на уровень глаз пакетик с платком. — По-моему, он материален. Или у меня и зрение воспалилось?

Клиент не ответил. Он заложил руки за спину и нервно прошелся по кабинету взад-вперед. Остановившись у письменного стола, он покачался на каблуках, покивал каким-то своим мыслям и вернулся в «переговорную зону». Выглядел он достаточно спокойным. Во всяком случае, спокойнее, чем минуту назад. Самообладание у человека было что надо.

«Волк еще тот, — подумалось Туманову. — Но расколоть все-таки можно, надо только поднажать».

— Значит, так, господин сыщик, — голос Островского звучал ровно и без единой нотки неприязни. — Ничего из того, что вы тут насочиняли, не было. Не знаю, кто меня ранил, женщина или мужчина, но это произошло случайно, теперь я в этом уверен. Вполне возможно, что внезапная встреча с незнакомцем в темном лесу спровоцировала нападение. То есть это был несчастный случай. Это и есть мой мотив. Сдавать в милицию человека, защищавшего свою жизнь, я считаю несправедливым. Что же касается улики, она, если задуматься, ничтожна. Ну и что с того, что моя кровь оказалась там, где меня ранили? А где ей еще быть? Но главное, вспомните, кто кого порезал. Быть может, это именно меня угораздило столкнуться с маньяком? Это вам версия номер два, тоже, заметьте, более здравая, чем ваша. В общем, ваше обвинение смехотворно, господин сыщик, и не выдерживает никакой критики. На этом, полагаю, мы можем закончить нашу бессмысленную беседу.

— Я так не думаю, — заупрямился Виктор. — Вы меня не убедили. Что вы делали в лесу?

— Это вам уже известно, господин Туманов. Я решил прогуляться и получил ножом в бок. Может быть, от маньяка, может быть, от нормального, но до смерти перепуганного прохожего — лично меня эти детали не интересуют. Я допускаю даже, что это был и вовсе мой спаситель. Осознав, что спросонья натворил, он испугался, потащил в больничку, но, увидев «Скорую», с радостью сдал меня медикам.

— А после бросился под трамвай, чтобы не утруждать вас необходимостью отблагодарить?

— Сарказм тут неуместен, Виктор Алексеевич. Думаю, его смерть никак не связана с ночным происшествием. Это несчастный случай.

— Это убийство!

— Пусть так, — Островский устало махнул рукой. — В любом случае оно не имеет отношения к событиям трехдневной давности. Его убили за что-то другое. Мало ли? Например, порезвились хулиганы.

— Хулиганы? Не тот район, господин Островский, не тот!

— В наше время нельзя чувствовать себя в безопасности нигде.

— А как вы объясните факт, что в меня стреляли?

— Стреляли? — Островский удивленно поднял брови. — Когда?

— Вчера. Стреляли явно поверх головы, но именно в тот момент, когда я осматривал место ночного происшествия. Это, по-вашему, тоже ничего не значит?

— А, по-вашему, стрелял тоже я? Какое мне дело до ваших изысканий? Вы закончили работу, и ваши дальнейшие похождения меня не интересуют!

— Разрешите вам снова не поверить, господин Островский, — Виктор прищурился и погрозил клиенту пальцем. — Вы по-прежнему скрываете от меня гораздо больше, чем говорите.

— Вы знаете вполне достаточно, Виктор Алексеевич. Предлагаю на этом и остановиться. Если же вы все-таки намерены продолжить свое бесперспективное расследование, будьте любезны, избавьте меня от роли консультанта.

— Не консультанта, а подозреваемого, гражданин Островский. — Туманов понял, что проиграл этот раунд задолго до его начала, еще когда решил припереть клиента к стенке «сырыми» фактами и косвенными уликами, но отступать ему не хотелось.

«Поспешил! — Туманов чувствовал, что краснеет, но поделать ничего не мог. — Черт возьми, как же я так?! Первую версию надо было все-таки обмозговать наравне со второй. Но теперь-то куда пятиться? Стоит попятиться, и все пойдет прахом, отступление обернется паническим бегством, а самое громкое дело в практике превратится в самый позорный провал. Да еще скандал разразится. Куда после него возьмут, на какую работу или службу? Разве что участковым в Бирюлево. Дьявол, надо же было так обделаться! Сыщиком себя возомнил! Шерлоком Пуаро! Идиот!»

От глаз Островского смущение сыщика, конечно же, не ускользнуло. Он подался вперед и смерил Туманова торжествующим взглядом.

— В таком случае, предъявите мне официальное обвинение и арестуйте, — на губах у клиента заиграла ухмылка, — гражданин начальник.

— Этого я сделать пока не могу, но… — Туманов встал. — Подумайте, Всеволод Семенович, может быть, еще не поздно признаться?