Дельцы. Автомобильный король - Эптон Синклер

— Нет, — ответил Монтегю.

— Я знаю кое-кого на Уолл-стрите, кто спекулирует доходами, полученными с их же предприятий. Возьмите Уаймана. Его дороги приносят двадцать или тридцать миллионов прибыли, и он использует это на Уолл-стрите, помещая свои капиталы под закладные листы предприятий, занимающихся благоустройством поселков в сельской местности. Ясно?

— Ясно одно, — сказал Монтегю, — страдающая сторона — мелкие акционеры.

— Да и мелкие предприниматели тоже. Я помню, еще во времена моей юности люди, накопив немного денег, помещали их в какое-нибудь предприятие и получали свою долю, какова бы ни была его прибыль. А теперь крупные дельцы взяли все под свой контроль и стали еще более алчными, чем раньше. Ничто их не задевает больше, чем сознание, что мелкий акционер получит свою долю прибыли. Они пускаются на разные махинации, лишь бы лишить их такой возможности. Я смог бы рассказывать вам об этом целую неделю. Скажем, вы производите мыло. Но выясняется, что таких фабрикантов, как вы, очень много, да и вообще слишком много мыла. И вы начинаете ловчить, чтобы вытеснить своих конкурентов и монополизировать в этой отрасли рынок. Свои доходы вы оцениваете вдвойне против реальных, так как рассчитываете в дальнейшем удвоить капитал. Но теперь для реализации своих хитрых планов вы выпускаете новый пакет акций на сумму, в три раза превышающую эти воображаемые доходы. Затем вы пускаете слух о чудесных свойствах вашего мыла и о всех привилегиях и правах, какие дает монополия его производства, которой вы владеете. Так вы сбываете свои акции, скажем, по восьмидесяти процентов. Даже продав все акции, управление предприятием вы оставите в своих руках. Пайщики беспомощны и неорганизованны, а у вас всюду свои люди. И тут начинают ходить тревожные слухи о тресте по производству мыла. Его совет директоров собирается на совещание и заявляет, что трест не в состоянии выплачивать проценты с дохода. Акционеры в панике, некоторые протестуют. Но часы пущены, и вы вытаскиваете свой выигрышный билет раньше, чем кто-либо сообразит, в чем дело. Паника вызывает падение цен на ваши акции, и вы сами скупаете большую их часть. Затем пайщики узнают, что трест по производству мыла перешел в другие руки и решено избрать новую, честную администрацию, а производство мыла возрастает. Вы покупаете еще несколько фабрик и снова выпускаете акции и закладные, цена на акции снова повышается, и вы опять продаете свои. Подобные махинации проделываются систематически каждые два или три года. И каждый раз вы собираете новую жатву с лиц, которые желали бы вложить свои деньги в какое-нибудь дело, и, кроме немногих лиц с Уолл-стрита, никто не способен уследить за вашими действиями.

Майор умолк со счастливым выражением лица.

— Новые и новые доходы, — продолжал он, — стекаются со всех концов страны к Уолл-стриту. Я себе прекрасно представляю, как они поступают с рудников, заводов и фабрик. В наше время люди не любят прятать деньги в сундуки — у кого они сейчас есть. Они хотят вложить их в дело, и вы придумываете такое дело. Возьмите, к примеру, городские железные дороги здесь, в Нью-Йорке. Казалось бы, какой верный доход ожидает тут вкладчиков! Уличное движение растет, строительство новых линий не поспевает за ним. Барыш верный. И вот люди покупают акции и закладные городских дорог. В данном случае организаторами строительных компаний являются политические деятели: это их доля, взамен тех удобств, какие они предоставляют городу. Они вводят новую систему, которая действует, как автомат против лука и стрел; организуют синдикат, а он без всяких затрат получает привилегии на строительство дорог, а затем продает их какой-либо компании за миллионы. Случалось, они продавали привилегии, которыми не обладали вовсе, и такие железные дороги, каких еще не существовало на свете. Вам будут говорить о неоднократных реконструкциях, каких не было и в помине. А в итоге они загребают примерно тридцать миллионов долларов. Тем временем мелкие акционеры удивляются, почему они не получают своего дивиденда!

— Так обстоит дело с помещением капиталов, — после паузы продолжал майор. — Но, конечно же, самые большие источники обогащения — страховые компании и банки. Вот где сколачиваются целые состояния. Тут от вас ускользнет большая часть прибылей, если у вас нет собственных банков для приобретения закладных. На днях я слышал забавную историю об одном типе, занимавшемся производством электрических приборов. Послушать его, так он честный человек и не имеет никакого отношения к Уолл-стриту. Компания, во главе которой он стоит, пожелала расширить свое предприятие и выпустила закладных листов на сумму двести тысяч долларов, затем он обратился к страховому обществу и предложил ему купить их по девяносто. "В настоящее время мы не покупаем закладные, — ответили ему, — попробуйте обратиться в национальное кредитное общество". Он обратился, и ему предложили за них по восьмидесяти. Делать было нечего, пришлось согласиться. А кредитное общество передало эти закладные тому же страховому обществу по номинальной цене. Я мог бы назвать вам с десяток трестов в Нью-Йорке, которые являются просто передаточным звеном для страховых компаний и существуют специально для этих игр. Вы поняли?

— О, да, — ответил Монтегю.

— А не стоит ли случайно за спиной вашей железнодорожной компании какой-нибудь трест?

— Несомненно, — ответил Монтегю.

Майор пожал плечами.

— Тогда ждите, что ваши хозяева вскоре найдут, что первый выпуск закладных листов не покрывает стоимости предполагаемой реконструкции. Смету сочтут заниженной, выпустят новую партию закладных, и компания вашего президента получит новый подряд. Затем вы узнаете, что ваш президент организует промышленное предприятие неподалеку от дороги, а дорога предоставит ему негласно скидку или практически будет перевозить его товары бесплатно. Он может также заставить дорогу заплатить ему за эксплуатацию вагонов, представляющих его личную собственность. Или, возможно, имеет какое-нибудь промышленное предприятие, и строительство дороги для него уже побочное дело.

Майор умолк. Он видел, что Монтегю смотрит на него растерянно.

— Что случилось? — спросил Винейбл.

— Боже правый! — воскликнул Аллан. — А разве вы знаете, о какой дороге я говорю?

Майор откинулся в кресло и расхохотался. И хохотал так, что лицо его раскраснелось, он задохнулся и не мог произнести ни слова.

— Я уверен, что вы знаете, — настаивал Монтегю. — Вы обрисовали абсолютно точную картину.

— О, боже мой! — воскликнул майор, роясь в карманах в поисках носового платка, чтобы вытереть слезы. — Все это напоминает мне историю нашего районного адвоката о лимонах. Слышали вы ее?

— Нет, — ответил Монтегю.

— Это одна из ярких страниц в безотрадной кампании реформ, осуществленных у нас несколько лет назад. Один молодой адвокат, участник общественной кампании, выступил перед публикой и привел несколько примеров того, как бесчестные чиновники могут делать в нашем городе деньги. "Представьте, что вы — приемщик фруктов, а в Нью-Йорке в данное время нехватка лимонов. В порт направляются два судна с лимонами, и одному удается опередить другое на сутки. Согласно закону, фрукты подлежат тщательному досмотру. Если вы относитесь к делу добросовестно, осмотр занимает свыше суток, и владелец первого судна потеряет на этом некоторую сумму. Вот он и приходит к вам и предлагает заплатить одну-две тысячи долларов за отказ от осмотра каждой его корзины с лимонами".

Адвокат нарисовал эту картину перед публикой, и на следующее утро газеты напечатали его выступление. И в тот же день после обеда он встретил приемщика фруктов, своего старого приятеля. "Скажи-ка, старина, — сказал тот ему, — какой дьявол рассказал тебе об этих лимонах?"

На следующее утро Монтегю явился в контору Прайса.

— Мистер Прайс, — сказал он, — я узнал от мистера Хаскинса нечто такое, что вынуждает меня немедленно переговорить с вами.

— А именно? — спросил Прайс.

— Мистер Хаскинс сообщил мне, что Компании железнодорожных насыпей надо отдать предпочтение при заключении контрактов на подряды.

При этих словах Монтегю пристально наблюдал за Прайсом и увидел, как тот сжал челюсти и сердито скривил рот. На его лице появилось неприязненное выражение. Прайс сидел, откинувшись на спинку кресла, но теперь он медленно выпрямился, как бы готовясь к нападению.

— Ну и что? — спросил он.

— Мистер Хаскинс не ошибся?

— Нет, не ошибся.

— Он утверждает также, что вы заинтересованы в этой компании. Это правда?

— Правда.

— Хаскинс сказал также, что эта компания ничего не производила, а только продавала. И это правда?

— Да, это так.

— Тогда мистер Прайс, — сказал Монтегю, — мы должны немедленно с вами объясниться. Во время первоначальных переговоров мне было заявлено, что вы ищете человека, который добросовестно вел бы дело постройки дороги. Но положение вещей, какое мне только что обрисовали, кажется, не соответствует подобной программе.