Серебряный лебедь - Дина Лампитт

Клоппер начала выполнять свою трудную задачу, которая заключалась в необходимости закрепить на хозяйке необъятный и тяжелый от драгоценных камней кринолин. От усердия у нее захватило дух.

— По-моему, вы пополнели, миссис Елизавета.

— Только не уверяй меня, что это Божья милость.

— Говорят, это признак того, что человек доволен жизнью.

— Скорее, это признак возраста. Затяни меня как можно туже. А что Сибелла?

— В последнее время она постоянно мечтает. Кстати, если хотите знать мое мнение, в эту пору уже думают о замужестве.

Елизавета не ответила. Юбка была на месте, и она с излишней тщательностью сворачивала халат, пытаясь найти объяснение своему молчанию, хотя уже давно понимала, что Сибелле будущей весной исполнится шестнадцать, и тогда действительно придется подумать о подходящем муже.

А в это время в спальне, закрыв дверь, ведущую в комнату Мелиор Мэри, сидела Сибелла и рассматривала свой медальон, даже не догадываясь, о чем сейчас думает приемная мать. В медальоне был портрет ее родной матери Амелии, но в тот момент она просто разглядывала его яркую золотую крышку. Иногда в ней появлялись картинки, и теперь она увидела там Елизавету. Несколько мгновений Сибелла непонимающим взглядом смотрела на нее, а потом вдруг громко рассмеялась от удовольствия. У ее приемной матери будет ребенок! Девушка сильно напряглась, пытаясь получше разглядеть изображение, но оно растаяло. Больше ничего не было видно. Сибелла снова надела медальон на шею, и в этот момент в дверь постучали, и на пороге комнаты возникла служанка с горой лент и перьев в руках.

— Ну что же, мисс, вам пора причесаться. Так приказала миссис Уэстон. Интересно, кто же будет сегодня самой прекрасной леди? И кто будет искать себе мужа? А когда найдет, очень интересно, оставят ли бедную старую Докингс в доме или выбросят на мороз, потому что она уже не сможет служить красавице из высшего общества, у которой будут свои лакеи и кучера?

Сибелла улыбнулась своей светлой улыбкой:

— А мне интересно, не найдет ли бедная старая Докингс себе мужа еще раньше этой красавицы и не будет ли ей тогда неохота ехать с ней куда бы то ни было?

Выражение лица Докингс моментально изменилось:

— Вы так думаете, мисс? Правда?

Сибелла задумалась.

— Покажи мне свою руку, и я скажу тебе.

Служанка от удивления вытаращила глаза.

— Вы умеете читать по рукам?

— Может быть. Дай-ка руку. Нет, не только правую, мне нужно видеть обе.

Докингс присела на корточки, повернув к Сибелле ладони. Девушка склонила над ними голову, и казалось, что она не столько читает линии, сколько использует их в качестве своеобразного канала, ведущего к глубинам ее древнего дара.

— Да, у тебя будет муж, — сказала она, — и долгая жизнь, и веселый сынишка.

— Только один?

Сибелла засмеялась.

— Муж или ребенок? Нет, боюсь, что и тот и другой у тебя будут в единственном экземпляре.

— А вы можете мне еще что-нибудь рассказать?

— Могу, но не буду, потому что если я начну рассказывать, то мы останемся здесь на весь день и мои несчастные волосы будут висеть, как у ведьмы. Помоги мне, а то я никогда не соберусь.

И они начали как раз вовремя, потому что не успела Докингс завязать последнюю ленту и закрепить последнее перо, как дверь в соседнюю комнату распахнулась, и они увидели на пороге Мелиор Мэри, запыхавшуюся и растрепанную.

— Господи, — затараторила она, — я опаздываю, а моя служанка заявляет мне, что она больна. Я разрешила ей пойти лечь. Докингс, ты оденешь меня? Сибелла, вы ведь уже закончили? Ты прекрасно выглядишь. — Она немного помолчала, после чего медленно произнесла: — Да, просто великолепно. — И снова заговорила быстрее: — Ах, черт возьми, уже возвращаются отец и Мэтью! Это значит, что у меня остался в лучшем случае час. Прошу тебя!

Она говорила очень взволнованно, и Сибелла поднялась со стула.

— Конечно, конечно, не переживай так. Докингс, поможешь? По крайней мере, причеши ее.

Мелиор Мэри показала ей язык.

— Благодарю вас, мадам. В волосы я вплету розы. Я как раз собирала их в саду, потому и опаздываю.

И она вытащила из-за спины огромный букет чудесных роз.

— Надеюсь, вы срезали с них шипы? — встревожилась Докингс.

— Да, даже уколола большой палец. Ну, теперь мы можем начать?

Через час Елизавета и Сибелла, накинув мантильи, вышли через Центральный Вход на ночной воздух. Мелиор Мэри еще не было и в помине. Они подождали, пока к ним присоединится Джон в жилете из черного и малинового бархата и огромном парике, и, наконец, услышали, как из конюшни выехала карета. Ею управлял Мэтью Бенистер. Карета подъехала, и дамы с трудом пронесли свои широкие юбки через дверцы и заняли свои места. Джон протиснулся в уголок, где едва мог дышать.

— По-моему, вы полнеете, — заметил он, обращаясь к Елизавете, и Сибелла, не сумев сдержаться, лукаво засмеялась.

Черные лошади рыли копытами землю, и их упряжь позвякивала в темноте, как колокольчики. Дамы уже начали нетерпеливо ерзать на своих местах, их кринолины скрипели и шуршали. Джон Уэстон постучал тростью по крыше кареты и закричал:

— Мелиор Мэри, выходи немедленно!

И тогда она внезапно появилась, цветущая и прекрасная, как зимняя фея. Сиреневое с серебром платье гармонировало с ее глазами и волосами. Она на мгновение задержалась в дверях Центрального Входа. Гирлянда из роз, которую Докингс вплела в ее волосы, усиливала сходство с каким-то неземным существом.

— Ну как, Мэтью, — спокойно спросила она, — хорошо ли я выгляжу?

При всей необычайной красоте Мелиор Мэри в сущности была ребенком — ей еще не исполнилось пятнадцати. И, когда он покачал головой, губы у нее задрожали:

— Как? Разве нет?

— Я не очень хорошо вас вижу, — ответил Мэтью. — Позвольте мне немного отойти назад.

Сделав несколько шагов, он остановился как вкопанный, впервые разглядев все ее великолепие, и почувствовал, как забилось сердце.

— Вы очень изысканны, — наконец ответил он.

— А вы стары, — сказала она, как обычно странно и резко.

— Нет. Мне восемнадцать — немногим больше, чем вам.

— Но выглядите вы старше.

Он улыбнулся:

— Это потому, что я должен был сам о себе заботиться.

— Почему?

— У меня нет родителей. Меня воспитали двоюродные братья и сестры. Я вырос во Франции.

— А кто были ваши отец и мать?

Мэтью смотрел на нее своими близорукими глазами, но она знала, что сейчас он ее не видит.

— Не знаю, — ответил он.

Во внезапно наступившей тишине стук отцовской трости очень напугал ее.

— Мелиор Мэри, если ты через минуту не будешь в карете, мы уедем без тебя. Проклятие! — добавил он для острастки.