Истории из Бедокурии: Сказки - Ганс Фаллада

— Я не вынесу этого! Не хочу видеть эту злобную, противную тварь у нас в доме! — рыдала Хозяйка.

— Потерпи! — утешал её Хозяин дома. — Завтра мы просто не станем обращать на крысу внимания. Со скуки она что-нибудь натворит, и мы сейчас же прогоним её в свинарник.

С этим они и заснули. А крыса в кухне не спала. Она как сумасшедшая бегала вокруг кухонного стола. Сердце у неё бешено колотилось, она тяжело дышала, но всё равно, наставив уши и вытянув хвост, носилась по кругу. Бегала и думала: «Интересно: а смогу ли я развить такую скорость, что догоню свой хвост?»

В этой безумной гонке она провела всю ночь, а утром, чуть живая от усталости, доползла до своего ящичка и заснула. Хвост она, конечно, не догнала, да и не так уж она была глупа, чтобы поверить, будто это возможно, но зато, измотавшись ночью, спала без просыпу весь шестой день. Именно этого она и хотела, понимая, что её испытательный срок подходит к концу. Крысе вовсе не улыбалось, чтобы её прогнали в свинарник как врага. Она мечтала остаться в доме как друг, естественно, фальшивый, а для этого надо было постараться не набезобразничать. И крыса предпочла весь шестой день проспать.

Наконец настал седьмой, последний день испытательного срока, но оказалось, что заниматься крысой ни у кого нет ни времени, ни охоты: в этот день закололи трёх свиней. Вся семья суетилась во дворе: свиней надо было опалить, выпотрошить, собрать кровь для кровяной колбасы, вычистить и вымыть внутренности, и о крысе просто забыли. Она могла шнырять, где хотела, бегать по постелям, прогрызать в коврах дыры — никто на неё не обращал внимания.

Но крыса ничего такого не делала. Ей было страшно любопытно, и она бегала во дворе и везде совала нос. Всюду ей хотелось побывать, всё посмотреть, понюхать, попробовать. Это был первый день, когда она не думала, что бы такое натворить, какую бы сделать пакость.

Маленькая дочка Хозяина дома решила подшутить над отцом и засунула ему за хлястик свиной хвост. И когда Хозяин пробегал по двору, все дети, видя, как у него сзади болтается голый свиной хвостик, стали хохотать и хором запели:

— А у папы хвост свинячий, хвост свинячий-поросячий!

Младший сын Хозяина дома, совсем ещё маленький, не понял, что это шутка, расплакался и закричал:

— Папочка, сними скорее хвост! Он голый и противный, как у крысы!

Остальные дети обрадовались и запели:

— Хвост крысиный, голый, длинный, до чего же он противный!

Услыхала это крыса — а она, как все крысы, была очень высокого мнения о себе и о своем хвосте — так вот, услыхала она это, страшно рассердилась и завизжала:

— Немедленно замолчите, дрянные дети! У нас, у крыс, самые красивые в мире хвосты!

Но дети продолжали петь дразнилку.

Крыса едва не лопнула от злости, завизжала, кинулась на ребятишек и стала их кусать. Младший опять расплакался, а остальные всё равно продолжали петь дразнилку про крысиный хвост.

На шум вышел Хозяин дома и грозно спросил:

— Крыса, ты зачем кусаешь моих детей?

Крыса злобно прошипела:

— А чего они поют, что у меня голый хвост?

— Но он у тебя действительно голый, — заметил Хозяин дома. — Не могут же они петь, что хвост у тебя мохнатый.

— Но ведь у тебя сзади не крысиный хвост! — не унималась крыса. — У тебя же — свиной!

Хозяин дома рассмеялся, вытащил из-за хлястика свиной хвост, взглянул на него и сказал:

— Точно, свиной. Впрочем, и свиной, и крысиный — оба голые и противные.

— Как! — взвизгнула крыса. — У меня противный хвост? Но в первый вечер ты своей жене говорил совсем другое!

— Правду сказать, — задумчиво произнёс Хозяин дома, смекнув, что в последний, седьмой день, кажется, удастся избавиться от крысы, — я говорил это только из вежливости. Чем больше я смотрю на твой хвост, тем отвратительней он мне кажется. Должен тебе прямо сказать: твой хвост похож на противного скользкого дождевого червяка!

Дети захохотали и тут же подхватили:

— У крысы хвост похож на противного скользкого дождевого червяка!

Тут крыса не выдержала и завопила:

— Раз вам не нравится мой хвост, я не желаю быть вашим другом! Я останусь вашим врагом! Буду вредить вам изо всех сил — буду грызть, буду жрать, буду портить, буду пачкать!

С этими словами крыса подпрыгнула, больно укусила Хозяина дома за нос — он даже вскрикнул, — стремглав кинулась в открытую дверь свинарника и скрылась в своей старой норе. И вовремя, потому что Хозяин дома и дети швыряли в неё, кто что успел схватить. Тут же в свинарнике снова расставили крысоловки, разбросали крысиную отраву, а дети на улице громко пели обидную дразнилку: «Хвост крысиный — голый, длинный и противный такой, как червяк дождевой!»

Вот так из дружбы человека и крысы ничего не вышло. Человек считает крысу омерзительной тварью и старается извести её. А крыса ненавидит человека и всячески ему вредит, но при этом не столько сжирает, сколько портит и пакостит.

История про Бедокурию

Жил на свете человек, который мечтал иметь много-много детей, целую дюжину: шесть мальчиков и шесть девочек. Но мечта его не сбылась, детей у него было всего двое: сын, которого он называл Малышом, и дочка — её он звал Кнопкой.

Человеку было грустно, что детей у него так мало, и поэтому он придумал, будто кроме двоих настоящих у него есть ещё двое, а вместе это будет уже четверо, то есть как-никак третья часть дюжины. Старшую из придуманных детей он назвал Грёзой. Она была ровесницей Малыша и полной его противоположностью: если Малыш был мальчиком, то Грёза — девочкой; он был светловолосый, а она чёрненькая; он был сорванец, любил бедокурить, а она смирная и послушная.

На самом-то деле девочки Грёзы не было, папа её просто выдумал. Никто никогда её не видел — ни мама, ни Малыш. А вот папа утверждал, что видит её, когда хочет, а видеть её он хотел всегда.

А в товарищи Кнопке папа придумал мальчика по имени Ветрогон. Он был быстрый, как ветер, и очень весёлый, больше всего на свете любил бегать босиком и вечно терял носовой платок. Бывало, начнёт Кнопка шмыгать носом, а папа ей выговаривает: «Ты прямо как твой братец Ветрогон! Куда ты подевала носовой платок? А Ветрогон, конечно, не может тебе дать свой, платка у него никогда нету…»

Папа очень любил ходить с детьми на прогулки. Он открывал калитку, и первыми на улицу выскакивали собаки Петер и Плиши. За ними выбегали Малыш и Кнопка. Папа ещё некоторое время придерживал калитку, пропуская Грёзу и Ветрогона, и только потом уже закрывал её. Малыш и Кнопка брали папу за руки — один за правую, другая за левую, — а Грёза и Ветрогон шли рядом с ними. В иных местах полевая дорога сужалась, впятером по ней было не пройти, и тогда, чтобы Ветрогон и Грёза не топтали пшеницу, все шли гуськом. Обычно впереди всех мчалась Плиши — она была совсем молоденькая, почти щенок, — а Петер трусил сзади, и его всё время приходилось окликать, потому что он был очень старый, чуть ли не старше папы.

И когда они вот так шли гуськом и рассказывали, что хорошего или плохого произошло за день, папа иногда говорил: «А ну, наперегонки! Кто первый догонит Плиши, тот даст ей кусочек сахара!»

Ребята припускали со всех ног, и если бы кто-нибудь шёл по той же дороге, то увидел бы только двоих бегунов — Малыша и Кнопку. Но папа видел четверых. Он шагал, чуть ли не наступая на пятки пыхтящему, как паровоз, старому Петеру, и подзадоривал ребятишек: «Кнопка, не отставай от Ветрогона!» или: «Эй, Малыш, не толкай Грёзу!»

Кнопка протягивала руку, словно кому-то подавала её, словно она не в одиночку бежала следом за Малышом. И тот тоже, точно опомнившись, оглядывался и сворачивал с середины дороги на обочину, как бы уступая кому-то место. А Плиши, удирая от весёлой погони, неслась как угорелая и радостно лаяла.

Но в конце концов Плиши всё-таки останавливалась и позволяла ребятам нагнать себя, так как знала, что погоня всегда завершается кусочком сахара. Кнопка и Малыш тут же начинали спорить, кто прибежал первым, но папа обычно решал, что первым был Ветрогон. И тут уж ребята во все глаза смотрели, как папа отдаёт сахар Ветрогону. Тот обычно мгновенно выхватывал его из папиных рук и бросал Плиши, но бывало, что кусочек сахара падал на землю и его подхватывала Кнопка. А вот Грёза не сразу брала сахар, который протягивал ей папа, и тогда Плиши приходилось долго служить стоять на задних лапах да ещё и танцевать. Но вдруг кусочек сахара неожиданно взлетал в воздух и исчезал в пасти собаки.

Поначалу и Малыш, и Кнопка не верили в папиных Грёзу и Ветрогона и считали, что они существуют понарошку, вроде как сказочная Госпожа Метелица или Золушка. Но папа упорно стоял на своём, утверждал, что Грёза и Ветрогон живут взаправду, и ребятишки в конце концов уверились в этом и сдружились с невидимыми братом и сестрой.