НИДЕРЛАНДСКИЙ И БЕЛЬГИЙСКИЙ ДЕТЕКТИВ - Альберт Баантьер

Де Кок не отрывал взгляда от стенных часов. Пять минут десятого. Он медленно поднялся и посмотрел на Яна Вестернинга.

— Пошли? — голос де Кока дрогнул, он с трудом скрывал волнение. Главный инспектор уголовного розыска железной дороги мгновенно поднялся со своего места, и они вдвоем вышли из ресторана. Остальные двинулись следом. Длинный состав был уже готов к отправлению. Каждый из группы занял свое место в вагоне.

Пассажиров было мало и в поезде оказалось много свободных мест. Де Кок и Фледдер заняли последнее купе в вагоне второго класса, следовавшего сразу за вагоном первого класса — в случае надобности они без труда могли перейти из одного вагона в другой. Фледдер огляделся. Множество вопросов буквально жгли его, он никак не мог свыкнуться со своей ролью пассивного наблюдателя.

— Она одета так же? — спросил он.

— Кто?

— Эта женщина.

— Ты хочешь сказать — в темно-коричневый костюм из плотного твида?

— Да.

Де Кок вяло кивнул.

— По всей вероятности.

— А Люсьенна Лакруа знает, что ждет ее сегодня?

— Да. Я обсудил с ней всю операцию.

— Значит она знает, как выглядит преступница?

— Если та будет одета по-прежнему…

— Девушка согласилась без колебаний?

— После того, как я рассказал, что это она, Люсьенна Лакруа, а не Сюзетта де Турне должна была стать второй жертвой, девушка заявила, что во всем готова оказать нам содействие, даже если это будет связано с определенным риском.

Фледдер удивленно поднял брови.

— А как вам стало об этом известно?

— Сейчас расскажу. Судя по всему преступник наметил следующей жертвой Люсьенну Лакруа — ведь это она каждое утро садилась в амстердамский поезд на станции Дриберген-Цейст. Но в тот день, когда было совершено убийство, Люсьенна Лакруа по чистой случайности осталась дома.

— Помните, она слегла в постель с головной болью.

Фледдер нервно барабанил пальцами по колену.

— Но убийство все-таки произошло?

Де Кок утвердительно кивнул.

— В том-то и дело, что произошло, — сказал он с горькой усмешкой. — Только жертвой стала другая девушка.

Фледдер смотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Сюзетта де Турне?

— Ну конечно. Как назло, она села в этот поезд. Она несколько раз в году навещала отца в Амстердаме, вот и в этот день решила поехать повидаться с ним.

— А как же это могло случиться?

— Что?

— Ну… подмена… Ведь преступник видел, что это совсем другая девушка.

— Безусловно. Но ему было неважно, кто будет первой: Люсьенна Лакруа или Сюзетта де Турне.

Фледдер прямо оцепенел.

— Вы считаете, что убийце было безразлично, какую из двух прикончить?

— Да. Порядок для него не имел значения…

Фледдер пошелестел газетой, лежавшей у него на коленях. Он по-прежнему не улавливал логической нити в рассказе старого инспектора.

— Но как… — начал было он свой очередной вопрос и умолк, завидев в коридоре Аппи Кейзера с его тележкой.

Фледдер с трудом сдерживал улыбку, а де Кок подавил в себе озорное желание купить у «продавца» баночку сока. Однако поезд подходил к станции Дриберген-Цейст и инспектор поверх газеты взглянул на перрон, где сразу заметил в толпе пассажиров белокурую головку Люсьенны Лакруа. Она нервно озиралась вокруг и как только поезд остановился, поспешила войти в вагон.

Де Кок вздохнул с облегчением. Слава богу, что она пришла, могла ведь и передумать. А она была очень нужна: девушка должна была служить преступнику приманкой.

Поезд тронулся. Де Кок посмотрел на Фледдера — тот сидел с напряженным лицом и больше вопросов не задавал, понимая, что сейчас инспектору не до разговоров.

Они подъезжали к Утрехту. Буфетчик Аппи Кейзер снова вкатил в вагон свою тележку. Именно в эту минуту кондуктор Корнелис де Йонге в тот раз взял в руки стаканчик с отравленным кофе.

За окном поплыли первые жилые кварталы Утрехта. Когда поезд подошел к станции, оба «пассажира» в купе второго класса «погрузились в чтение», раскрыв перед собой газеты, чтобы их лица не были видны тем, кто стоит на перроне.

Но вот поезд снова тронулся и появился Ян Вестернинг в своей новенькой форме и, приблизившись к де Коку, тихо сказал:

— Она в поезде. Сначала два раза прошлась по перрону вдоль вагона первого класса, затем вошла в него.

Де Кок с трудом подавлял желание пойти посмотреть на эту особу. Бездействие раздражало его, хотя он был уверен, что все идет по плану и что Люсьенна, помня о его предупреждении, не станет брать никакой еды, кто бы ей ни предложил.

Вдруг де Кок услышал глухой удар, поезд сделал несколько рывков и стал останавливаться со страшным скрежетом. Старый инспектор сразу смекнул, в чем дело: кто-то сорвал стоп-кран. Они с Фледдером бросились в вагон первого класса, рванули дверь и ввалились в коридор. В первом же купе они увидели испуганную Люсьенну Лакруа, а в коридоре — лежавшего на полу Фреда Принса. При виде инспекторов тот смущенно повертел головой и поднялся.

— Ее что-то спугнуло, — пробормотал он смущенно. — Она сбила меня с ног и выпрыгнула из поезда.

Наконец, поезд остановился, де Кок и Фледдер спрыгнули на землю и побежали назад. Метрах в ста, прямо у железнодорожной насыпи, они увидели лежавшую на траве женщину.

Фред Принс примчался первым и заглянул в ее застывшие глаза.

— Она мертва, — мрачно констатировал он. — Очевидно, прыгая, ударилась о столб…

Де Кок слабо кивнул. Он с грустью вглядывался в лицо женщины, одетой в темно-коричневый костюм и бежевую блузку с воланами. Затем наклонился и сорвал с ее головы седой парик. Фледдер прерывисто дышал ему в затылок.

— Поль! Поль де Колиньи…

Де Кок откинулся на спинку кресла. Дело об убийствах в купе первого класса подошло к своему печальному завершению. Инспектор заранее предвидел этот финал и не чувствовал за собой никакой вины. Ноль де Колиньи сам выбрал свой конец. Де Кок окинул взглядом присутствующих.

Он пригласил к себе домой всех участников операции: Дика Фледдера, Фреда Принса, Аппи Кейзера и Яна Вестернинга — для разговора, который он называл заключительным аккордом в этом непростом деле.

Госпожа де Кок подала закуски и хозяин дома налил гостям в круглые бокалы золотистого коньяка.

С грустной улыбкой он поднял свой бокал, согревая напиток в ладонях и чуть-чуть покачивая его в бокале.

— За самое трудное в моей жизни дело!

Фред Принс перебил его:

— В самом деле?

Де Кок кивнул.

— Да. И я думаю, что мне так и не удалось бы справиться с ним, если бы меня не навела на след одна молодая женщина.

Фледдер бросил на него быстрый взгляд.

— Луиза де Колиньи?

— Да. Луиза де Колиньи… Своими духами… — Он пригубил коньяк и поставил бокал на стол.

— Чтобы все до конца понять в этом странном деле, — начал старый инспектор, — мы должны перенестись в прошлое на четверть века назад… в тихий Энкхойзен, там в маленькую христианскую общину входило несколько семейств, носящих французские фамилии… они были потомками гугенотов, бежавших в семнадцатом веке, в период религиозных войн, из Франции в Нидерланды.

Членами этой христианской общины были в основном образованные, обеспеченные люди. Одному из них — Мишелю де Колиньи, четверть века назад было чуть более двадцати. Во время своей поездки к родственникам во Францию этот молодой человек встретил девушку по имени Мирей Лоррен. Она была красавицей, и Мишель влюбился в нее с первого взгляда. Он предложил ей руку и сердце и Мирей согласилась поехать с ним в Нидерланды, дабы он представил ее своим родителям, как будущую невесту. Но Мирей Лоррен была католичкой, а родители Мишеля — протестантами, и они не дали своего согласия на брак. Мать Мишеля была особенно категорична. Однако Мишель де Колиньи не пожелал отказываться от своей Мирей. Он снял для нее квартиру в Амстердаме и их связь продолжилась… она не осталась без последствий. В сравнительно короткое время Мирей подарила ему двух прелестных детей: мальчика и девочку.

Фледдер прервал его рассказ:

— Поль и Луиза… Мы нашли их в регистрационных списках жителей Амстердама. Они записаны там под фамилией своей матери — Лоррен.

Де Кок кивнул.

— Да, как это принято в подобных случаях.

Он отпил глоток коньяка.

— Все эти годы Мишель не терял надежды уломать родителей. Ему было уже тридцать лет и он уже мог жениться без их согласия, но Мишель не хотел этого делать. И вот однажды он отправился в Энкхойзен, взяв с собой детей, надеясь, что при виде малышей родительские сердца смягчатся. С первых дней совместной жизни он позаботился о том, чтобы Мирей, недостаточно хорошо владевшая голландским, не оказалась в полной изоляции, и ввел ее в дом своих друзей. Таким образом Рихард Бернард, Жан де Турне и Антуан Лакруа познакомились с Мирей.