Набат-2 - Александр Гера

Когда-то век и другой назад писатели и художники живописали приход дьявола: в отблесках багряного пламени скачут черти с вилами и черными мордами, а парадом командует главный черт с бородкой дядюшки Хо и козлиными рогами. Впечатляюще, грех не заглянуть в церковь и попросить отсрочки дьявольского пришествия, чтобы успеть обзавестись новой тачкой или дачкой да сбагрить с рук глупую дочку замуж и пожить наконец по-людски. Ан нет, его приход тих и скромен, как улыбчивая гайдаровская речь, он не козыряет ельцинской статью и не отмечен божьим плевком порока на лысом челе. Он по-березовски мудр и властен, как Господь, он по-чубайсовски пронырлив, как сам дьявол Он и есть дьявол. Он — действие. Он верфь для ковчега и омовение лона Земли пред новой беременностью. Он — семя. Кому повезет, тот сядет в ковчег парной тварью, вооруженный компьютерной грамотой, а на файле уже сидит вирус: «Частица черта в нас заключена подчас». Господь — это прсславно, а электричество по проводам — это бесовская сила. И никуда без дьявола потому, что запретный бифштекс — сила.

Понимал все это Владимир Андреевич Цыглеев и просчитал свой век досконально. Десяти лет от роду он в одиночку раскрутил текст Священного писания на простой 486-й модели, не возвеличился до Бога, не опустился до дьявола. Кому нужна ветхозаветность, если в двенадцать он слыл непревзойденным хакером и развалил по просьбе Министерства обороны штатовскую систему превентивного ракетного удара, в пятнадцать сам стал министром, а в двадцать премьером. Его познания были холодны и вгоняли в жар людей вдвое, втрое старше, высказывания казались кощунственными, а взгляды убийственными потому, что ни один экран компьютера не пожалеет о жестком приговоре, не извинится за методичную гадость.

Премьер Цыглеев создал систему жесткую и гибкую одновременно, как стальная проволока. Ее не взять на излом, не порвать рывком, в ней не осталось мягкости сантиментов. К примеру: рабочий день начинался с 10.00, а девочка, с которой он занимался сексом до 09.00, опоздала минут на пять, а точнее — на четыре минуты двадцать восемь секунд.

«Ой!» — не принимается, «Ох!» — он не скажет, и при чем тут секс, если счетчик отметил опоздание и уже высчитал штраф из зарплаты? А деньги он пока оставил деньгами, они вихрили по белу свету и вымывались из карманов, и вопрос: «Если ты такой умный, почему такой бедный?» — надежд на поблажки не сулил.

Итак, обсуждался бюджет на следующий год. Министры, как водится, приготовили жала, чтобы вонзить их в питательную среду.

Во главе стола он выглядел почти игрушечным. Головастый, но статью не вышел из-за бдений у светящихся экранов. Он крутил педали тренажера и качал пресс, однако упущенного не воротишь. Круглое его личико с острым носиком улыбалось программно в нужных местах, как заварник на самоваре, он сам отменно шутил, зная множество анекдотов, был речист и умел слушать. Бехтеренко, присутствующий на заседании кабинета, единственный седовласый здесь и не менее умный, всегда с умилением внимал речам премьера, только частенько и невпопад возникала мысль: не ушибается ли он, как любой смертный, а если ушибается, кривится от боли?

— Итак, делим бюджет, — встал Цыглеев, оперся обеими руками о стол. — Сначала дела зарубежные. Ближнее зарубежье. На следующий год никому ничего давать в долг не будем. Ни под какие проценты. По расчетам, наших собственных припасов хватит на пять лет, по прогнозам, три четверти земной поверхности максимум за год уйдет под воду. Смысла нет спасать тонущих. Мы не бедные, но гордые.

— Украина обещает в этом году поставку двадцати новейших силовых установок для ветряков и просит предоплату в размере десяти миллионов золотников, — напомнил министр энергохозяйства.

— Хохловские балачки. На Украине осталось два заводика и десятая часть территории от прежней. Какие ветряки? — спокойно и едко отводил довод министра премьер.

— Но планируется перевод производства в Прикарпатье, — не уступал министр. — И даже в Закарпатье.

— Западенцы всегда были бедными, но гордыми и расчетливыми. Они не позволят загадить Карпаты хохлацкой непринужденной глупостью. Лучше пригласить их ансамбль песни и пляски Григория Веревки и заплатить им повышенную плату за серию концертов. Это разумно. Пусть попляшут, попоют, заодно заработают. А вот Львову кредит дать на поставку древесины твердых пород и на развитие нефтяной отрасли. И не скупиться.

— А кавказскому каганату? — напомнил министр продовольствия.

— Только на бартерной основе. Будет виноград, дадим ткани, — влет решал проблемы премьер.

— А среднеазиатскому ханству?

— Отмолчимся пока. В прошлом году эмир отверг наше предложение поставлять нефть только в Россию на весьма выгодных условиях, а теперь сел в лужу: скважины гонят голый парафин. Эффект капли начинает действовать. Еще года три назад я предупреждал всех, сообразуясь с изменением мантии планеты.

Возразил министр легкой промышленности:

— У самих запасы кончаются. Сырья нет.

— Как это — сырья нет? — без возмущения спросил Цыглеев. — А порубки в зоне прокладки дорог? А топляки?

— А топливо? — парировал вопрос министр энергохозяйства.

— Вчера министр обороны получил распоряжение законсервировать весь военно-морской флот и подвижную бронетехнику. Воевать не с кем, будет вам топливо.

— Это радует, — отстал министр.

— Шельф Северного Ледовитого океана, — перешел к другой теме премьер. — Тофик Сеймурович, рапортуйте, — обратился он к министру топливной энергетики, пятому по счету, если не сказать первому среди топливных и энергетических министерств.

— Десять новых платформ установлены, пять в сборке. Готовят по графику без осложнений.

— Укладываетесь? — мягко спрашивал Цыглеев. Этого министра он уважал. Разбитной чернявенький Тофик нес на своих плечах будущее благо.

— Вполне. Хотим дальше к Аляске продвигаться.

— И правильно. С Сейфуль Мулюком договорились. Выкупаем Аляску обратно и за ту же цену. Нефть — это жизнь.

— Аккумуляторы из Армении? — обратился он к министру энергоемкостей. — Как там наши братья во Христе? Не подводят?

— Соглашение состоялось. Президент Армении просит кратчайшим путем решить вопрос возврата ее прежних территорий у Арарата.

— Это не вопрос. Атаманы Бурмистров и Новокшонов получили распоряжение сегодня в полночь войти в Прикавказский коридор. Резервный казачий корпус к отправке готов. Пусть богатеют братья-армяне. Воевать — не строить. Кто еще?

— Владимир Андреевич, — вклинился в паузу председатель комитета культов и оккультных наук. Оставили такой смеха ради. — Церковь настоятельно просит выделить средства на постройку храмов взамен затопленных.

Председатель комитета культов и оккультных наук Кавдейкин Антон Прокопович был единственным, по возрасту догонявшим Бехтеренко. Он пришел к выводу, что держали их по одной простой причине: и там и здесь требовались навыки, которых у Цыглеева не было, оба ведомства он считал рудиментом общества.

— Вы… опять? — Цыглеев повернулся к Кавдейкину. — Я уже отвечал вам, на глупости денег нет.

— Но это вера, Владимир Андреевич, — настаивал проситель.

— Я неверующий, Антон Прокопович, — отсек Цыглеев.

— Другие веруют.

— Пусть другие и дают. Церковь более других повинна в развале. Православная церковь клянчит, при том что отцы Церкви и сейчас живут безбедно и автономно. Пусть паства помогает им, если осталась. Сейчас бедных нет. Остались ленивые и дураки. Кстати, вас на заседание не приглашали.

— Я пришел по просьбе министра просвещения.

— А где Виктория Андреевна? — оглядел присутствующих Цыглеев.

Все промолчали. Если брат не знает, где его сестра, что говорить остальным?

— С какой просьбой? — затушевал неловкое молчание Цыглеев, обратившись к Кавдейкину.

— Виктория Андреевна просила меня точнее сформулировать причину необходимости возрождения Церкви.

— Вот как… — со скрытой издевкой произнес Цыглеев. — Мы тут все глупые, а господин Кавдейкин решил нас просветить.

Бехтеренко, внимательно следивший за ходом диалога, представил, как это было. Кавдейкин достал Викторию, а она перепихнула его к брату, прямо на заседание кабинета, чтобы впредь отвязаться от просителя.

— Не надо конфликтовать с Церковью, — отвечал Кавдейкин. — Лучше пойти ей навстречу.

— А то она проклянет нас, — насмешливо закончил за Кавдейкина Цыглеев. о — И проклянет, уверенно сказал Кавдейкин.

— Пошлет кары небесные, да? Землетрясения, потоп?

— И нашлет.

— Милейший и занудный Аптон Прокопович, ваши милейшие и занудные попы неплохо спекулируют знаниями, которые сохранились до наших времен, а я с помощью вычислительной машины еще пять лет назад просчитал цикличность катастроф. Так что мне надо было делать? Юродствовать, подобно Иеремии, Исайе, или вообще выдать себя за мессию? Честное слово, мне жаль вас. Скажите, вы умеете обращаться с компьютером?